Счастье.

Ты кружишься по комнате, заливисто смеясь, и прыгаешь, должно быть, выше своей собственной головы. Для тебя такие погожие летние деньки — самые лучшие, и ты знаешь, что с тобой всенепременно случится нечто сказочное. Ну, как знаешь? Веришь. Для тебя просидеть на крыше весь день ничего не стоит. Ты улыбаешься солнцу и украдкой смотришь на голубей, пригревшихся там же. А после за завтраком рассказываешь, как же весело сгонять птиц с нагретых мест, и сразу становится понятно, кто же выпускает по ночам почтовых птиц из клетки. Ты смеешься и ловишь тысячи солнечных зайчиков за минуту, опуская тяжелые шторы, что стекают вниз словно патока. А потом скользишь по натертому полу зала, заливисто смеясь и падая на ковер. Он расползается под тобой кучею ворсинок, и ты чихаешь, восторженно наблюдая за каждой пылинкой, что кружится в воздухе будто балерина. А ещё задорно врываешься с криком в комнату, что чашка замирает буквально у самых моих губ, а чай, трепыхаясь, растекается по белесому фарфору. Распахивается от резкого сквозняка окно, и страницы книги шуршат, выбивая закладку на пол. Громко ойкаешь и смеешься, хватая за руки и утаскивая следом, в тот мир, который давно стал для тебя счастьем. Замираешь у окна и видишь крепкую фигуру Кристоффа, что скармливает оленю очередную морковь. А потом смотришь, с такой детской просьбой, что невозможно отказать. А когда получаешь мягкий кивок головой, уносишься вниз, съезжая по перилам и звонко смеясь. И счастье твое капелью разливается по длинному коридору. Качаю головой. Оно у нас с тобой, сестра, абсолютно разное. В комнате блуждает легкий летний ветерок, и руки аккуратно прикрывают окно снова. Занавески перестают блуждать и замирают на месте. Руки поднимают с паркета книгу и раскрывают нужную страницу. За год можно уже и привыкнуть. Мелкими глотками отпиваю чай и смотрю на сад, раскинувшийся прямо под окнами. Кажется, что лоза добралась до подоконника. Эта сильная, ветвистая лоза, что годами, казалось, сковывала движения, а на деле оказалась только дополнительной опорой. Чашка медленно опускается на блюдце, и нос вдыхает доносящийся из сада аромат диких роз. За год можно научиться ценить жизнь.