Ты не можешь простить

Бреду по знакомым местам. Вот та школа, где мы с тобой познакомились. Вот та тропинка, по который мы ходили вдвоем – такая тонкая и едва различимая в траве. Вот дерево, на которое ты, как озорной ребенок, залазила и ждала, пока я буду идти к школе. Ты легко спрыгивала и смеялась. Даже если вдруг неудачно приземлялась. А потом мы просто шли вместе. Я что-то ворчал, а ты продолжала хихикать. Иду, еле поднимая ноги, шаркая по сухой земле. С грустной улыбкой вспоминаю о тех днях. Их было совсем немного, но они были. Как бы я тогда ни старался не показать своих чувств, я все же правда был счастлив. Счастлив, что хоть на какое-то время перестал быть волком-одиночкой. Ты даже не называла меня волком. Ты дала мне другое имя – Хорохоро. Губы снова растягиваются в улыбке, в то время как безумно хочется плакать. О черт, почему? Почему так давят слезы? Слезы, что я до сих пор не могу выпустить на волю. Даже сейчас. Ведь вокруг никого... Вспоминаю твою улыбку. Она никогда не была злой или насмешливой, издевательской или глупой. Добрая и ласковая. А как мило ты выглядела, когда улыбалась! Ты словно была вторым солнцем. Для меня. А тогда я с трудом признавал это. Почему я заметил так поздно? Почему я, такой идиот, не понимал этого раньше? Отмахивался от теплых мыслей, что приходили в голову вместе с твоим образом. А приходили постоянно, хотел я того или нет. Наверное, хотел. Но я слишком привык к холоду. Это все выглядело будто бы злая шутка, обман. Слишком жестоко была разбита моя слепота. Едва не споткнулся. Ох, я и забыл про этот выступающий корень! Помню, ты как-то зацепилась за него и упала, расцарапав колени и руки. Но только ты все равно улыбалась. Хоть и сквозь слезы... Останавливаюсь. Вот и то озеро. Именно сюда мы чаще всего ходили. Бросив все, прибегали сюда. Порой сбегали с уроков. И сидели часами здесь, на берегу. Иногда о чем-то разговаривали, а иногда беззвучно, в молчании с растворенным в нем пониманием, наблюдали за кувшинками. И я сажусь. Смотрю на воду, всегда такую спокойную. Почему-то тут совсем ничего не изменилось. Кажется, будто бы всё-всё, до единой кувшинки, находится на своих местах. На тех же, что и много лет назад. Как тогда, когда ты была жива. Прислушиваюсь. Различаю тихий шорох, несмелые шаги. Мгновенно реагирую: вскакиваю, резко разворачиваюсь в прыжке. И тут же застываю. Долго стою молча, заставляя разум проясниться и проверить, не лгут ли глаза. - Т-тамико... – наконец прошептал я. Тихонько, словно боясь спугнуть иллюзию. Но ты не исчезаешь. И не говоришь ничего в ответ. Просто улыбаешься. Той самой улыбкой. Теплой, солнечной. Это действительно ты. Я узнал бы тебя из миллиона миллиардов людей в одно мгновение. Черные волосы, чуть выбивающиеся из-под обруча, искрящиеся светом голубые глаза, худенькие, тонкие руки. И улыбка. Мягкая, добрая. Улыбка, что раскрывает все твоё «я». Такая же, как ты. Медленно ступаешь, приближаешься. Все мысли отключаются. Разум замолчал. Есть лишь шепот сердца. И я бросаюсь вперед, повинуясь ему. Секунда – и ты вся у меня в руках. Ты не удивлена моим порывом. Я лишь сильнее прижимаю тебя к себе, зарываясь лицом в твои волосы, пахнущие травой и чем-то цветочным. Боюсь ослабить хватку. Боюсь отпустить. Как будто бы ты в любую секунду можешь исчезнуть. И тогда я просто умру. Не выдержу снова. Мои губы шевелятся. Я только сейчас осознал, что шепчу какие-то бестолковые, глупые, не имеющие никакого смысла слова, несвязные фразы. Но я знаю – ты все понимаешь. Даже без них поняла бы. Ветер. Рябь на воде. Кувшинки едва покачиваются. Ты осторожно гладишь меня по волосам. А я чувствую, как бьется твое сердце. Чуть учащенно, неравномерно. А лицо спокойное. Неожиданно, но мягко отстраняешься; бережно берешь меня за руку. Я чувствую тепло, разливающееся от нее по телу. Сердце приобрело безумный, бешеный ритм радости. Внутри него словно распустилась сотня кувшинок. И только где-то глубоко за ними в душе затаилась расплывчатая, размытая тревога. Почему я все еще боюсь, что ты исчезнешь в любой миг? Держась за руки, идем к берегу. Не отпуская их, садимся. Как раньше. Смотрим то на воду, то в небо, то куда-то вдаль. Я изредка перевожу на тебя взгляд. Долго не решаюсь, но, набравшись смелости, все же спрашиваю: - Почему ты здесь? Улыбка погасла, свет в глазах потускнел. Я испугался. Во мне встрепенулось что-то страшное, невыносимо печальное, истошно орущее: «Зачем, зачем ты нарушил счастье и покой?!» - Ты зовешь меня, - просто сказала она. Ровным голосом. – Постоянно зовешь. Не можешь отпустить. И... – она запнулась. – Ты... Ты не можешь простить себя, Хорохоро. Вздрагиваю. От ветра так зябко. Или не от ветра вовсе?.. - Почему? – спрашиваешь ты, а в твоих ясных глазах стоят слезы. – Почему ты не можешь простить себя? Я ведь давно простила... Ты же знаешь. Так почему не можешь ты?.. Мой взгляд втыкается в землю. Какая же я сволочь! Я не просто убил ее. Даже после смерти я заставляю ее страдать. От бессилия хочется выть. Как волк. Ты пересаживаешься. Теперь ты напротив меня. Берешь мои руки в свои. Я виновато, с болью смотрю на тебя. Твои глаза прямо напротив моих. Смотрят прямо, открыто. - Пожалуйста. Пожалуйста, прости. Не мучай себя. Прости. Это же было так давно. Прости же себя. Нет сил. Нет сил смотреть на твои слезы, но я уже не могу отвести глаз. Освобождаю одну руку от твоей. Касаюсь твоей щеки тыльной стороной ладони. Осторожно вытираю слезы. Затем кончиком пальца касаюсь твоего подбородка, собирая накопившиеся там соленые капли. - Я попробую, - шепчу я тебе на ухо. – Я... Я постараюсь. Обязательно. Ты снова улыбаешься, но слезы все еще струятся по твоим бледным щекам. Больше не могу их видеть. Я сделаю все, чтобы их больше не было. Чего бы то не стоило. Внезапно встаешь. - Мне нужно идти. Прочитав в моих глазах тоску и боль, ты добавляешь: - Я не ухожу навсегда. Но сейчас я должна. Я тоже встаю. - Не бойся, - ласково говоришь ты, - не бойся меня отпустить. Я вернусь, обещаю. К тому же, там я всегда с тобой. Больше нет слез. В глазах только тепло и покой. - Иди, - говорю я. – Иди. Без грусти. Я знаю, ты придешь. Я буду ждать. Ты киваешь, улыбаясь. А потом ты уходишь. И я уже не видел последней слезинки, сорвавшейся с твоих ресниц; не слышал тихого шепота. «Прости. Это для твоего же блага...» * * * ...Открываю глаза. Поднимаюсь с постели. «К тому же, там я всегда с тобой». Это правда. Я смотрю на тебя. Смотрю и улыбаюсь, вспоминая сон. Грустно улыбаюсь. - Я постараюсь. Постараюсь простить. И ты улыбаешься. Пусть ты теперь коропоккуру – улыбаешься ты также. Больше не будет слез. Я обещаю, Тамико. Ни ты, ни я их не увидим. Я еще не знал, насколько был прав.