Пятый омлет

Первый омлет В первый раз это происходит три месяца назад - почти случайно. Дело, раскрытое для Лестрейда, оказывается сплошным балаганом: Донован верещит что-то о преступном заговоре ветеринаров, но на поверку выходит, что запасы кетамина из трех клиник украли два очень бойких подростка. Воришки к тому же вооружены отличными кроссовками, так что Джон и Шерлок изрядно напрягаются, чтобы привести малолетним преступникам убедительные доводы о необходимости явки с повинной. Домой на Бейкер-стрит они вваливаются под утро: грязные, уставшие, но возбужденные и в целом довольные. - Боооже, - стонет Джон, привалившись к стене. - У меня осталось всего семь часов до завтрака с Кэтрин, мне надо в душ и выспаться, а я голоден, как волк! Кейтлин? Кэти? Катрина? Келли? Шерлок не уверен, что правильно расслышал; он помнит только, что это новая лаборантка в Бартсе, и Джон договорился с ней провести вместе утро воскресенья. У Джона уставшие глаза, но он улыбается Шерлоку широко, будто совсем не раздражен ночной погоней по грязной стройке, и Шерлок, абсолютно неожиданно даже для себя, вдруг предлагает: - Приготовить тебе омлет, пока ты в душе? Джон фыркает и начинает смеяться, а Шерлоку почему-то становится обидно от этого смеха, поэтому он, гордо задрав голову, отправляется в кухню и - не с первой попытки - находит там сковороду. Джон уже стоит в дверях и с интересом наблюдает. - Шел бы ты в душ, - прохладно заявляет Шерлок. - Перед моими глазами - истинное чудо, а ты прогоняешь меня? - снова смеется Джон. Шерлоку приходит в голову определение “нежность”, но разве смех бывает нежным? Шерлоку знаком обидный смех, а еще ироничный, саркастичный и глумливый. Шерлок смотрит на Джона молча, подняв бровь, и через несколько секунд Уотсон сдается: - Хорошо, я ухожу, но не отрави его случайно! Ну вот тогда все и случилось. У Шерлока есть несколько препаратов, которые вызывают самые разные эффекты - часть из них сохранилась со времен наркотических экспериментов, а что-то он для развлечения синтезировал сам, на этой самой кухне. Он решает, что Джону не повредит крепкий здоровый сон на ближайшие шестнадцать часов, может, после этого он поймет, что нельзя смеяться над соседом, который был настолько великодушен, что добровольно взвалил на себя это кулинарное бремя. Джон возвращается из душа в халате, на его шее толстое зеленое полотенце, он осматривает тарелку с омлетом с подозрением и восхищением, предлагает Шерлоку присоединиться, получает отказ, наливает чаю и сметает еду с невероятной скоростью. Шерлок наблюдает. Джон горячо благодарит, но Шерлок почти не слышит, подмечая мельчайшие изменения в поведении. Джон, и так не слишком внимательный, не замечает ничего подозрительного и, прихватив кружку с чаем, отправляется в гостиную, провести несколько тихих минут в любимом кресле. Засыпает он там же. Шерлок садится напротив и долго смотрит на Джона. Он смотрит на лицо, на которое почти не попадает свет настольной лампы, на тонкие губы, расслабленные и гладкие, на аккуратные ушные раковины, на ямочку между ключицами, на бледную кожу груди, открывшуюся в чуть распахнутом халате. Ноги Джона свободно раскинуты, как раз на них свет лампы попадает, и Шерлок пристально разглядывает крепкие икры, покрытые густыми золотистыми волосками. Ему вдруг до ужаса хочется провести ладонью по этим волоскам - просто чтобы убедиться, что на ощупь они такие нежные, как и на вид. Во рту внезапно пересыхает, Шерлок недоуменно хмурится и отводит взгляд, но через секунду смотрит на Джона опять - возмущенно-обвиняюще. Джон спит и понятия не имеет, что Шерлоку не хватает воздуха, а виноват в этом тот факт, что под халатом очевидно нет белья - Шерлок совершил это открытие, когда Джон немного изменил позу. Почему этот нелепый, малозначительный - нет, абсолютно незначительный! - факт вызывает такие изменения в физическом состоянии, Шерлок решает разобраться позже. Сейчас он аккуратно встает на колени и подбирается к Джону, как хищник. Сидя на полу перед своей добычей, Шерлок, не сводя глаз с лица спящего, обхватывает того пальцами за щиколотку. Трогать соседа за ногу - не преступление; если этот сосед проснется, может быть неловко, но не очень-то, это всего лишь нога. Шерлок не замечает, что облизывается с такой частотой, что покраснели губы. Другой рукой Шерлок трогает коленку. Коленка твердая и круглая, Шерлок почему-то думает, что это великолепная коленка, королева среди коленок, хотя, строго говоря, она вряд ли отличается от тысяч других коленок; но правда в том, что Шерлок щупал не очень-то много коленок (подавляющая часть которых принадлежала неживым уже людям) и однозначно не планирует щупать в будущем никаких других. Джон чуть шевелится, и сердце Шерлока заходится в таком судорожном ритме, что почти ударяется о ребра. Шерлок недоволен собой, он с трудом сдерживается, чтоб не сбежать, но Джон, кажется, вовсе не собирается проснуться и положить конец этому странному анатомическому изысканию. Шерлок наклоняется и вдыхает запах Джона - Джон пахнет мылом, а чего ты ожидал, Шерлок, он только что из душа. Шерлок медленно высовывает язык и самым кончиком касается кожи на теплом бедре, но сразу поднимает голову и проверяет, не проснулся ли подопытный. Шерлок понимает, что происходящее уже с натяжкой можно отнести к какому-либо научному эксперименту, но эта мысль причиняет ему физическую боль, поэтому он вполне сознательно готов еще некоторое время обманывать себя. Надежды его разбиваются в следующую же секунду, когда он осознает, что ощутимая боль вовсе не связана с какими-то там мыслями - просто эрекция стала такой сильной, что молния брюк впивается в нежную кожу. С этим приходится что-то делать. Шерлок рискует - он расстегивает ширинку, и случайные прикосновения к собственному члену через ткань трусов оказываются внезапно невероятно яркими. Шерлок готов зарычать от злости и бессилия: все неправильно, все должно было быть не так! Джон просто должен был проспать свое дурацкое свидание, почему вместо этого Шерлок стоит перед спящим на коленях, готовый уткнуться лицом в пах человека, который еще утром был просто милым и скучноватым соседом Джоном Уотсоном? Или не был? Шерлок впервые в жизни решает, что сейчас ему лучше прекратить думать, иначе его стошнит от невозможности ответить одновременно на десять миллионов атакующих мозг вопросов. Он решительно покидает Чертоги и снова смотрит на безмятежного Джона. Шерлок позволяет своим рукам делать то, что они пожелают, и наблюдает за ними словно со стороны. Руки - ах, какие непослушные руки, кто бы мог такое предположить! - мягко раздвигают полы халата в сторону, и Шерлоку очень, очень, очень трудно сдержать стон, когда он видит тяжелый член Джона, который, к слову, не выглядит таким уж вялым. Конечно, он не стоит, как у самого Шерлока, но Джону, вполне вероятно, снится эта его Кэтрин или Кэтти, и Шерлок испытывает приступ яростной, слепящей ревности. Именно она нагибает его голову вниз и заставляет провести языком по всей длине пахнущего мылом члена. Член слегка вздрагивает, и Шерлок медленно облизывает головку. Если Джон может проснуться, думает Шерлок, он бы уже давно проснулся, и эта мысль освобождает его. Когда спящий, но негромко стонущий Джон кончает - довольно обильно, надо сказать, - Шерлок глотает все до последней капли, чтобы не оставлять улик. Собственный член готов взорваться оргазмом от малейшего прикосновения, и Шерлок поспешно встает и покидает гостиную (не забыв прикрыть ноги Джона халатом) - мастурбировать перед спящим другом, которому ты только что отсосал, ему кажется несколько… вызывающим. После почти мгновенного оргазма Шерлок вырубается. Просыпается он лишь к полудню, но Джона нет ни в кресле, ни в квартире. Снотворное должно было действовать дольше, но Шерлок вчера торопился и мог неверно рассчитать дозировку. Джон возвращается только после обеда, подозрительно довольный, но от него не пахнет сексом с женщиной, и Шерлок немного успокаивается. На всякий случай, чтоб изо рта не вылетело что-то вроде “Джон, кажется, я люблю тебя, давай я сделаю тебе минет еще раз?”, Шерлок не разговаривает с Уотсоном три дня. Второй омлет Второй раз это происходит уже совершенно намеренно. За три недели Джон успевает расстаться с Кэтрин (“слишком травмирована романтической литературой, пожалуй”) и познакомиться в супермаркете с Натали. Та не теряет времени даром и приглашает доктора Уотсона на ужин сразу к себе домой. Узнав об этом приглашении, Шерлок невероятно мрачнеет и кричит на миссис Хадсон, когда та забегает угостить мальчиков творожным печеньем. Джон смотрит на Шерлока осуждающе: - Ты должен извиниться перед ней. Шерлок фыркает в ответ. - Да, Шерлок, ты пойдешь и извинишься. Со мной можешь быть свиньей сколько угодно, но она - пожилой человек и любит тебя, засранца, за что-то. Ты не должен ее расстраивать. Шерлок выхватывает только одну деталь из слов Джона и, прищурившись, спрашивает: - Когда это я был с тобой свиньей? Джон опирается руками на спинку своего кресла, за которым стоит, и смотрит на Шерлока крайне насмешливо: - Тебе перечислить все эпизоды? Шерлок сидит в своем кресле, но у него все равно получается смотреть на Джона свысока. Он складывает пальцы домиком и кивает: - Разумеется, хотя я не уверен, что наберется хотя бы один. - Ну что ж, - улыбается Джон (у него вечером свидание и, возможно, секс, напоминает себе Шерлок, изнывая от ревности, ты все равно не сможешь разозлить его настолько, чтоб свидание прошло паршиво), - на прошлой неделе ты сорвал меня с работы для важного дела, хотя я предупреждал тебя, что у меня совещание. Но почему-то самым важным на месте преступления оказалось то, что ты назвал меня идиотом четыре раза! И это при живом-то Андерсене! Шерлок чуть смущается: такое действительно было, но он не думал, что это называется “вести себя как свинья”, он полагал, что это называется “вести себя как Шерлок”. - А позавчера? Ты опять взломал пароль на моем ноутбуке, хотя я просил не делать этого. Игнорирование элементарных человеческих просьб - тоже свинство. - Но мой был в спальне! - возмущенно оправдывается Шерлок, недоумевая, почему Джон до сих пор не осознал таких простых истин. - А тогда, после твоего омлета? - не дает Джон продолжить оправдательную речь. Шерлок застывает в кресле. Ему кажется, что у него отнялись ноги - по крайней мере, он их совершенно не чувствует. Как и рук, и языка. Он ошарашенно моргает, а Джон тем временем заканчивает: - Ты три дня не разговаривал со мной! Что это было, Шерлок? Неужели ты думаешь, я не заметил? Конечно, временами ты бываешь малоприятным типом, но выскакивать из комнаты, когда я предлагаю тебе чаю?.. Это тебя настолько уязвил факт готовки? Зачем тогда ты вообще… а, черт с ним... Достаточно тебе примеров? Шерлок несколько минут молча смотрит на слегка заведенного Джона и хрипло подтверждает: - Достаточно. Хочешь омлет? - Что? - недоверчиво переспрашивает Джон. - Омлет, - повторяет Шерлок более уверенно, срочно извлекая из чертогов информацию относительно дозировки снотворного, использованной в прошлый раз. - Я вел себя как свинья и хочу загладить вину перед тобой омлетом. Ты говорил, что он вкусный. - Он вкусный, да… И что, ты не устроишь мне трехдневный бойкот после своего кулинарного подвига? - уже почти улыбается Джон. Шерлок хочет, чтобы Джон улыбался всегда. Когда Джон ругается, это… больно. - И даже извинюсь перед миссис Хадсон! - торжественно обещает Шерлок, и Джон улыбается ему по-настоящему. Шерлок закатывает рукава белой рубашки и приступает к приготовлению омлета. Джон на кухне, он пролистывает утреннюю газету, которую не успел дочитать. Шерлок чувствует, как Джон задерживает на нем взгляд. Через несколько минут Джона удается отослать из кухни под благовидным предлогом - много времени Шерлоку не нужно. - Не знаю, зачем я вообще ем дома, если меня пригласили на ужин, - сыто произносит Джон, приканчивая щедро сдобренную снотворным порцию омлета. - Но если Натали готовит неважно, я не останусь голодным. Сплошная польза от тебя, Шерлок! Джон произносит это иронично, но звучит совсем не обидно. Шерлок улыбается, пока Джон допивает чай. Через десять минут Джон уходит к себе, чтобы переодеться. Еще через пятнадцать Шерлок тихо запирает дверь в их квартиру (мало ли, миссис Хадсон вздумает вернуться и забрать печенье) и поднимается в спальню Джона. Тот раскинулся на кровати в позе звезды; на звезде носки, боксеры и белая футболка, новые джинсы валяются на полу рядом. Шерлок смотрит на темно-синюю ткань, довольно плотно облегающую член Джона, и думает, что Натали не заслужила ни дюйма этого тела. Закрыв дверь, Шерлок сначала проверяет, спит ли Джон: поднимает его руку и отпускает, та падает на постель как плеть лозы. Шерлок проводит кончиками пальцев по щеке Джона, но тот лишь продолжает мирно сопеть. Стянув с Джона трусы, Шерлок испытывает краткий, но мощный всплеск гнева - волосы в паху аккуратно подстрижены, очень коротко. От этого член выглядит еще внушительнее, и Шерлоку хочется разбудить Джона и спросить, неужели он так хочет секса, что способен спать с женщиной на первом же свидании и даже специально подготовился ради нее?! Но, разумеется, Шерлок не задает глупых вопросов, на которые не готов услышать ответ, вместо этого он сердито пыхтит, устраиваясь поудобнее на постели. Через минуту он уже полностью поглощен процессом; если бы миссис Хадсон сумела проникнуть в квартиру и подслушать под дверью, она бы решила, что кто-то просто очень жадно, причмокивая и постанывая, поедает ее творожное печенье. Третий омлет К моменту, когда происходит следующий раз, никакой новой женщины нет. С Натали все заглохло само собой, две недели Джон сидит по вечерам дома, не раздражая Шерлока непонятными звонками и необъяснимыми улыбками. Джон в хорошем настроении, Джон помогает в мелочевке от Скотланд-Ярда, и все, казалось бы, неплохо, пока в один прекрасный момент Шерлок не решил, что у Джона слишком давно не было свидания. Мысль поражает его своей очевидной абсурдностью: Шерлок не часто сталкивался с ревностью раньше, но, встретив ее, узнал без малейшего колебания. Он ревнует Джона даже к кассирше в супермаркете, как же можно хотеть добровольно отправить своего доктора в загребущие лапы этих женщин, которые, разумеется, только и ждут удобного случая, как бы стать миссис Уотсон, потому что - будем откровенны - Джон завидный жених (главный матримониальный недостаток которого - настырный и опасный сосед). Анализ собственных эмоций подтверждает, что Джона по-прежнему не хочется отпускать от себя дальше десяти ярдов, но первые два омлета случились непосредственно перед свиданиями, и два самых ошеломляющих сексуальных опыта Шерлока, соответственно, тоже. Шерлок мысленно дает себе подзатыльник за то, что не отследил такой простой ассоциативной связи, и решает, что отсутствие свидания никак не мешает ему приготовить Джону омлет. Джон в ответ на предложение смотрит осторожно, даже оценивающе, но соглашается. Удобно устроившись за столом в гостиной, он читает книгу, хотя иногда бросает случайный взгляд в окно и застывает, занятый своими мыслями, - в общем, совершенно не мешает Шерлоку травить еду. Но после омлета Джон остается на стуле, продолжая читать, и, когда его голова опускается на подставленное предплечье, Шерлок понимает, что есть небольшая проблема. Джон спит на стуле, а на нем довольно узкие джинсы. Шерлок чертыхается вслух, представив, сколько манипуляций ему придется совершить, чтобы добраться до члена Джона, а потом - чтобы упрятать его обратно, желательно в таком же виде, как и раньше. С того места, где стоит Шерлок, ему видна лишь макушка Джона, его лоб и нос, но ему кажется, что Джон всей своей позой издевательски хихикает над возникшим затруднением. Ну ладно же, запальчиво решает Шерлок, ладно, дьявол, а. Я все равно справлюсь, сердится он, распределяя спящее тело по стулу так, чтобы оно не свалилось без поддержки стола. Это трудно и это определенно не возбуждает, и Шерлок чувствует такой азарт, что к тому моменту, когда ему удается расстегнуть ширинку Джона и довольно неловко высвободить член, он почти забыл, ради чего все это затевалось. Впрочем, спонтанная амнезия быстро проходит, стоит Шерлоку почувствовать бархатистую кожу в своей ладони. Он склоняется низко-низко и утыкается носом в основание члена, вдыхая запах Джона, чувствуя, что Чертоги разрывает от ошалелого восторга и захлестывающей любви. В этот раз он делает минет медленнее обычного, но не может сдержаться и кончает раньше Джона, хотя мастурбировать на коленях неудобно. Полминуты он восстанавливает дыхание, опустив голову Джону на бедро, а потом с нежностью и какой-то непонятной тоской доводит спящего до оргазма. Шерлок тратит несколько мучительных минут на то, чтобы привести Джона в порядок, а потом напрягается и перетаскивает того на диван. Глядя с высоты своего роста на уложенного Джона, Шерлок чуть не бьет себя по голове за немыслимый идиотизм - ведь можно было сделать это сразу! Несколько минут Шерлок любуется спящим Джоном, лицо которого кажется молодым и отдохнувшим, а после наклоняется и невесомо прикасается губами к губам, мечтая, чтобы этот поцелуй когда-то стал чем-то большим. Четвертый омлет Четвертый омлет происходит как-то вечером, когда Джон возвращается с работы, едва прихрамывая. Очень устал, тяжелые пациенты, возможно, трудности с начальством (выяснить, кто начальство, убедить не создавать трудностей доктору Уотсону); мысли скачут у Шерлока в голове, каким-то мистическим образом перетекая прямо к паху. Шерлок в своем кресле обнаруживает, что даже едва проскочивший обрывок воспоминания об омлете - на самом деле, вовсе не об омлете речь - заставляет его член наливаться тяжестью и предвкушением. Шерлок облизывает губы и думает, что Джону завтра на работу и он может проспать из-за снотворного, хотя, если вспомнить предыдущие эпизоды, Джон ни разу не проспал больше, чем он бы спал сам по себе, во время стандартного ночного сна. Некоторое время Шерлок размышляет об этом, уставившись в камин, понимая, что решение уже принято и этот проклятый омлет будет приготовлен, даже если в Чертогах найдется еще дюжина причин отложить операцию на другой день. Тем более, после омлета (минета, с затаенным удовлетворением поправляет себя Шерлок), у Джона всегда улучшается настроение, а сейчас, кажется, он явно удручен. Так-так, он же что-то говорил о том… о том… думай, Шерлок, кретин, он же говорил! Ах да, вспоминает Шерлок, Гарри попала в больницу с пневмонией, которая протекала бы куда легче, не будь ее организм так ослаблен алкоголизмом. Ее жизнь вне опасности, но Джон примерный брат и он примерно расстраивается. Я бы ни за что не стал так переживать из-за Майкрофта, немного самодовольно думает Шерлок, покидая кресло, чтобы осчастливить Джона очередной порцией омлета. - Как Гарри? - спрашивает Шерлок, настигнув Джона на кухне и начиная разговор издалека. Джон шокирован настолько, что его рот приоткрывается, а Шерлок тут же забывает о вопросе и думает, насколько горяч рот Джона изнутри. Джон начинает говорить что-то - сначала неохотно, а потом все быстрее, и Шерлок слушает, и слышит, и даже делает несколько вполне уместных замечаний; не то чтоб они были сочувствующими, но в устах Шерлока, бесспорно, свидетельствуют о некотором неравнодушии. Джону это нравится, вдруг осознает Шерлок, Джон нуждается в этом! Судя по тому, как расслабляется Джон, он испытывал необходимость в слушателе, и Шерлок добровольно готов стать и слушателем, и зрителем, и Шерлока это абсолютно не напрягает. Джон говорит еще некоторое время, пока его рука окончательно не перестает подрагивать, и Шерлок, воспользовавшись паузой, предлагает негромко: - Омлет? Джон смотрит пристально, и выражение его лица нечитаемо, а потом он улыбается очень нежно: - Ты избалуешь меня, Шерлок, но я не могу тебе отказать, если ты так настойчиво просишь. В этот раз, когда Джон засыпает на стуле за кухонным столом, Шерлок сначала перетаскивает его в кресло, а потом долго-долго сидит на подлокотнике, прижав к себе податливое тело, вдыхая его запах и перебирая волосы. У Шерлока ком в горле и боль в груди, но он решительно не способен поставить себе диагноз. Почти торжественно он освобождает Джона от одежды, неторопливо целует бедра и живот, откладывая непосредственно минет, но собственное возбуждение дает о себе знать тянущей тяжестью внизу, и Шерлок, словно впервые, пробует Джона на вкус. После того, как все закончено, Шерлок стоит у окна своей спальни и выкуривает подряд две сигареты. В голове набатом: Джон… Джон… Джон... Пятый омлет Пятый раз случается в воскресенье - прошло полторы недели с предыдущего омлета, но все эти десять дней Шерлок мрачнее тучи. Он много молчит, терзает вечерами скрипку, и Джон не без оснований обвиняет Шерлока в том, что тот тайком курит. В воскресенье Джон никуда не собирается: он устраивается на диване и перебирает старые документы, откладывая те, что уже можно выбросить. Джон обстоятельный и методичный, Шерлок наблюдает за ним из кресла, наблюдает с затаенным гневом, не в силах побороть злость. Ему хочется и не хочется сделать Джону омлет, еще на какой-то час заполучить Джона в свое безраздельное пользование, но тоскливая червоточина внутри подсказывает, что этот омлет станет последним. У Шерлока, самого большого в Лондоне любителя хорошей игры, не осталось сил играть. Он любит. Он не справляется один. Джон начинает что-то говорить, и звук его голоса подкидывает Шерлока в кресле словно пружина. - Омлет! - отрывисто произносит Шерлок, вскакивая на ноги. Это даже не вопрос, а тоном, который использует Шерлок, уместнее было бы крикнуть что-то вроде “готовься к смерти”. Джон запинается и немного неуверенно отказывается: - Я недавно поел вообще-то, так что спасибо… Шерлок, ты хорошо себя чувствуешь? - Омлет, - зловеще цедит Шерлок, готовый немедленно придушить кого-нибудь. Жаль, если это будет Джон, но кроме него же никого нет. - Шерлок, я не голоден! - Джон чуть повышает голос, а взгляд тревожно обшаривает напряженную фигуру, нависающую над ним. - Что-то случилось, я же вижу, расскажи мне, Ше… - Омлет! - шипит Шерлок так яростно, что Джон вздрагивает, но кивает, чем спасает квартиру от неминуемого разрушения. Ест Джон с опаской, благодарит за омлет и уточняет, все ли теперь в порядке у Шерлока с окружающим миром и можно ли теперь ему, Уотсону, вернуться к своим делам. Дела у Джона как раз на диване, что Шерлока очень устраивает. Не замеченный ранее в склонности к мазохизму, он терпеливо моет всю посуду, растравливая себя пуще прежнего. Когда Шерлок возвращается в гостиную, Джон спит на диване, одной ногой упираясь в пол. Шерлок даже не пытается тестировать Джона на крепость сна, просто спокойно стаскивает с него домашние штаны вместе с бельем, отбрасывая их в сторону. Он жадно, широкими движениями, вылизывает нежную кожу, вбирает член в рот и очень быстро доводит Джона до предоргазменного состояния - о, уж эти признаки Шерлок выучил прекрасно. Вместо того, чтобы позволить Джону кончить, Шерлок выпускает его член изо рта и складывает руки на груди. - Я знаю, что ты не спишь, - негромко и отчетливо произносит Шерлок. Едва заметно напряженные бедра Джона напрягаются еще сильнее. Несколько секунд стоит умопомрачительная тишина, которая прерывается протяжным вздохом. Джон открывает глаза и садится на диване. Выражение лица виноватое, но не слишком. - И давно ты знаешь? - спрашивает он. - Достаточно, - с видом оскорбленной добродетели заявляет Шерлок. - Я детектив. Неужели ты мог подумать, что я не замечу очевиднейших улик? Шерлок все еще стоит на коленях, его рот влажный и яркий, а возбужденный член Джона на расстоянии какого-то фута. Джон улыбается: - Ну хорошо. Раз ты догадался, почему не сказал сразу? Ведь ты понял не сегодня. Шерлок медленно розовеет в районе ушей и шеи, и Джону нестерпимо хочется провести кончиками пальцев по пульсирующей под кожей голубоватой жилке. Вместо этого он смотрит Шерлоку в глаза. - Я… - неуверенно начинает Шерлок и замолкает. - Ты ни хрена не понимаешь в отношениях, правда? - Джон говорит строго, но ласково. - Ты захотел поставить опыт на спящем друге, не понимая, что это совершенно недопустимое надругательство над личной неприкосновенностью. Тебе повезло, что снотворные плохо действуют на меня еще со времен трех хирургических вмешательств в Кандагаре - там был не слишком-то опытный анестезиолог, дозировка чуть не отправила меня на тот свет. В первый вечер я отключился просто от усталости и проснулся в середине… процесса. Шерлок хмурится, потому что понимает, как именно Джону удавалось оставаться в реальности, но не улавливает, почему это ему, Шерлоку, “повезло”? - Раз я практически не спал, это нельзя считать изнасилованием, хотя, бесспорно, это было очень сомнительное согласие, - усмехается Джон. Шерлок застывает. В чертогах творится полный бардак. Он не расценивал происходящее с такой точки зрения. Получается, это можно рассматривать как насилие над другим человеком? Как принуждение? Но он был уверен, что Джон спит! И получает удовольствие при этом! Разве… - Перестань, Шерлок, я и так знаю, что тебе это в голову не приходило. - Шерлок удивляется, что Уотсон все еще не сердится. - Ты везучий ублюдок, потому что я люблю тебя, а любому другому человеку я бы башку открутил за малейшее поползновение в сторону моей ширинки. Шерлок изумленно моргает, а потом хрипло переспрашивает: - Ты… что? Джон ухмыляется очень хищно: - Да-да, открутил бы, не раздумывая! - Нет-нет, - трясет головой Шерлок. - Ты меня… меня?! Джон смотрит на Шерлока с легким подозрением, склонив голову набок, а потом раздвигает ноги без всякого смущения и сползает вниз, на пол, усаживаясь перед Холмсом, опираясь спиной о диван. Эрекция почти спала, но Шерлок все равно бросает туда голодный взгляд. Джон берет Шерлока за руку, и тот вздрагивает всем телом. - Ты точно детектив? - с сомнением уточняет Джон. - Почему, как ты думаешь, я все это тебе позволял? Какие причины ты вообразил для такого моего поведения? Шерлок опускает взгляд на их переплетенные пальцы и понимает, что не понимает, как вышло, что он уже вцепился в ладонь Джона обеими руками. - Ты знал, что я не сплю, - продолжает Джон, начиная поглаживать свободной рукой запястье Шерлока. - Ты догадывался, что я не против, что я не хочу, чтоб это прекращалось. Ты знаешь, что у меня есть некоторые моральные принципы - своеобразные, но есть. Так чему ты удивлен? Шерлок чувствует, что от напряжения покалывает кожу на лбу, что в горле пересохло, ему хочется пить, ему хочется сдохнуть, ему не хочется отвечать, но он все-таки открывает рот: - Я думал, что тебе просто не с кем. Это звучит ужасно, противно, мерзко, гадко, Джон должен убрать руку, встать и уйти к себе, но Джон восхитителен, он наклоняется ближе и нежно говорит: - Ну ты и придурок! А потом целует Шерлока в губы по-настоящему. ...Много позже, в развороченной и влажной постели Джона, Шерлок лежит, уставившись в потолок. Он пытается прикинуть, на каком по счету омлете стоило выяснить правду, ведь подозрения у него появились еще во время третьего, но не может прийти к однозначному выводу. Мысли ускользают и расплываются радужными пятнами, когда обнаженный (по-прежнему совершенно не стесняющийся своей наготы) Джон возвращается из ванной и со вздохом томительного наслаждения падает на кровать рядом с Шерлоком. - Закрывай Чертоги, приятель, - зевает в подушку Джон. - Я уверен: о чем бы ты ни думал, это может подождать до утра. - Я думаю о тебе, - говорит Шерлок, который опять не понимает, в какой момент времени он обвил крепкое тело Джона руками и ногами. - Я думаю о тебе, - повторяет Шерлок, умудряясь целовать что-то, что в данную секунду оказалось под губами - кажется, это лопатка. - Ты бы сам признался, что не спал? - Ммм, - мычит Джон устало, - да, конечно, Шерлок. Я люблю минет - и ты прекрасен в этом, но я предпочитаю более традиционный вариант отношений, когда в сознании оба партнера. - Тогда почему ты так долго ждал? - немного обиженно спрашивает Шерлок, которого задевает, что пришлось первым сделать ход. Джон рывком поднимает голову от подушки и стремительно целует Шерлока в губы, да так, что иррациональная, мелкая, мстительная обидка испаряется бесследно: - Потому что ты, гений, хоть и немного идиот, но омлеты готовишь просто потрясающе!