Фикрайтеры - люди страшные.

Вы знаете? как ломают дух людей? Как отбирают последнее – надежду? Как руки опускаются? и ты превращаешься в зомби, работающего по приказу? А я знаю. Всего неделя в этом месте сломила мой дух. И если первые дни я пыталась держаться бодрячком, потом, в один момент ноги подкосились. Пришло осознание своей беспомощности. Мы выматывались и за секунду засыпали, не успевая даже пожелать друг другу спокойной ночи. Разговоры стали редкостью, единственным постоянным собеседником стал психолог. Но от его общества становилось только хуже. В голову приходили идеи, стихи, муза пыталась утешить, но ни одна идея так и не воплотилась в жизнь, ведь даже не было времени найти блокнот и ручку. Но больше всего боли причиняли воспоминания. Про родных, друзей, тёплую уютную кровать и чашку горячего кофе ночью. Первую неделю мы провели в относительном спокойствии. Но вот, настало то, чего все боялись. Мы должны были получить официальную работу на месяц. Утро второго понедельника здесь было на удивление живым. Все перешептывались, строили догадки, некоторые даже молились. Все боялись того, что ждёт в таком недалёком будущем. Я тоже боялась, но не хотела кому–либо это показывать. Но вся моя решимость пропала, когда после завтрака нас повели в корпус распределения. Дорога еще никогда не казалась мне такой быстрой, хотя от столовой до корпуса было расстояние в пол-лагеря. Добравшись туда, староста остановила нас перед входом. - Итак, - начала она. - Сегодня с утра вы не пойдёте на работу. Сегодня вы будете её получать. Как вам известно, чем хуже ваше преступление, тем строже наказание. Сейчас, по очереди, корпусами вы будете входить сюда. Там вас по номерам разведут в разные комнаты, и уже там вы получите дальнейший инструктаж. Нам предстояло ждать, когда восемь корпусов до нас зайдут. Ожидание медленно прожигало дыры в самообладании, и скоро хотелось просто бежать под пули от страха. Но всё–таки мы дождались, и вот, я неуверенно захожу в корпус. В дверях стояли 2 охранника, смотревшие на номера наших браслетов, и дававшие нам назначения. Меня отправили в кабинет 23, попутно объяснив, как туда дойти. Перед деревянной дверью сердце грохнулось в пятки, а кровь стала ледяной. Вдохнув, я постучала и несмело зашла. Вся небольшая комнатушка была в бумагах. Бумаги стояли стопками на полу, валились из шкафов, валялись на столе, подоконнике, на полках. Даже пара стульев, видимо, для гостей, были полностью в бумагах. И в этой сплошной кипе макулатуры метался низкорослый дедок, всё время выискивая что–то. Заметил меня он не сразу, но как только заметил, поспешно предложил сесть. Я отрицательно помахала головой, и он продолжил поиски Продолжалось это довольно долго, и наконец он спросил: - Номер? - 1276, – ответила я, и он метнулся к своему столу, бурча себе под нос мой номер. Спустя пару минут он с видом победителя воскликнул: - Нашёл! Вынимая какие–то бумаги, он сел на стул возле стола. - Итак, милочка, вижу чем вы тут занимались, – начал он, читая содержимое бумаг. – Но выездную ты не получишь, по крайней мере, пока. Ты же знаешь, что у нас тут есть парочка фабрик? Ну вот, пойдёшь на фабрику швеёй. Тебя там всему обучат, а пока, – он достал блокнотик из пиджака, и что–то написал, - держи направление в другой кабинет, там получишь основные указания. – Он вырвал листок и протянул его мне. - А теперь беги, мне работать надо. Я вышла, размышляя о случившемся. Что это было? Всё так быстро, сказал, даже не задумавшись. Моя судьба была решена от фонаря. Потом меня еще очень долго водили по кабинетам, давая направления и указания. Как же я устала, а ведь день только начался… НЕДЕЛЯ 1 Первый день, когда я работаю. Я волновалась, ведь из своего корпуса единственная попала на эту фабрику. Коллектив оказался довольно мил, женщины–рабочие были намного добрее к нам, чем все остальные в лагере. Они выдали нам спецодежду и искренне старались нас научить всему, что знают сами. Но разве можно годы тренировок за день рассказать девочкам, возможно, и швейной машинки в жизни не видевших? Этот день стал одним из самых запомнившихся для меня – в этом лагере кто–то действительно старался мне помочь. Не без помощи женщин–сотрудниц я сделала первые свои шаги в этой рабочей жизни. Я выучила азы этого мастерства, смогла познакомится с новыми людьми. Я смогла хоть немного почувствовать себя еще человеком. НЕДЕЛЯ 2 Нас обучили основам, и мы уже вовсю шили самую различную одежду: от кителей поваров, до спецовок пожарных. Как-никак мы стались, это были новые для нас ощущения. Во время шитья работницы с нами разговаривали. Они говорили о той свободе, которая перед нами закрыта, пытались шутить и утешить нас, но они не знали, что мы уже не расстраивались. Чувств больше не осталось, воспоминания постепенно тускнели. Жизнь в лагере стала привычной, казалось, что так было всю жизнь. НЕДЕЛЯ 3 Работа потеряла свой интерес, стала привычной рутиной. Действия стали механическим, и всё вернулось на круги своя. Я предпочитала так думать. Но я не могла скрывать, что всё–таки что–то поменялось. Может, то, что во время наших разговоров начало щемить в груди? Или то, что в голове стала зарождаться какая–то идея, но она пока скрывалась от меня, не давая осознать, что происходит. НЕДЕЛЯ 4 Я поняла, что изменилось. Я стала завидовать этим вольным женщинам, временно заключённым в этом страшном месте. Но вот, закончится неделя, и они вновь вернутся домой, к семьям, которые их ждут. Нас тоже ждут, но мы не вернёмся. Чем мы хуже? Наконец, мысль окончательно расцвела в моей голове. Познакомившись людьми, вольными, не испуганными и морально уничтоженными я поняла – я опять хочу жить. Я хочу вернуться. Былые чувства вновь затеплились в груди. Я вернусь. Нет, мы вернёмся к родным и близким. Потому что мы, фикрайтеры, – люди страшные! Я. Это. Сделал. Наконец я смогу освободить фикрайтеров! Но это позже, а пока я хочу сказать вам огромное спасибо за мой первый большой юбилей - ровно 100 лайков. Возможно, это звучит глупо но я до безумия рада. Спасибо вам, что вы со мной, я очень ценю вас, мои читатели)