Time for change

Жизнь гораздо проще и примитивнее, чем ее описывают философы и другие достопочтенные мыслители. Проживая день за днем, мы выполняем все ту же череду ‘важных’ дел. Вы не замечали, как мы уже на автомате, нехотя вставая, идем в ванную, затем на кухню… и понеслась. Мы, как бездушные роботы, повторяем ежедневно ту программу, которую нам заложили. Нас учат жить ‘правильно’, так, как жили до нас. В школе, в институте, даже на работе нам диктуют правила. Наша жизнь давно уже стала для нас самих чужой. Диктатура никогда не прекратится, мозг скоро и вовсе атрофируется, ведь ему не нужно размышлять, искать наилучший вариант развития событий, все сделают за нас. Но в жизни каждого человека наступит рано или поздно реакционный момент. ‘Хватит. С меня уже хватит’ – прокричит сознание и мы, послушно кивнув головой, уйдем. Куда? Вопрос прост. Никуда. Мы просто уйдем. Уйдем от навязчивых советов, уйдем от крайне заботливых ‘друзей’, на самом деле ни черта не смыслящих в твоих делах. ‘Where’s Izzy?’ Его нет на месте, он отошел ненадолго. А точнее, на всю оставшуюся жизнь. Устав от всего, что беспощадно его пожирало долгие годы, разрушало сознание и жизнь вообще. Секс, наркотики, рок’н’ролл. Такая схема тоже надоедает. Пабы, дамы отнюдь не тяжелого поведения, шум, рев фанатов, чересчур громкая огласка в желтой прессе каждого шага, охота суетливых и беспощадных искателей сенсации на каждое слово, твое слово. Встав на ноги и, окрепнув, как следует, теперь он пошел своей дорогой, отличной от группы и прежних друзей. Музыка – все, что нужно, когда уже от привлекательных пустых страстей молодых лет ты устал, и ничего в этом в списке заядлого рок’н’рольщика тебя не впечатляет. Став своеобразным отшельником, начинаешь воспринимать всю суть вещей адекватно, адекватно оценивать все, что происходит и происходило. Музыка теперь его главный друг и советчик. Главный спаситель. А прошлое так и останется позади но… Рыжий диктатор. Разве проведя столько времени вместе, добившись успеха, люди могут так холодно и быстро расстаться? Кто знает, видимо, да. Эта тема избита журналистами, бестолковыми фанатами и обитателями серпентария под названием ‘шоу-бизнес’. Каждая ‘змея’ считает обязательным выразиться по этому поводу, вылив всю свою желчь на одну из сторон или же язвительно подметив, что каждый из враждующих глуп. А что чувствовали эти двое, расставшись друг с другом? Гитарист, медленно проведя рукой по лбу, встал и так же неторопливо подошел к окну. Тень воспоминаний, как непосильная ноша легла на его душу и… *** Небольшой, тесный паб. Шум, вопли толпы и ревущая музыка, поглощающая все и вся на своем пути, правят этим местом. Слева рыжий судорожно прыгает вокруг себя, скорчив совершенно дикую гримасу и держа микрофон на расстоянии вытянутой руки. Справа стоит Дафф, который, собственно, стоять не может, лишь с полузакрытыми глазами и довольным видом озирается на публику, опираясь на колонку, но ответственно продолжает играть. Через легкую пелену Стрэдлин видит на другом конце сцены Слэша, его пышную шевелюру, которая энергично, поддаваясь движением хозяина, мотается то вперед, то назад, его крепкую фигуру, расплывающуюся в дыме сигарет. Позади вечно улыбающийся кудрявый Адлер, с ярой самоотдачей и удовольствием от происходящего, интенсивно бьет по ударным. *** Эта картина чертовски знакома. И даже находясь в своей квартире через много лет, гитарист чувствует тот же запах и то же сладостное чувство, что наполняло его когда-то давным-давно. *** - Роуз, черт бы тебя побрал! Сколько можно диктовать условия, ты здесь не один, помни это, - сбросив гитару, Стрэдлин суетливо, но четкими, размеренными шагами вышел из студии. Все рушилось на глазах. Добившись всего, чего хотели, взобравшись на самый верх к своим стремлениям и мечтам, некогда заменившим им жизнь, они выдохлись. Никто не хотел видеть все, так, как есть на самом деле, каждый видел лишь то, что хотел. *** Нервно постукивая пальцами по оконной раме, черноволосый гитарист опускает голову вниз и напрягает память. *** - Ну, и вали! Ты никому не нужен здесь, ясно?! – доносился истеричный голос Рыжего из гримерки. Эти слова не впивались в грудь, как предполагал вокалист, нанося такой ‘удар’, Иззи было все равно. Медленным шагом он вышел из здания, бывшего его пристанищем уже много раз, и, вдохнув свежий воздух, подошел к машине и рванул домой, как можно быстрее. Камень с души упал, тяжкое бремя наставлений и диктатуры больше не тревожит его, но тоска с каждой минутой все плотнее срастается с гитаристом. Что будет дальше? Что его ждет? *** Теперь все в прошлом. С тяжелыми шагами Стрэдлин подходит к телефону и набирает номер, ранее не знакомый ему, но в надежде услышать голос, из-за обладателя которого жизнь так круто перевернулась, из-за обладателя которого прошлое он так и не может отпустить.