Спокойной ночи, солнышко...

— Ты не посмеешь этого сделать! — Как же она ненавидела его в эту секунду! Холодный, непроницаемый, бесчувственный, словно глыба из мрамора, лишенная всяческих эмоций. Как? Как он может быть так равнодушен, ведь речь идет о его дочери, о его крови и плоти? — У нас нет другого выхода! — Танатос был на взводе, но умело скрывал свой гнев и отчаяние. Ему не меньше, чем Персефоне, надоели их постоянные скандалы. А тем более сейчас. За все пятнадцать лет брака они не прожили в мире и согласии и двух месяцев… Иногда он ненавидел своих родителей за этот дурацкий брак по расчету. «Она ведь принцесса! А ты будущий правитель Сатурна… Она блестящая для тебя партия…» — отец был, как всегда, непреклонен и даже не хотел слышать о том, что они не любят друг друга. «Любовь? Сын, да кому она сейчас нужна? Тем более, когда речь идет о судьбе планеты, о чести нашей семьи? Практически весь Альянс одобрил этот брак. Так что я даже слышать не хочу твои возражения!» Да, нечего и спорить – она стала ему идеальной женой. Истинная королева на советах среди министров и послов, любящая жена на приемах, балах и светских раутах. И ледяная статуя в жизни, не желающая иметь ничего общего с тем, кого при всех называла любимым супругом… — Выход есть всегда… — Ее гневный взгляд, казалось, должен был прожечь в нем огромную дыру, но вызвал лишь только вспышку раздражения. «Ну вот, она вновь начинает спор...» Как же он устал за эти последние несколько дней… — Неужели ты думаешь, что я так бездумно хочу лишиться дочери? «Нужно говорить тихо, спокойно, крики ничего не решат. Зато могут разбудить Хотару…» Сердце Танатоса болезненно сжалось – его дочь была единственной радостью. А теперь судьба хотела лишить и этого… — А разве это не так? — Ярость, словно яд, сочилась из нее. Единственный бесценный дар, полученный Персефоной в браке, единственное счастье хотели отнять… — Это решение Альянса. Я выступал против него, но меня никто не послушал… — Серенити на твоей стороне. Она не позволит им этого сделать! — Последней надеждой, последним лучиком света для Персефоны оставалась Королева Серебряного Тысячелетия. — Боюсь, что этого мало… — тихо ответил Танатос, стараясь не смотреть жене в глаза. Ну вот, самое ужасное сказано. Сейчас начнется буря… Но ему плевать: пусть она орет, пусть ненавидит его еще сильнее, хотя, куда уж больше? Он проиграл эту битву, проиграл жизнь своей малышки и заслужил эту ненависть. Более того, он сам себя ненавидел… Волна ужаса накатила на женщину. В порыве отчаянного страха за судьбу дочери она вплотную приблизилась к мужу и заставила его смотреть ей в глаза. — Что ты только что сказал? — От ее тона у правителя Сатурна волосы встали дыбом. Впервые он видел ее такой, – даже фурии бы позавидовали этой ярости. Вот он – первородный гнев, в ее глазах… — Серенити привела много доводов в пользу того, что наша дочь имеет право на жизнь. Она даже обещала лично следить за ней, стать для нее опекуном и учителем… Но этого оказалось мало для Альянса, — тихо начал Танатос, заворожено глядя в глаза своей жены. За считанные секунды они почернели, в них отражалась ненависть затравленного зверя, собирающегося как можно дороже продать свою жизнь чрезмерно настойчивым охотникам. Танатос судорожно вздохнул и продолжил. — Особенно яростно сопротивлялись правители Урана, Нептуна и Плутона… В итоге было вынесено решение – либо мы сами, как они выразились, в семейном кругу решаем эту проблему. Либо они… — Нет! — Люди перед смертью не кричат так отчаянно, как вскрикнула она. Последняя надежда рассыпалась в прах, оставив после себя лишь горечь разочарования, которая в ближайшее время сменится скорбью и отвращением к жизни. Ее дочь, ее малышка, ее Хотару должна умереть... А все из-за чего? Из-за того, что ее папочка – правитель Сатурна, обладающий огромной разрушительной силой, наделил и ее этим мерзким даром. Вот только он может с ним справляться, а она – нет. И теперь правители всех планет Солнечной системы, кроме Луны, хотят смерти маленькой, ни в чем неповинной девочки. Ее девочки… — Это все ты виноват! — Взмах рукой, и звонкая пощечина разнеслась по тронному залу. — Вся моя жизнь превратилась в ад, когда я стала твоей женой, и только наша дочь помогала мне жить и мириться с этим. А теперь она должна умереть только потому, что у нее отец – МОНСТР! Рыдания вырвались у нее из груди. — Ну почему ты не послушал тогда меня? — Как же ей было больно! — Зачем ты позволил ей играть Палашом Смерти? Ведь я предупреждала, что это плохо кончится… А теперь… Из-за душивших ее слез она не смогла договорить. Но Танатосу и не нужно было слышать продолжение, чтобы почувствовать себя ничтожеством, своими руками уничтожившим самое ценное, что имел… В ту же секунду он решил, что не даст своей дочери так просто умереть. Ну уж нет, – он будет биться до конца, и прежде, чем ее сердце остановится, должно остановиться его. А уж он постарается забрать с собой в мир Тишины как можно больше людей… Легкое сияние в середине зала заставило его действовать. Усилием мысли он призвал Палаш к себе и, загородив собой жену, приготовился защищать свою дочь, мирно дремавшую в своей спальне. — Безмолвие… — Грозное заклятие, несущее смерть и разрушения, уже почти сорвалось с его губ, как… — Остановись, не будь глупцом. Серенити стояла и смотрела на Танатоса. Взгляд ее синих глаз успокаивал, дарил надежду. — Серенити! — смесь радости и отчаяния в голосе Персефоны ничуть не удивила Лунную королеву. Она прекрасно знала, как сейчас должно быть тяжело этой женщине. — У меня мало времени! — Она пришла сюда, чтобы помочь этим несчастным вопреки всему, нарушив волю Совета. — С минуты на минуту к вам нагрянут из Альянса. Кронос не на шутку напуган и хочет как можно скорее покончить с… — Хотару, — безжизненным голосом закончил Танатос. Персефона застонала от отчаяния. — Есть только один способ спасти ее жизнь, — медленно проговорила Серенити. — Какой? — в один голос спросили отчаявшиеся родители. — Сон Вечности. Только что зародившаяся надежда вновь угасла. — Но ведь он подобен смерти, — сухо заметил Танатос. — Какая разница – умрет она или уснет на веки? — Разница в том, что если она умрет, то это действительно на веки. А спящего, если я не ошибаюсь, всегда можно разбудить! — Серенити многозначительно посмотрела на правителя Сатурна. — Что ты хочешь сказать? — Лишь только то, что сейчас Кронос, как и все остальные, слишком напуганы и не могут адекватно решать проблемы... Хотя, признаюсь, меня тоже изрядно шокировал тот инцидент с Палашом, когда Хотару чуть было не уничтожила половину Солнечной системы... Но я понимаю, что в будущем она может стать величайшим воином, защищающим нас от врагов… После того, как ты ушел с Совета, я смогла их убедить в том, что убивать невинное дитя – против всех тех идеалов, которые они так долго создавали. И как альтернативный вариант предложила Сон Вечности. Не сразу, но они все же согласились со мной, только с одним условием… — С каким? — тут же насторожилась Персефона, все это время молчавшая и внимательно слушающая подругу. Она знала, что где-то должен быть подвох, иначе бы Серенити не пришла лично сообщить им эту новость. — Талисманы, способные пробудить Хотару ото сна, должны находиться у правителей Урана, Нептуна и Плутона… — Но они никогда не позволят ей пробудиться. — Танатос знал, что так и будет. Слишком велик был их страх. Страх перед Силой. Они знали, что Хотару гораздо сильнее их, и поэтому не могли оставить ей жизнь. Танатос прочел это в глазах Кроноса, как только увидел его на Совете. — Я бы не была так категорична в этом вопросе, — спокойно заметила Серенити. И для нее истинная причина страхов членов Альянса не была тайной, но все же она верила в свою правоту. — Когда-нибудь их страх пройдет, а пока – это лучше, чем смерть… В общем, решать вам… Прости, Персефона, это все, что я смогла сделать для твоей дочери. А сейчас мне пора – члены Совета не должны меня здесь видеть… И, не прощаясь, Лунная правительница растворилась в портале. В зале воцарилась мертвая тишина. Танатос судорожно сжал голову руками, лихорадочно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Персефона молча смотрела в то место, где только что была Серенити. — Я согласна с ней, — наконец, она прервала свое молчание. — Лучше уж моя дочь просто уснет, чем умрет. Не вечно же они будут ее бояться… — А что, если все-таки вечно? — Рано или поздно, но и они умрут… А я постараюсь прожить чуточку дольше них и пробужу свою дочь. Слова Персефоны больше всего походили на бред безумного. Но та уверенность, с которой она это сказала, подсказывала Танатосу, что именно так и будет. Ей хватит сил пережить своих врагов и возвратить к жизни дочь. Пусть даже пройдут сотни лет прежде, чем это свершится… — Хорошо, будь по-твоему… …Пять человек склонились над кроватью, в которой мирно спала Хотару. Родители и трое судей. Они смотрели на ее безмятежный сон и недоумевали, как такое невинное и беззащитное дитя смогло натворить столько бед? Кронос подошел ближе и осторожно приложил кончики пальцев ко лбу спящей, приготовившись прочесть заклинание. — Постой, — прошептала Персефона. — Неужели, ты передумала? — с недовольством спросил Кронос, нехотя убирая руку ото лба девочки. — Нет, — спокойно ответила женщина и презрительно посмотрела на правителя Плутона. — Просто я сама хочу это сделать. Это моя дочь, и ты не вправе мне отказать. Кронос знал, что она права, и даже не пытался возражать. Да и какая, в конце концов, разница, кто положит всему этому кошмару конец? Он молча отступил назад, уступая место Персефоне. Женщина медленно приблизилась к дочери, с нежностью взглянула в столь любимое и дорогое лицо. «Ты будешь жить, я обещаю…» Осторожно прикоснулась она ко лбу и тихо произнесла заклинание на древнем, почти позабытом языке. Три Талисмана засияли, вбирая в себя магию, способную пробудить Хотару. Три вздоха облегчения вырвались из груди судей, тут же растворившихся в свете портала – их миссия закончилась, и не было нужды оставаться в этой комнате еще хоть несколько минут. Танатос молча вышел, не в силах больше смотреть на свою дочь, обреченную на вечный сон. Персефона же медленно склонилась над лицом дочери, прикоснулась губами ко лбу, где всего лишь несколько секунд назад были ее пальцы, и прошептала: — Спокойной ночи, солнышко…