Дар богов

Назир зашипел и отскочил в сторону, потирая ушибленное место. – Ты избрал неверную тактику, малыш, – Агрон предпочел проигнорировать брошенный на него гневный взгляд. – Зачем блокировать удары, если можно от них уворачиваться? Ты ловкий и легкий, тебе нет смысла ставить на силу в поединке с физически более мощным противником. Давай, попробуй действовать, как я сказал. Нападай на меня. – Ненавижу, – Назир прыгнул на германца, целясь в бок, – когда ты поучаешь меня, словно неразумного мальчишку! Агрон с легкостью отразил атаку, чуть не выбив меч из рук сирийца – тот лишь в последний момент успел сомкнуть пальцы на рукояти тренировочного гладия. Назир заметил, что любовник с недавних пор стал драться в полную силу, совершенно его не жалея, и сирийцу льстила мысль о том, что Агрон считал его равным даже в бою. – Ты и есть мальчишка, – поддразнил германец, разворачиваясь, чтобы нанести удар. Они уже второй час занимались на пыльной площадке перед храмом. Рядом более опытные бойцы обучали новичков. Из-за пополнивших ряды Спартака воинов с восточных берегов Рейна тренировки проходили в две смены, так как для всех места было мало. Большинство из тех, чья очередь тренироваться еще не наступила, ушли кто на охоту, кто с патрулями, прочесывать близлежащие территории, а кто по другим делам, оправдывающим нужды лагеря. Некоторые из тех, кто предпочел остаться, наблюдали за дерущимися. Кожа Назира уже лоснилась от пота, мышцы приятно ныли. Новая техника давалась ему все лучше и лучше, сириец двигался все быстрей и проворней, и с каждым разом Агрону становилось труднее уходить от прытких выпадов чужого меча, бьющего пусть не опасно, но достаточно больно. Неожиданно деревянная крестовина врезалась в подбородок германца, его голова откинулась назад, а с прикушенной губы сорвались несколько капель крови. Он отступил на шаг, успев вовремя выставить перед собой меч, блокировав тем самым удар Назира. Развернувшись, тот позволил лезвию соскользнуть, освободив его, и зашел за спину гладиатора. Сообразив, что оставил тыл открытым, Агрон кувыркнулся вперед, но сразу же вскочил на ноги. Велико же было его удивление, когда он почувствовал упирающийся в горло клинок и увидел довольную физиономию любовника. – Котенок одолел волка, – Сакса, наблюдавшая за боем, звонко рассмеялась, бросив лукавый взгляд на Агрона. – У этого котенка очень острые когти, – германец широко улыбнулся и ласково потрепал сирийца по загривку, получив в ответ точно такую же улыбку. Тыльной стороной ладони Агрон вытер кровь с подбородка и решил: – Думаю, на сегодня достаточно. Пойдем. – Твои люди прекрасно обжились здесь, – усмехнулся Назир, посмотрев в светлые глаза любимого. Тот вдруг застыл, зачарованно глядя в лицо сирийца, а потом, притянув его к себе, быстро поцеловал в уголок губ. Мальчишка потянулся было вслед за Агроном, но был остановлен жестким: – Не здесь. Тогда Назир огляделся и, схватив гладиатора за руку, потащил к выходу из внутреннего дворика храма. Когда они вышли за ворота, Агрон, словно опомнившись, спросил: – Что ты делаешь? – Хочу показать тебе одно место, – ответил Назир, не останавливаясь ни на шаг. Агрон, несмотря на недоумение, следовал за ним – Я наткнулся на него во время одной из прогулок, ну знаешь, пока мне нельзя было тренироваться. А ты со Спартаком ушел спасать Крикса. – Лучше бы не спасал, – германец, услышав ненавистное имя, нахмурился и изобразил на лице излюбленную гримасу, призванную означать нечто вроде "долбаные галлы!". – Не будь к нему так жесток. Ему казалось, что он навсегда потерял свое сердце. Если бы такое случилось со мной... – он не закончил. Агрон изредка поглядывал на идущего рядом Назира: на его блестящие длинные волосы, смуглую, нежную, как у девушки, кожу, затягивающие темной глубиной глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Он каждый раз поражался насколько хорошо, ладно был сложен юноша. Стройная фигура, кошачья гибкость в движениях, осанка.. Особенно осанка. Агрон никогда не видел, чтобы бывшие рабы так себя вели. Обычно они были тихими, запуганными, и не сразу осознавали, что не обязаны вести себя с остальными, как с прежними хозяевами. Назир казался совсем другим: дерзким, гордым, будто ошейник раба никогда не касался его шеи. Агрон пытался и не мог понять, чем же заслужил его маленький сириец такую судьбу? В чем провинился перед богами, если они наказали его, сделав рабом? – Мы пришли. Смотри, – Назир легонько тронул его за руку. Гладиатор очнулся от занимающих его разум мыслей и буквально раскрыл рот от удивления, увидев то, что так стремился показать ему любовник. Посреди леса, заросшее с одной стороны густым камышом, лежало озеро с идеально гладкой зеркальной поверхностью. Заметить его можно было только подойдя вплотную, как это сделали Агрон с Назиром. Берег, со стороны которого они стояли, был устлан зеленым травяным ковром, кое-где пробивались маленькие пушистые кустики с темно-синими сладкими ягодами. Германец не помнил их названия, а если бы и вспомнил, то вряд ли смог бы произнести этот безумный набор звуков. Он знал лишь, что подобные ягоды иногда собирали женщины их лагеря и приносили в собственноручно сплетенных корзинках к ужину. Вода ближе к середине водоема становилась совсем черной. Это означало, что озеро имело приличную глубину, как раз такую, чтобы можно было поплавать. Видимо Назир подумал так же, потому что направился к воде, на ходу стягивая с себя накидку. Гладиатор с трудом оторвался от созерцания великолепной картины и последовал за ним. – Позволь помочь тебе? – Уже абсолютно нагой сириец подошел к Агрону и положил руки ему на плечи. – Ты ведь не собираешься плавать в одежде? Он аккуратно подцепил пальцами кожаный шнурок с бусинами и снял его с шеи любовника. Агрону пришлось опустить голову, чтобы ему было удобнее, а когда он вновь ее поднял, то невольно встретился глазами с Назиром, во взгляде которого плясали дьявольские огоньки желания. Тот обнял германца за шею и встал на цыпочки, благодаря чему их лица оказались на одном уровне. Агрон, закрыв глаза, потянулся к губам мальчишки, но кольцо рук вдруг разомкнулось, а Назир, развернувшись, как ни в чем не бывало пошел к озеру. – Сначала искупаемся, – в его голосе явственно звучала издевка, а бедра призывно покачивались в такт мурлычущей интонации. – Ах ты! – Агрон, быстро избавившись от одежды, рванул вперед и сбил с ног готовящегося нырнуть Назира, в результате чего они оба неловко бухнулись в воду, уйдя в нее с головой. Германец вынырнул, отфыркиваясь и глядя на смеющегося любовника. Прохладная вода приятно остужала разгоряченную солнцем и возбуждением кожу. – Иди сюда, – стоило только Агрону протянуть руки к сирийцу, как в лицо тут же полетел целый ворох брызг, а Назир, подначивая, отплыл чуть дальше от него. Так они и дурачились, словно дети, гоняясь друг за другом, брызгаясь и смеясь, пока Назир неожиданно не очутился в объятиях гладиатора. К удовольствию обоих, в месте, где они стояли, только Агрон доставал до дна, поэтому сирийцу приходилось держаться за него, крепко обхватив ногами за талию. Тот одной рукой придерживал Назира за поясницу, легонько поглаживая, а вторую положил ему на шею, касаясь указательным пальцем мочки уха. – Попался, – довольно щурясь, прошептал Агрон. Он мазнул губами по щеке любимого, а затем впился в его рот долгожданным поцелуем. Коротко застонав, Назир вцепился в его волосы, царапая короткими ногтями кожу головы. – Великий гладиатор рад своей добыче? – ухмыляясь, поинтересовался он, когда воздуха стало не хватать, и они разорвали поцелуй. – Я буду каждый день благодарить богов за столь чудесный дар, – серо-голубые глаза Агрона счастливо сверкнули, как только он произнес эти слова. – И если ты хочешь узнать, как я собираюсь это делать, нам не помешает выбраться на сушу. – Думаешь, они согласятся принять нашу с тобой любовь в качестве благодарности? – Назир напоследок прижался губами к шее германца, прихватывая чувствительную кожу зубами. Тот резко вобрал в себя воздух, сжал ладонью ягодицу любовника, и осклабился: – Не уверен, но зрелищем мы их точно обеспечим. Все дальнейшие события после того, как они вышли на берег, смешались, перепутались, сплелись в одно яркое, бесконечно длящееся мгновение. Запахи, прикосновения, чужие прерывистые вздохи были единственным на чем они могли сосредоточиться в данный момент. Однако Назир запомнил, как оседлал бедра гладиатора, вылизывая чувствительное местечко чуть ниже его челюсти, и как тот, перевернувшись, подмял его под себя, прижимаясь близко-близко, наслаждаясь жаром другого тела, охваченного возбуждением, как и его собственное. Он запомнил удивленно-обрадованный взгляд Агрона, стоило ему достать из кармана своей накидки крошечный изящный пузырек с ароматным маслом, прихваченный им на всякий случай с разграбленной виллы поганого римлянина, который именовал себя когда-то его хозяином. И прихваченный, как оказалось, не зря. Ладони Агрона, жесткие, уверенные, прошлись по его бокам, и гладиатор губами прочертил дорожку от виска Назира до его ключиц, попутно оставляя на шее алеющие метки засосов. Когда германец добрался до сосков, Назир тихо, осторожно выдохнул и стал гладить и мять твердые мускулистые плечи под своими руками. Агрон целовал, кусал и тут же зализывал свои укусы, повторяя эту последовательность снова и снова... Эта игра лишь распалила сирийца, которому, несомненно, хотелось большего. – Не тяни, прошу... – сознание Назира, будто расколовшись на множество маленьких кусочков, позволяло вылавливать лишь некоторые моменты из окружающей его действительности, которая в какой-то момент сузилась до одного-единственного человека, чье горячее дыхание обжигало тонкую кожу низа его живота с уходящей вниз дорожкой темный волос. Все остальное тонуло в неясных, цветных всполохах. Гладиатор нанес на ладонь густое цветочное масло и проник в тело любовника сначала одним, а затем двумя пальцами, медленно растягивая, подготавливая напряженные мышцы. Второй рукой он поглаживал член Назира, неторопливо скользя ладонью от основания ствола к головке. Он всматривался в лицо сирийца и никак не мог налюбоваться им. Мальчик такой открытый, такой возбужденный, был невероятно красив: чуть заметный румянец на щеках, влажно поблескивающие, искусанные губы, но лучше всего глаза, полуприкрытые, почти черные из-за расширенных зрачков, невидяще уставившиеся куда-то в пространство. Когда к двум пальцам добавился третий, Назир не выдержал и низко, надломлено застонал, выгибая спину и шире разводя ноги, двигая бедрами навстречу ласкающим рукам. – Агрон, не могу больше… Вняв просьбе, германец вынул пальцы из тела Назира, что было встречено недовольным стоном, и, быстро смазав себя остатками жидкости из пузырька, аккуратно вошел в него, стараясь не делать резких движений, чтобы ненароком не причинить боль любовнику. Это далось ему нелегко, Назир был внутри узкий, шелковистый, и инстинкты Агрона буквально кричали о том, что нужно попросту прижать к земле это восхитительное, покорное тело и взять то, что ему причитается. Но стоило данной мысли лишь зародиться в голове Агрона, как пресловутая покорность сирийца исчезла, как по мановению руки. Назир приподнялся на лопатках, еще больше прогибаясь в спине, и жестко притянул гладиатора ближе для поцелуя. Его губы были настойчивы, движения требовательны, а от хриплых стонов, что он издавал, Агрон полностью потерял рассудок. И остался только ритм. Дикий, животный ритм, который сделал их секс похожим скорее на борьбу, чем на любовь. Назир подмахивал в такт стремительным движениям германца, и глядя на немое обожание в его глазах, ему казалось, что он готов кончить от одного этого взгляда. После они лежали рядом, соприкасаясь плечами, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Вдруг сириец услышал тихий смешок Агрона. Он повернул голову и увидел германца, улыбающегося своей невозможной улыбкой. – Ты считаешь, боги остались довольны устроенным представлением? – произнес он в ответ на невысказанный вопрос Назира. – Вполне, – Назир теснее придвинулся к любовнику. – Но если ты не уверен, мы можем повторить. Гладиатор обнял свое дерзкое, не пойми за что ему данное чудо, и зажмурился. В голове было пусто, а где-то между ребер билось нечто легкое, нежное и невыносимо счастливое.