Надейся и жди

Он сидит на диване, крепко обнимая тебя за талию и уткнувшись лбом в живот, такой потерянный, измученный... Трогательный. И говорит, выплёскивая накопившееся, глухо, с надрывом... От его слов так и веет безнадёжностью и тоской. — Я люблю тебя! Сильно люблю! Не знаю, когда началось это безумие... Может, на наших совместных съёмках?.. Я так завидовал нашим героям! Они свободно могли касаться друг друга, обниматься... Даже лежать в одной постели! Но работа закончилась, а чувства остались — дружба, нежность, привязанность... Ты молча слушаешь, слегка поглаживая напряжённые плечи, голову, пропуская волосы между пальцев. — А потом мы пели вместе и это было прекрасно... Пока я не понял, что люблю — сильно, отчаянно... И не могу признаться. Боялся потерять дружбу, доверие.Боялся принять невинные объятия за нечто большее... И обмануться. Ты машинально поглаживаешь, полностью отдавшись воспоминаниям. Да, было такое... Ласка во взгляде, нежность в прикосновении. Ты был уверен, что это просто дружба. А он продолжает изливать душу: — Я ревновал тебя, жутко ревновал! К друзьям, одногруппникам, джуниорам... Джину. Когда он обнимал тебя, мне хотелось разорвать его на кусочки! Но я не мог ничего поделать, и это было хуже всего! Джин ведь и мой друг, и не виноват, что я полюбил тебя! Ты вспоминаешь шутливые обнимашки с Аканиши, и то, как он смотрел на вас... Почему ты не заметил боли в его взгляде? — А потом Джин уехал. Я так обрадовался!.. Но ничего не изменилось — возле тебя появились другие, которым ты улыбался тепло и нежно... Как же я им завидовал! Он по-прежнему прижимается к тебе, и не видит твоей улыбки, которая только для него... — И на Каунтдауне... Извини, я не сдержался...И мне плевать, что фотография облетела все журналы, плевать на реакцию руководства — я был счастлив... Ты вспоминаешь то касание и приятная улыбка озаряет твоё лицо. — Прости! Прости меня! Постой ещё так немного — хочу насладиться этим мгновением! И обещаю, что больше никогда... Ты резко перебиваешь: — Нет! Мы оба знаем, что это неправда! Ты будешь и впредь касаться и обнимать меня. Он наконец-то поднимает голову, ты видишь слёзы в его глазах, и делаешь то, что давно хотелось: становишься на колени, притягиваешь к себе и целуешь — страстно и властно, словно ставишь печать его принадлежности тебе... Когда воздуха перестаёт хватать, отрываешься от таких сладких и желанных губ, смотришь в родные, немного печальные глаза, и говоришь: — Я тоже! Тоже люблю тебя, Казуя!