Дьявол носит костюм

Вы когда-нибудь мечтали переспать с дьяволом? Я – да. Конечно, я преувеличиваю и Дьявол – слишком громкое имя, но никто уже давно не называет его иначе ни за глаза, ни в глаза. "Добрый вечер, с вами вновь Гэри Миз в деталях. То есть, разумеется, "Детали" с Гэри Мизом". Не смешная и не слишком остроумная шутка, которая снискала Гэри Мизу его прозвище. Дьявол в "Деталях", Гэри Миз и его замечательное шоу. Когда два года назад Гэри только предложил его концепцию, генеральный продюсер сказал, что с этим он не уйдёт дальше утренних домохозяйских часов. Через полгода "Детали" были в прайм-тайме, а Гэри хотели все домохозяйки и кое-какие домохозяева от Калифорнии до Аляски. В чём был фокус Гэри, никто толком не понимал. Обычный, не слишком картинный мужик с обычным, ничем не выдающимся мышлением. Да, язык подвешен бойко, но где сотни мальчиков и девочек с таким же замечательным талантом и почему не они сидят в кресле каждый вечер пять дней в неделю? Я полагала, что дело не в языке, а в том, что для Дьявола не было рамок. Он мог взять любую тему, и не стесняясь, не оглядываясь на приличия, толерантность и прочие модные понятия озвучить собственные среднестатистические мысли, которые – вуаля! – удивительным образом совпадали со среднестатистическими мыслями среднестатистических зрителей. Обожание средней статистики вынесло Гэри Миза на одну из вершин айсберга под названием "современное ТВ" и оставило там купаться в лучах славы и всенародной любви. Гэри мог за полчаса внушить половине Америки практически любую мысль, он трахал их мозг легко, непринуждённо и без смазки. Нужно ли уточнять, что я хотела трахнуть Гэри? Я пришла к Лео Тревельяну, генеральному продюсеру, через восемь месяцев после того, как Гэри получил свою первую премию и первый по-настоящему грандиозный скандал. - Я хочу работать в "Деталях", - сказала я. Лео воззрился на меня поверх своих фирменных роговых очков. - Дорогая, зачем тебе эта помойка с её текучкой? - Переспать с Гэри Мизом. Такая мотивация тебя устраивает? Тревельян смерил меня взглядом. Я знаю, что он видел, потому что я помнила, как и зачем я выбирала собственную внешность. - Не знаю, сколько десятков девушек - и не только - нырнули к Мизу в кровать, чтобы попасть в "Детали". - Значит, я буду первой, кто попадёт в "Детали", чтобы нырнуть к Мизу в кровать. Ты же всегда говорил, что я уникальна. Я наклонилась так, чтобы открыть Тревельяну обзор на мою грудь. Лео, конечно, был геем, но кто сказал, что геи не умеют ценить красоту, вне зависимости от пола, к которому она принадлежит? Я сама люблю посмотреть на женскую грудь, если там есть, на что посмотреть. У меня точно есть. Лео задумчиво заглянул в моё декольте, поднял глаза. - Что ты там будешь делать? Носить Мизу кофе? Собирать забавные происшествия для его подводок по задрипанным уголкам нашей родины? Ты же лучшее, что есть в нашем новостном отделе. Ты – это наши новости. Любой с радостью вылижет тебе туфли, не говоря уж о прочем. - Мне скучно, Лео. И ты заметил, что наш Дьявол уже больше месяца не фигурировал ни в одном таблоиде ближе четвёртой полосы? Не пора ли ему на обложечку? - Тебе не хватает сенсаций, - хмыкнул Лео. - Ты же не отрицаешь, что их пиару не хватает огонька, - я подмигнула Лео и улыбнулась. – А сенсации одинаково хороши что для "Деталей", что для нас. Тревельян побарабанил пальцами по столу, хлопнул ладонью. - Ладно. Завтра я сообщу Мизу, что ты переходишь к нему. С первого числа можешь приступать. Но учти, когда ты приползёшь проситься назад, я оттолкну тебя ботинком. - Спасибо, Лео, - я послала ему воздушный поцелуй с порога. Я завидовала Дьяволу. То, как легко ему удавалось вливать любой яд в глотку его многопастной аудитории, как моментально этот яд травил их изнутри. Я слышала, как на улицах цитируют особо удачные фразочки Миза, как обсуждают очередной раздутый им на пустом месте скандал. Я почти слышала, как в их головах ворочаются мысли, вложенные туда Гэри. Нет, это были мысли самого Гэри. А он не то не понимал до конца собственной силы, продолжая вести себя как избалованный плейбой, не то наоборот, слишком хорошо её чувствовал. Дьявол не платил, но он заказывал музыку в чужих головах, и ему платили за это. Я хотела делать то же самое, но я была девочкой из другого лагеря. Мы были объективными ребятками, которые работают с фактами. И раньше, и сейчас нам нужна тонна аккуратных подтасовок и почти незаметных допущений, чтобы создать нужное настроение, не нарушая правил игры. Когда-то мы были второй древнейшей профессией, мы создавали этот мир таким, каким мы его видели. Мы лепили его из фактов, нас слушали, нас ненавидели, нас обожали и боялись. Мы были в белом. Теперь мы отступили на второй план, а на первый вышел Дьявол, который демонстрировал свои рога и копыта, даже не пытаясь их скрыть. Он не утруждал себя достоверностью, ему достаточно просто подмигнуть в нужный момент – и толпа уже рвалась с цепи, терзать неугодного или нести на руках фаворита, выбранного Дьяволом. Можно подойти и ударить человека по голове молотком. А можно найти его приятеля и намекнуть, что человек спит с его женой. Всё, что вам останется после этого, - найти площадку с хорошим обзором и запастись выпивкой, пока вы будете наблюдать избиение. Рассказывать о чужих жёнах – это часть моей профессии, скрытая её часть. Дьяволу не нужно прятаться, он может сказать всё открытым текстом. Вот только чужую жену и её потенциального любовника теперь выберу я. Вблизи Миз оказался даже жальче, чем я думала. Он с таким неподдельным восторгом от самого себя попытался завалить меня в первый же вечер, что я почти умилилась. Он пытался произвести на меня впечатление, забрасывая меня именами знаменитостей, с которыми он знаком. Я еле сдерживала смех, не огорчая его тем, что большую часть из них я тоже прекрасно знала, причём совершенно с другой стороны. Миз щупал меня за задницу, пока я выкладывала перед ним ингредиенты очередного сенсационного коктейля, которым он будет потчевать наших милых зрителей вечером. Он подмигивал и закатывал глаза, разыгрывая неотразимого Дьявола. Большинство окружающих его нимфеток и мальчиков на побегушках ему верило. А я смотрела на Гэри Миза и представляла себе, как убиваю его. Душу его же собственным галстуком. Кидаю в его графин с виски стрихнин. Стреляю в него из моего маленького пистолетика. Хотя нет, пистолетик – это слишком грязно, Гэри должен хорошо выглядеть в своём посмертии. Это было бы вполне в духе "Деталей". Отличная тема для финального выпуска: сегодня мы последний раз выходим в эфир, и наш последний разговор будет посвящён трагической гибели нашего бессменного ведущего, павшего от руки собственного продюсера и любовницы. Крупный план Миза, небольшой снимок меня. Возможно, совместное фото, драматически разрывающееся посередине под пафосный монолог ведущего, обязательно с паузами и подвываниями. Интересно, кого они наймут в качестве матери Миза? Он ведь шутил, что почти что сирота из низов, и его родная мать пропивает последние мозги где-то в Кливленде. Значит, мать точно будет подставная. Какая-нибудь учительница из небольшого городка в Огайо. Или, может быть, банковский кассир или продавщица из супермаркета. Но учительница лучше, я бы выбрала учительницу, им больше сочувствуют и им проще выглядеть забитыми и несчастными. Гэри продолжал говорить что-то об эфире, о грядущем вручении какой-то очередной премии. А я размышляла, с каким звуком хрустнет его трахея, если сжать её крепче. Прекрасный звук. Я часто представляю его себе, когда мне нужно успокоиться или просто когда мне скучно. Сегодняшний эфир должен был стать новым словом с голубого экрана. Дьявол должен был быть на высоте. Я шагнула к Гэри Мизу и обняла его за шею. Его глаза удивлённо распахнулись – для человека, который работал с сенсациями, он не должен был настолько остро на них реагировать. Впрочем, я всё время забываю, что смерть является событием только для того, кто за ней наблюдает. Тело упало к моим ногам с глухим стуком, я посмотрела на него сверху вниз и подошла к зеркалу. Повела головой из стороны в сторону, поправила воротник рубашки. Несколько раз открыла и закрыла глаза. Сетку лопнувших сосудов, пожалуй, сегодня придётся замаскировать тёмными очками. Провела пересохшим языком по губам и попробовала улыбнуться. На первый раз вышло не очень, а ведь улыбка – это мой фирменный штрих. Я сделала несколько шагов, привыкая к походке, вновь оглянулась на себя. Очень неплохо. Я затянула съехавший галстук, окончательно скрывая фиолетовые следы на горле, щелчком сбила пылинку с лацкана серого с искрой пиджака и открыла дверь. Они давно хотели дьявола в прямом эфире. Теперь они его наконец-то получат.