Мой прекрасный позор

— Мой прекрасный клинок. — Кенсин-сама! Ах… — Ну, что она в нем нашла? – отстраненно рассуждал Саске, лежа на ветке высокого дерева, терпеливо ожидая окончания экзальтации, — Помимо того, что он перерождение Бога Войны, естественно. Силу? Духовность? Эх, Касуга… Нет, ну сколько можно-то? А Уэсуги это все, конечно, нравится. «Прекрасный клинок»… — Сарутоби выдохнул, и снова покосился на розовое сияние, — еще бы. Я сам его затачивал. Для чужих рук, как оказалось. Почему я сам не пошел? Он уже не в первый раз задавался этими вопросами, не смотря на то, что знал ответы. — Ну, невозможно же… — он вытащил сюрикен и метнул его в розовое облако, которое тут же растворилось, оставив после себя лишь сиротливо опадающие лепестки роз. А из цветочной неги вырвался тот самый «прекрасный клинок», устремляясь к нарушителю спокойствия. Саске со вздохом оценил, что она стала более женственной. Когда он отпускал ее пару лет назад на это важное задание, она была еще немного угловатой. Теперь ее тело приняло обтекаемые формы и изрядную долю соблазнительности. Саске иногда начинал сомневаться в непогрешимости Кенсина, глядя на эту девушку. — Что тебе нужно? – Касуга уселась на соседней ветке и швырнула сюрикен хозяину, тот поймал стальную звездочку и вернул ее обратно на пояс. Касуга была раздражена, может все-таки стоило дождаться окончания припадка? — Я с посланием, естественно, — хмыкнул Сарутоби и насмешливо добавил — извини, что прервал. — Выкладывай и убирайся, — впрочем, Касуга старалась казаться более рассерженной, чем на самом деле. Наивная маленькая девочка. Хмурит брови, поджимает губы. Это делает ее еще более очаровательной. А ведь когда-то эти губы принадлежали только ему. — Не стоит так горячиться, — примирительно протянул Саске, роясь в карманах, делая вид, что забыл, куда дел нужный предмет. Касуга недобро скрипнула зубами. — Что? Ну, потерпи минутку, ты же шиноби, — усмехнулся Сарутоби, наконец, извлекая деревянный цилиндр со знаком их когда-то общей деревни, — Я с плохими новостями, Касуга-чан… — предупредил ее Саске, перекидывая футляр девушке. Блондинка недоверчиво уставилась на зажатый в руке кусочек дерева. — Что им нужно от меня? – все раздражение и злость, как ветром сдуло. Девушка напряглась, не торопясь открывать письмо, — какие еще плохие новости? Они решили, наконец, убить меня? – голос дрогнул. Касуга боялась. Но не за себя, а за своего господина. Что он останется один. — Нет, — покачал головой шиноби, — я заступился за тебя, еще тогда, когда ты только предала свою деревню, — взгляд девушки стал виноватым и каким-то потерянным, — и меня, кстати, тоже. — Едко добавил Саске, заставляя Касугу смутиться еще больше, — Но это все не важно, — тон его стал более мягким, — Это известие, — он кивнул на футляр, — о смерти Куны… — Юмико… — выдохнула Касуга, ошарашено уставившись на цилиндр. — Мне очень жаль. Я знаю, вы были подругами. — Но как? Она же была твоей лучшей ученицей… — прошептала девушка, прижимая послание к груди. — У нее было задание в землях Мицунари. Она попалась. Я должен стыдиться ее, — отвел взгляд Сарутоби. Они помолчали, глядя каждый в свою сторону. — Это послание, оно от сестры Юмико… Я его не читал. — Я и не думала. — Думала. — Саске… — М? — А меня ты тоже стыдишься? — Ха! Да ты вообще мой несмываемый позор! – почему-то этот вопрос поднял ему настроение, — Но ты хоть до сих пор жива… — Я… — девушка сильнее сжала кулаки. — Мы с тобой это уже обсуждали, — потянулся Сарутоби, улыбаясь, — ты теперь мой враг, я отношусь к тебе как к равной. — Не правда, — обиженно возмутилась девушка, но что-то во взгляде шиноби заставило ее замолчать и снова потупить глаза. — Но я твой друг, и я продолжаю о тебе заботиться, — мягко уверил ее Саске, — и не кричи, я не передумаю. — Но я же… — Ну и что, — он усмехнулся и поднялся, — не вздумай меня позорить еще больше. Не погибни. — Я защищаю Кенсина! Пока он жив, мое сердце будет биться! И… — Да-да, я понял, — отмахнулся Сарутоби, — береги себя. Девушка промолчала, разглядывая футляр с посланием. — А мне пора возвращаться. Поцелуи отложим до лучших времен, ладно, мой прекрасный позор? Касуга даже зарычать на него не успела. Саске скрылся в лесной тьме. Возвращаясь в земли Такеды, шиноби не прекращал думать о том, что, возможно, скоро может не стать ни «прекрасного клинка», ни ее господина, ни его самого. На западе что-то затевалось. Начиналась новая война.