Муза под открытым небом

Однажды мне довелось повстречать одну очень интересную особу. Встреча эта произошла случайно, да и особа с первого взгляда не показалась мне интересной. Особу эту, кстати, звали Женя. Познакомила меня с ней моя подруга. Наше знакомство длилось от силы минуты три, если не меньше, после чего Женя пошла домой, а мы с подругой отправились на поиски приключений. Знаете, от момента нашего знакомства и до момента когда я заметила в ней нечто необычное прошло довольно много времени. Большую его часть мы даже не разговаривали. Инициатором этого общения, конечно же, была моя подруга, которую, кстати, зовут Алина. Конечно же первые наши встречи и сходки были в её присутствии. Мы довольно часто выходили на прогулку и просто шатались по улицам города смеясь, слушая музыку и разговаривая на различные темы. Знаете ли, я – человек вполне обычный, однако веду себя я иногда довольно странно, стараюсь отличаться от других и считаю себя особенной. Ведь не может же такой человек как я – быть самым обычным простым человеком? Эта мысль посещает меня довольно часто, однако, могу поспорить, что она наигранна и привязалась ко мне по причине того что я сама поверила в то, что являюсь необычной. Моя лучшая подруга Алина – тоже человек довольно простой. При недолгом общении с ней можно быстро понять, что стоит говорить, а что нет, на какие темы говорить, а какие лучше замять. И с первых секунд общения можно понять её музыкальный вкус, а с ним – стиль жизни. Однако она человек оптимистичный и жизнерадостный, который твёрдо стоит на своих принципах и убеждениях, которые похожи на неприступную гору, от которой можно едва ли отколоть маленький камушек, но не более. Однако, рассказ здесь не обо мне и не об Алине, хоть мы и являемся звеньями цепи этой истории, без которых она бы не была цепью, а лишь несвязанными звеньями, которые по отдельности не имеют особого смысла. Речь здесь в большей мере идёт о Жене – девушке чьё виденье мира, интересы и принципы могли меняться. Нет, менялись так же часто как у меня менялось настроение, а настроение у меня менялось чуть ли не каждые четыре минуты. Женя иногда была с нами очень холодна, а иногда она, как ни в чём не бывало, искренне смеялась с нами, доверяя нам своё сердце и душу. Она, в отличие от меня не боялась своего мнения и она никогда не боялась высказать его любому, кто хотел бы его услышать. Она не судила людей по их музыкальному вкусу, не называла их неучами если они не читали книги и не обвиняла их в безграмотности, если они допускали ошибки, а просто тихо поправляла их и это никогда никого не раздражало. В то же время, она могла обозвать тебя идиотом за то что ты сказал какую-то глупость, наорать на тебя если ты сделал ошибку, и назвать тебя ничтожным кретином за то что ты не так нарисовал руку. И даже это не звучало обидно из её уст. Я не знаю как она это делала, но ей действительно удавалось быть разной, и при это не обижать людей своей наглостью и прямотой. Её особенность я заметила далеко не сразу, а наверное спустя два или три месяца общения. До этого я даже не замечала столь значительных и очевидных перемен. Казалось будто их не замечал никто. И знаете, осознание происходящего пришло мне наверное одним из самых странных путей. В её присутствие мне хотелось петь, танцевать, играть на барабанах, писать стихи и сочинять рассказы. А больше всего мне хотелось рисовать. От одного только взгляда мою голову заполняли идеи, от которых я уже давно должна была взорваться. Со временем я стала всегда носить с собою блокнот и карандаш, и когда я видела её, мне вновь хотелось рисовать. И я рисовала. Пусть, рядом с ней я ощущала себя песчинкой этого мира, которая не годна нарисовать шедевр или написать книгу; пусть она всегда называла меня бездарностью, мне всё равно всегда хотелось рисовать когда она была рядом. И это чувство сохранялось на долго после её ухода. Так, незаметно для себя, я стала в мыслях называть её своей музой. И она действительно ею была. Ежедневные встречи и провожание её со школы значительно сократились во время летних каникул, ведь она жила за городом, и не могла столь часто приезжать для того что бы погулять с нами. Я звонила ей, и мы переписывались. Мне хватало её голоса, её ворчливого, спокойного, а иногда и ужасно счастливого голоса для того что бы у меня появилось желание творить. Однако лето продолжалось, Женя отправилась в лагерь, после чего мы с родителями переехали. Встречи сошли на нет. Но мы продолжали переписываться и созваниваться, но возможность общаться со мной у неё была только по выходным. В то время как выходные я обычно проводила вне дома. Вы наверное сейчас подумали что наше общение сошло на нет? И моя муза исчезла, возможно навсегда? Что ж, если вы действительно так подумали, то я хочу что бы вы знали что это – не так. Я действительно стала гораздо реже общаться со своей музой, но, если бы ежедневно общались со своей музой, могу поспорить что с вами бы поселилось безумие. Ведь невозможно ежедневно рисовать тысячи эскизов, будто бы тебя озарило. Вы бы очень быстро устали от этого. В конце концов, муза – это вам не какое-нибудь там вдохновение. Муза должна посещать вас не так уж и часто, и давать дельные идеи. Так решила поступить и моя муза. И теперь, каждую неделю я рисую новую картину. Развиваюсь, и радую глаза Жени. Теперь у неё не так уж и много поводов назвать меня бездарностью...