Семья

— Мы же семья. — Ты так говоришь, как будто это все исправит, словно можно изменить тот факт, что все до единого наши разлады — именно оттого, что мы — семья. Сэм говорит излишне спокойно и сдержанно, словно его это и не касается вовсе. Он смотрит Дину в глаза и впервые за долгие годы не чувствует ничего, кроме накатывающего волнами раздражения и усталости. Она ощущается особенно сильно. — Так мы больше не семья? Дин смотрит в упор, не отводя взгляда. Предметы вокруг расплываются яркими пятнами, и нет больше ничего в целом мире, кроме сине-зеленых глаз. Когда-то успевших стать чужими. - Хочешь охотиться вместе — давай, но братьями мы будем на моих условиях. Дальше Дин не слушает, да и бессмысленно это уже. Сэм говорит мягко, пытаясь подобрать правильные слова, но это ничего не изменит. Ответ был: нет. И, кажется, в ту секунду мир вокруг Дина рухнул. Дорога, привычная и родная, за долгое время показалась чужой. Они с Сэмом проезжали в этих местах не раз, возвращаясь с очередной охоты. Но теперь Дин словно не узнавал ее; не узнавал он и человека, сидящего рядом с ним. Он начал понемногу приходить в себя; пожар в груди приутих, и дышать стало чуть легче. Впереди долгая дорога длиною в бесконечность, родной-чужой брат на соседнем сидении, и время свыкнуться с происходящим, затолкать все глубоко в себя и попытаться забыть. Сам ведь виноват. Да легко ли? — Твоя проблема в том, что никто не может ненавидеть тебя сильнее, чем ты сам. Поверь мне, я пытался. Кроули язвит старательно, почти мастерски, не догадываясь, что попал в цель. Дин пытается что-то ответить, но нужных слов не находит, поэтому резко меняет тему разговора и цедит сквозь зубы. Долбанная философия демона его порядком достала. — Кровь Кевина на моих руках, — Дин произносит это с сожалением. Но исправить уже ничего нельзя. Еще ему хочется сказать, что за свою жизнь он немало всего натворил, каждый раз пытаясь внушить самому себе, что добра он все же приносит больше. Спасает людей, истребляет нечисть, семейный бизнес. Именно так, но наступает время, когда все отговорки становятся бессмысленными. Убедить себя уже не получается. От этого становится хреново. В тот вечер Дин пьет. Алкоголь туманит разум, царапает горло горьким привкусом. Только боль из груди не вытравить. Да и толку-то? Пройдет эта — наступит новая. Дину просто хочется во всем разобраться; он так запутался в происходящем, что едва ли ответит на банальный детский вопрос: "Что такое хорошо и что такое плохо?". Двусмысленная градация. Черное — бело. Белое — черно. Но с самого детства старший Винчестер твердо знал лишь одно: береги брата, он единственный, кто не предаст тебя в трудную минуту. Дин всю свою жизнь жил этой мыслью, она стала его верой. Искренней и правдивой. Душу за брата, все, и даже больше. Только вот теперь защищать стало некого. Мы больше не семья. Шутка ли? — А знаешь, в чем правда? — Дина рвет изнутри, он нуждается в брате так, как никогда раньше, — Если ситуация была бы обратной, и умирал бы я, а не ты, ты бы сделал тоже самое. Внутри у Дина все трещит по швам, он нуждается во взаимности, в поддержке. Неужели, это слишком много? — Нет, Дин, — Сэм опускает взгляд и говорит тихо, но достаточно отчетливо. Настолько, что забыть это уже не получится никогда. Такое не забывается. — Я бы не стал. В такой же ситуации я бы не стал. Дин молчит и смотрит на Сэма; взгляд его наполнен жгучей болью, в ней, кажется, захлебнуться можно. Он пережил бы все, кроме этих слов. Я бы не стал спасать, ты мне больше не нужен. Мир вокруг перестает существовать окончательно. Я простил тебя, хочется сказать Дину. Тогда ты ушел с демоном, предал меня и разрушил все к чертям. Собственными же руками. — Я бы отдал все, чтобы этого не случилось, — Сэм каялся. И Дин простил. Потому что не могло быть иначе, потому что он его брат. Потому что они семья. С этим не поспоришь. Но Сэм простить не может. Да и разве есть за что? Брата спас, не дав ему умереть, в этом ли грех? Но Дину тошно. Правда, в своих действиях он не сомневается. — Ты спас меня же не ради меня. Ради себя. Слова звучат оглушающе громко, бьют по нервам. Без брата мир бы вмиг опустел. У Дина кроме него и Каса никого не осталось. Дину хочется докричаться до него, втолковать ему правду, но Сэм глух к его мольбам. Внутри что-то рвется. — Я нашел нам новое дело, ты со мной? — Сэм копошится в ноутбуке и потягивает пиво. — Да, — Дин кидает вещи в дорожную сумку. — Все в порядке? — Конечно. Все всегда в порядке. На самом-то деле Дин чертовски устал; сам признался, что не видит этого гребанного света в конце тоннеля. Ангелы пали. Мир гниет. Но что-то внутри мешает сдаться, этот немой приказ намертво впечатан в него — борись, даже если кажется, что бороться больше не за что. — У нас деловые отношения, — Сэм устало трет переносицу. Ему тоже больно. — Пусть так. Сэм продолжает оставаться его братом.