Дом, милый дом

Зима приближалась к концу, уносилась вдаль словно на скоростном экспрессе. И Джейсон был бы рад, очень рад – он недолюбливал зиму с её холодом: холод всегда напоминал о промёрзлой земле под пальцами, о шести футах чёртовой промёрзлой земли. Холод – это обжигающий снег гор в резиденции Лиги Убийц. И вообще, холод – плохо, а тепло... тепло – это Дик, тепло – это хорошо. Но было кое-что ещё. Первый день весны был совсем близко, а первый день весны – это день рождения Дика. Вот тут-то и подкрадывался тот самый северный пушной зверёк, именуемый песцом, а в просторечии – пиздецом. Раньше было проще, раньше можно было подкинуть миленькую бомбочку или ещё какую-нибудь гадость и считать, что обязательства по поводу дня рождения старшего братца выполнены. Так было раньше, когда они, ну... были врагами, что ли? Скорее, противниками. Так вот, это было раньше, а сейчас подобная тактика вряд ли подойдёт. Дик был... ну... чёрт, сложно это. Но Дик уже не был тем надоедливым старшим братом, который неимоверно бесил своим присутствием, но которому уличный мальчишка пытался подражать. Дик уже не был и противником, Дик был больше чем братом, Дик был больше, чем любовником, был больше, чем кто-либо, и это означало... Ну. Это что-то да означало, тем более, в его день рождения. Наверное. И чем ближе был день Х, тем мрачнее и нелюдимее становился Джейсон, уходя в себя. Надо было что-то срочно решать с подарком, но мысли стопорились в самом начале. Что вообще можно подарить полноправному наследнику богатейшего человека города, имеющему всё, что только пожелает? Не веник роз же притащить, ну, разве что в качестве стёба. А ещё этим веником вполне возможно потом и по морде получить от всей широты душевной, с Дика станется. И вообще, Дик – не девица трепетная, в случае чего можно не пощёчиной ограничиться, как было бы с той самой девицей, а получить хороший хук по морде, или даже не один. Ну, подумаешь, например, назвал в порыве страсти «моей шлюшкой»... три раза. Первые два Дик хмуро и даже зло попросил этого не делать, на третий же раз хорошо так впечатал кулак в челюсть – та ещё неделю болела. В те же моменты, когда Джейсон считал себя правым, а иногда и просто из чувства противоречия, он мог и в ответ врезать, получалась не хилая такая драка. Вот, кстати, девице ответить нельзя было бы. Нет, можно, конечно, но Джейсон девушек не бил (преступницы, суперзлодейки и надоедливые супергероини не в счёт, они не девушки, а объекты), считал это ниже своего достоинства. И вообще не бил никого, кто не мог ответить, ведь иначе просто нельзя потом себя уважать. А Дик отвечал так, что мама не горюй – синяки могли неделю держаться. Так или иначе, проблемы это не решало. А потом и вовсе за пять дней до знаменательной даты Брюс не спросил, а именно объявил, что день рождения его старшего наследника – отличный повод для какого-то там очередного благотворительного приёма с целью напомнить толстосумам Готэма о необходимости вкладывать средства в инфраструктуру города. Возражений он не принимал, а Дик, кажется, возражать и не собирался. Если у Джейсона и были какие-нибудь планы на этот день, то они явно пошли прахом. Ну конечно, готэмские пижоны – лучшая компания для идеального золотого мальчика. Джейсон, разумеется, пытался помешать помпезному событию всеми правдами и неправдами, но остановить Брюса, если тот настроился на свой меценатский лад – это всё равно что попытаться перевоспитать Дэмиана из сварливого пиздюка в нормального человека. И вот теперь Джейсон стоял, подпирая стенку в самом дальнем и тёмном углу залы, приклеив к лицу уже осточертевшую до чёртиков улыбку. А ещё этот смокинг дурацкий... На пингвинов надо в зоопарке смотреть! Ну или в Блэкгейте, если на одного конкретного Пингвина, но никак не носить эти нелепые шмотки. А иначе с толпой не сольёшься, а выделяться нельзя – вон морды из управления полиции, как же без них? Конечно, они те ещё остолопы с мозгами-решетом, но вдруг кто вспомнит, как выглядел Красный Колпак на удалённых файлах? Хотя Джейсона уже давно подмывало «ненароком» раскрыться и сорвать эту чёртову вечеринку поимкой преступника всеми силами подъехавшей полиции. Вот умора будет! Как, правда, объяснить появление тут знаменитого линчевателя?.. Но ничего, преступники на то и преступники, что вечно плетут всякие непонятные планы и заявляются в разные пафосные местечки без какой-либо логики. Уж в Готэме – городе психов – так точно. Но портить отношения с семьёй в день рождения Дика не хотелось, да и куча копов, которые могут наткнуться на следы проживания Бэт-клана? Перед вечеринкой, конечно, была произведена во всех «личностных» помещениях чистка под руководством Альфреда, но мало ли, что где затерялось – с Дика так точно станется, да и всякие ходы секретные... Но идея, в принципе, не такая уж и плохая. Джейсон вздохнул и отмахнулся от очередного пафосного индюка, вознамерившегося завести светскую беседу. Тодд чувствовал себя здесь откровенно лишним, не будь это днём рождения Дика – сидел бы себе в пещере или вообще свалил бы на патруль, дабы не омрачать правильное семейство знаменитейших меценатов своим присутствием. Да и кто он тут вообще? Подопечный Брюса Уэйна – Джейсон Тодд – давно официально мёртв; может, Брюс тогда и в честь этого «события» устроил даже какие-нибудь благотворительные поминки, ради уж благого дела. Конечно, у Джейсона были и другие личности, которыми можно было воспользоваться, уж слиться с любым обществом он умел, как и расположить к себе почти каждого, но как-то... Чёрт, это, всё же, день рождения Дика! Какого хрена здесь столько фальши? Не хотелось добавлять ещё. А Дик... Джейсон зло скрипнул зубами. Дик явно себя ощущал как рыба в воде, ну или очень и очень хорошо это играл. Принимал поздравления, расшаркивался с важными гостями, поддерживал любую светскую беседу, а ещё флиртовал со всем, что движется. А то, что не движется, так двигал и флиртовал. Сыпал своими фирменными обворожительными улыбочками, остроумно шутил, подмигивал практически каждой девице в зале... В руке у Джейсона жалобно хрустнул тяжёлый гранёный стакан. Ревность просто душила и жгла изнутри, оставляя лишь красную пелену перед глазами и желание разнести здесь всё, вырвать язык и сердце у каждого, кто был рядом с его Диком, заявить свои права, забрать его от всех этих липких взглядов, а потом дословно объяснить самому Дику, кому он принадлежит и кому должен отдавать свои улыбки, свои шуточки и свои блядские подмигивания. А Дик словно не замечал или и правда не замечал состояние своего брата-тире-любовника. Конечно, когда это ему до Джейсона, когда можно мило побеседовать вон с этой прелестной рыженькой девицей, смущённо поправляющей стильные очочки, на возвышенную и, несомненно, умную тему! Просто его идеал, а не девица! Джейсон, почти не глядя, схватил стакан уже не с «фальшивым алкоголем», который употребляли члены Бэт-семьи, дабы сойти за «обычных людей», но при этом и не навредить своему восприятию и телу, а с настоящим. Первая порция прокатилась по горлу практически неощутимо, и Джейсон сразу огляделся в поиске второй. Не то, чтобы он собирался надраться вусмерть, но посчитал, что несколько затуманенное сознание будет не так остро реагировать на ситуацию. Может, это и неправильно, но ей-богу, что он вообще в этой жизни делал правильно, а не под осуждающий взгляд «папочки»? Лучше, кстати, не стало, только теперь контролировать своё желание кого-нибудь прибить, и Дика в том числе, стало труднее, уже третий гранёный стакан потрескался в пальцах – такими темпами их вообще не останется в доме. Джейсон в последний раз зло зыркнул на любезничающего братишку и практически вылетел за дверь особняка, пока и правда не натворил глупостей. На самом деле, если подумать рационально, то и злиться особо было не на что: это же идиот Грейсон, который в жизни не может заткнуться, который просто не может по своей природе не очаровать всех вокруг. Это же тот самый идиот Грейсон, которому необходимо излучать улыбки направо и налево, иначе это... ну, не Дик, и нет в этом ничего такого, на что следовало бы обижаться. Но это были рациональные мысли, а Джейсон сейчас позволял себе во всю злиться, сидя на крыше, раз из непосредственной зоны досягаемости пропали шеи, которые так хотелось свернуть. Ну и потом, какая тут рациональность, когда всякие такие идеальные вращаются вокруг его Дика, а тот их не отшивает, а только и радуется? Собачка, блин, всем хвостом виляющая, ей-богу. Заставляет тут Джейсона бухать из стащенной с торжества бутылки вискаря и скуривать уже третью сигарету подряд. Именно что заставляет! – И долго ты собираешься тут прятаться? – Дик уже отработанным до автоматизма движением вытащил сигарету изо рта Джейсона, усевшись рядом. – Всем уже задницу нализал?! – тут же взорвался Джейсон от последней капли. Можно сказать, что он был шариком, который передули злостью, и теперь вот произошло то, что и должно было по всем законам физики после одного лёгкого прикосновения иглы – большой и громкий бум. – Джейсон, ты чего? – Того, бля! – Джейсон дёрнул Дика за галстук, притягивая к себе нос к носу. – Закончились симпатичные меценаточки, и ты вспомнил обо мне?! – Джей... – Дик попытался аккуратно отодвинуться от разъярённого братца. – Что, хочешь сбежать обратно к меценаточкам? Ну уж нет! – Джейсон ещё сильнее накрутил галстук на кулак. – Джей... – Заткнись! Вот просто заткнись! Чёрт, как же ты меня бесишь! – рыкнул Джейсон и укусил за губу, да свободной рукой дёрнул пуговицу на его штанах. Дик попытался протестующе замычать, но был заткнут ещё одним агрессивным злым поцелуем. – Заткнись, обезьянка цирковая, золотой мальчик, задница лицемерная, попугайчик незатыкающийся... – для каждого обвинения Джейсон отстранялся всего на пару миллиметров и вновь кусался, не давая ответить. Ну и брюки дёргал вниз, другой рукой всё ещё жёстко удерживая за галстук. Сейчас им правило лишь желание утвердить своё право собственника, наставить кучу меток, отобрать Дика у всех этих лицемеров Готэма, чтобы больше никто не смел даже смотреть в его сторону. – Джейсон, твою же ма-а-ать, – простонал Дик, когда Джейсон перешёл к шее с целью наставить всё-таки эти метки на местах, которые не скроешь накрахмаленным воротничком пижонской рубашки. – Бля, ну хоть одежду не рви! – Чтобы никто не узнал, что тебя нагнули и трахнули на твоём же празднике? А ты ещё и без белья, Птичка? – наполовину восхищённо, наполовину зло отметил Джейсон, наконец побеждая в неравной схватке с брюками Дика и скидывая их рядом на крышу. – Ждал своего подарка на день рождения. Не ошибся, кстати, но я, всё же, ожидал несколько другую упаковку, – Дик насмехался, юлил, шутил. Это злило ещё сильнее, буквально бесило. Глупая Птичка-Говорун, не может заткнуться, даже если должен понимать, что вызывает только больше гнева в свою сторону. Нарывается, но продолжает зубоскалить, насмехаться. За это Джейсон его ненавидел. За это Джейсон его любил. Любил так, что сходил с ума. Любил так, что одна мысль о том, что его кто-то может забрать, вызывала лютое бешенство. Любил так, что никаких слов не было, чтобы это описать, даже если бы Джейсон был распоследним Шекспиром. А он не был. Он мог бы часами рассуждать о преимуществах и недостатках любого огнестрельного, холодного или любого другого оружия, о методах скрытных и открытых убийств, а вот о чувствах не научился. Не у кого было, да и некогда. Мог только продолжать кусаться, целовать и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы донести свою мысль, свой миллион мыслей. И ещё он зажимал Дику рот то рукой, то своим ртом, чтобы тот не стонал на зависть всему особняку, полному гостей, когда его трахали со всей душой и злостью. Чтобы не смел ляпнуть ещё чего-нибудь, а он ведь может, ещё как может. Будет нарываться на всё большую грубость и искренне этим наслаждаться. Дик всегда такой: получает максимум удовольствия в любой ситуации. Его чуть ли не изнасиловать решили на его собственном празднике, а он только шало улыбается в поцелуи, гнётся, льнёт и ластится к каждому касанию, пусть минуту назад пытался оттолкнуть. Дик словно не знает полумер: отдаётся и берёт со всей душой, не сдерживается, просто живёт каждым мгновением. Джейсон с трудом сдерживался от восхищённых комментариев на тему, что ни одна шлюха так не сможет изогнуться, как Дик. Сдерживался, так как помнил, что за подобные сравнения можно и трещину в скуле заработать, несмотря на то, что Джейсон ничего такого в виду не имел. Просто, чёрт, кто ещё кроме Дика мог так непринуждённо позволить закидывать свою ногу почти в отрицательный шпагат и при этом так откровенно прогибаться в пояснице? А он мог, мог так, будто для него это как на обычную ступеньку взобраться. Для него вообще, такое ощущение, было куда проще танцевать на тончайшем шпагате над пропастью, а не ходить по улице, изгибаться в немыслимые крендели, а не находиться в рамках поз для «простых смертных». Легче было получить удовольствие от чего-то такого яростного, сумбурного, но ослепительно яркого, чем жить простой жизнью среди обычных людей и в их ограничениях, их границах. Так что Дик лишь закидывал ногу ещё дальше, чем на неё давили, выгибался колесом и смотрел с таким вызовом, что перехватывало дух. Сейчас, когда его рот продолжали зажимать, это было его способом выражения, способом донести свои чувства и ощущения. Дик всегда был артистом, прекрасным талантливым артистом, который не мог жить без того, чтобы транслировать себя на весь мир или, хотя бы, для кого-то конкретного. Он был рождён для того, чтобы быть звездой арены, притягивать взгляд и западать в самое сердце, приковывая внимание. Его стоны всегда были искренними, живыми, такими чувственными, что сносили крышу. Сейчас стонов не было, но Дик замещал их своими теми самыми выгибаниями, пластикой, касаниями, когда возможно, просто потому, что иначе не мог. Не мог не оставить отклик, отпечаток своей души на любом своём деянии – если уж что-то делать, то без халтуры, всем сердцем, на полную. И Дик делал, показывал, отвечал, поддавался на каждое движение, хотя и продолжать играть ту роль «наказываемого», того, кто не способен сейчас сказать «нет», пусть, возможно, и хотел бы. – Знаешь, как на тебя смотрели эти девицы? – шипел ему на ухо Джейсон. – С таким восхищением. Видели в тебе прекрасную партию, обаятельного богатенького плейбоя, образца готэмской элиты... Скажи, как бы они на тебя смотрели, если бы видели, как тебя трахает твой давно мёртвый братец всего в десятке метров над их головами? Увидели, как ты позволяешь с собой это делать, как только помогаешь, наслаждаешься этим, а? – вместо ответа Дик просто до крови укусил один из пальцев руки, что продолжала зажимать ему рот. – Ты ещё и кончил, выпив моей крови, вампирёныш, – с восхищением прошептал Джейсон и сам от этого провалился в оргазм. – Ну нахрена в меня-то? Мне ещё к гостям возвращаться! А теперь ещё пингвиньей походкой придётся расхаживать, – Джейсон всегда поражался, как иногда быстро мог придти в себя Дик и ещё на что-то ворчать. – Ещё не всем задницу нализал? – Ох, достал уже. И если это такой заход на второй круг, то давай ночью? Лучше сам спускайся, – Дик начал усиленно приводить себя в порядок. – Нахрена? Я туда явно не вписываюсь, внизу твоя тусовка, не моя. – Мне всё это нравится не больше, чем тебе, а ты ещё и кидаешь там меня одного на растерзание, как ты выразился, симпатичным меценаточкам. Так что хватит размазывать сопли и перестань строить из себя обиженную кинутую девицу. И спасибо за подарок. – Я, вообще-то, хотел подарить тебе пони, принцесса. – Что ж не подарил? – флегматично отозвался Дик. – А секс, всё же, делает тебя добрее. Раньше ты бы мне врезал. Пошли, – Джейсон спрыгнул с крыши и направился к дальней ограде. – Ты куда? Стой! Да стой же ты! Что ты... Да ты издеваешься! – Дик остановился как вкопанный, увидев... пони. Пони с крыльями и характерным витым рогом у ограды, пони, нетерпеливо роющий копытом землю. – Ага, издеваюсь, – усмехнулся Джейсон. – Ладно, расслабься, – он щёлкнул переключателем, и сказочная лошадка растворилась, открывая навороченный мотоцикл с турбинами. – Наслаждайся, принцесса. Летает, кстати, и с маскировочной системой, которую ты уже заценил. У Брюса ещё такого нет. И в ближайшее время не будет, это точно, – Джейсон самодовольно усмехнулся. – Но откуда? – «Корд Инк», откуда же ещё? Последние разработки, прототип, доступный лишь держателю контрольного пакета акций. – И ты его украл для меня? – Хэй! Я сейчас обижусь! Чтобы я тебе что-то краденное дарил? – Джейсон показно насупился. – Но ты же сказал... – Тс-с! Это секрет! Папочка, кажется, так и не выяснил, кто много лет назад выпинал его из совета директоров «Корда». – То есть, ты украл компанию, – уточнил Дик. – Нифига подобного! Просто грамотно подошёл к покупке акций у мелких держателей, ну и немного поиграл с биржей, всё офигеть как законно, сам себе поражаюсь. Ну разве я не умница? И не смотри на меня так! Даже не думай! Не собираюсь я ничего никому возвращать. Брюс сам прохлопал ушами компанию и не достоин её, раз так и не отследил концы! А если отследил, то не сильно и желает вернуть себе обратно, раз акции до сих пор записаны под одним из моих псевдонимов. Короче, наслаждайся своим пони, а не смотри на меня, как на врага народа! – Ты, блин, владелец акций на полмиллиарда долларов одной из самых технологически продвинутых компаний мира, и при этом строил из себя бедного обделённого мальчика, чтобы я позволял тебе не сдавать в полицию контрабандное оружие?! – взвился по другому поводу Дик. – Хэй, полегче! Я не настолько Брюс, чтобы кидаться в каждого преступника сотнями и сотнями долларов! А «Корд» нормальные человеческие пушки не производит, между прочим. Ну а если средства оттуда постоянно сливать, то мало того, что папочка отследит, так ещё и обанкрочу свою любимую фабрику игрушек. И вообще, тебе нравится подарок или нет? Дик ещё раз хмуро на него зыркнул, перевёл взгляд на мотоцикл, очень, кстати, красноречивый взгляд, разве что не облизывался, вновь на Джейсона, и в итоге выхватил ключи с пультом-брелоком у него из руки. – Спасибо, – тихо буркнул он. – Как-то неискренне у тебя вышло, ну да ладно, будем считать, что все эмоции я просто из тебя вытрахал – сил не осталось. – Идиот. – От недоумка слышу. Дик лишь фыркнул и продолжать спор не стал. А ещё подумал, что позже надо будет ещё раз и более искренне поблагодарить Джейсона. И не за мотоцикл - хотя, надо признать, «лошадка» просто прелесть уже с виду, Дик даже боялся себе представить, на что она способна. Но главным подарком можно было считать доверие. Ведь Джейсон только что раскрыл свою самую масштабную аферу, посвятил в свой секрет, хотя должен понимать, что, если Брюс узнает, то малина, скорее всего, тут же кончится. Но всё равно рассказал, даже вон «улику» предоставил. – А теперь ты, кстати, вернёшься обратно со мной на это дурацкое празднество, – подытожил Дик. – Ладно-ладно, вернусь. Спорим, сейчас все девицы внутри будут играть в Шерлоков Холмсов, пытаясь понять, кто из них удостоился чести приватной встречи с богатеньким именинником и отметился на его теле? Давай их стравим до эпичного ревнивого мордобоя? А ещё можно активировать систему пожаротушения для драки в мокрых майках... ну, платьях... – начал всё больше расходиться Джейсон, даже глаза мечтательно прикрыл. – Джейсон, – укоризненно одёрнул его Дик. – Что? Почему это день рождения твой, а развлекаются все, кроме нас? Непорядок! – И Джей... – М? – Ещё раз назовёшь меня принцессой, и я тебе что-нибудь сломаю. – Что именно? – с интересом поинтересовался Джейсон. – Пару рёбер. И ногу. Как минимум. Ясно?! – Ясно-ясно, расслабься, птенчик, – Джейсон аж отпрянул от такого внезапно агрессивного Дика. – Пусть это тоже будет моим тебе подарком. И что-то я расщедрился в этом году, аж страшно.