Vamos descubriendo juntos que la vida es un presente para disfrutarlo a pleno, de verdad. Vamos descubriendo un mundo más allá del horizonte, una luz, una esperanza, un tiempo de amar. Sergio y Miriam Vilar "Más allá del horizonte"
* В роще пахло весной. Не промозглой сыростью оттепели, когда, чтобы спасти брюки и обувь от очередной лужи, обходишь её по рыхлому снегу, зная, что ночью опять ударят морозы. Не стылым ветром, пробирающимся под одежду и бросающим белые хлопья в лицо (впрочем, когда он подгоняет в спину, тоже радости мало). В этом году зима сдала свои позиции ещё в середине февраля, и весна, воспользовавшись этим, предприняла быстрое и мощное наступление по всему фронту. Капитан Виола Гринвуд, шедшая по заботливо расчищенной тропинке, невольно улыбнулась пришедшему в голову сравнению. Да, кое-где под деревьями ещё лежал снег, но небо — молодая женщина запрокинула голову — было таким высоким и бездонным, каким бывает только ранней весной да ещё осенью, когда дни становятся прохладными, ветер несёт паутинку, а вода в реках и озёрах приобретает ультрамариновый оттенок. Осень пахнет увяданием и дымом горящей листвы, свежим дыханием подступающей зимы и холодом несбывшихся надежд. Весна... ранняя весна — это набухшие почки (мисс Гринвуд не удержалась и погладила запомнившийся ещё с прошлой осени клён), это мокрая от дождей земля, из которой робко выглядывают первые цветы; это тающие сосульки, бегущие ручейки и готовый пойти трещинами лёд; это свежесть и прозрачность воздуха. Это кошачьи концерты под окнами и ожидание чуда; это радость и предвкушение, это новые надежды. Босоногая девчонка-подросток, робкая, застенчивая и одновременно бесшабашная, полная самых невероятных идей — вот что такое ранняя весна. Конечно, миссис Гринвуд, известная на весь Хайнессенполис художница, предпочитала весну позднюю, похожую на девушку-невесту в самом расцвете красоты. Мама, хоть и признавала некоторую прелесть марта-начала апреля, никак не могла понять, отчего её единственная дочь сбегает с уроков, целыми днями пропадая неизвестно где, и возвращается порой в таком виде, что перед соседями стыдно. А для Виолы Гринвуд это время с детства было совершенно особенным — ведь тогда она могла чувствовать свои крылья. Они будто вырастали за спиной девочки и несли её навстречу приключениям, опасностям, порою неприятностям, и Виоле было легко и весело. Даже когда мама отчитывала за «вид, совершенно не подобающий девочке из приличной семьи».***
Виола вздохнула, присаживаясь на скамейку. Сколько было пролито слёз, сколько высказано упрёков и обвинений в глупом романтизме, бесчувственности и многом другом, когда она объявила о своём решении стать пилотом. Не истребителем-«спартанцем», а настоящим капитаном корабля. Пусть хоть канонерки — ничего! Эта мечта о космосе пришла к семилетней девочке вместе с весенней капелью и осталась на всю жизнь. Так мисс Гринвуд попала сначала в военную академию, а потом, уже в чине младшего лейтенанта — на свой первый корабль. Потом было ещё несколько, пока старший навигатор эсминца «Паллада» лейтенант Гринвуд не оказалась при Рантемарио. Да-да, том самом Рантемарио, где был разгромлен флот адмирала Бьюкока. И если бы не приход на выручку Волшебника Яна, Лоэнграмм бы праздновал полную победу. А так остатки флота Альянса сумели уйти. И кто же знал, нет, ну кто же мог предположить, что на пути отколовшейся от остальных горстки кораблей окажется какая-то аномалия! И что «Паллада» ухнет туда вместе со всем экипажем.***
...Сначала они ничего не поняли — ведь звёзды остались почти теми же самыми. Но именно что почти. Старший лейтенант Гринвуд одной из первых заподозрила неладное и потому меньше других удивилась, когда путь их отряду преградили незнакомые серебристые корабли. Флот его превосходительства гросс-адмирала Миттермайера, генерал-губернатора фронтира. Его любимые «волки». А потом выяснилось, что чёрт — или Локи, или кто ещё — этим не ограничился, забросив в ту же дырку два десятка имперских кораблей из флота Валена. Из февраля 799-го — в февраль 808-го. От одного этого можно было сойти с ума, но реальность оказалась ещё более невероятной. Здесь не было ни Лоэнграмма, ни — хвала всем богам — Трюнихта. Зато была Новая Империя кайзера Зигфрида из рода фон Кирхайсов. И военный министр Райнхард Мюзель. Которому корона была нужна... ну, как Трюнихту совесть. Это он, лучший друг императора, посоветовал поселить «заблудившихся» на территории демократической автономии. Оказывается, была здесь такая, под неё несколько лет назад выделили часть небольшой, но уютной планетки во внутренних землях Империи. Лоэнграммовцы ли, альянсовцы — особой разницы нет, условия для всех равные. Хотите — идите служить во флот. Хотите — уходите в отставку и занимайтесь чем угодно, кроме деяний, противоречащих уголовному кодексу Новой Империи. И раз уж вас вместе сюда забросило, постарайтесь найти общий язык между собой и с «нашими» демократами, а не лезть в драку. И ведь не то чтобы здесь страдали излишней добротой, доверчивостью или легкомыслием. Наверняка всё было просчитано не раз и не два. И решение было принято не единолично кайзером, а целым Государственным Советом. Возможно, уже капитан Гринвуд была недостаточно патриотична, но ей вовсе не хотелось спорить о том, чьи адмиралы лучше или превозносить достоинства демократии. Хотелось просто жить, а не воевать. Можно было, конечно, отправиться в Альянс Свободных Планет, благо он существовал и здесь, правда в несколько урезанном виде. И назывался Новоафинской Демократической Республикой. Кое-кто из друзей и сослуживцев так и поступил. Сейчас вот пишут, что тамошнее руководство, воодушевлённое рассказами о победах Яна Вэньли, жаждет заполучить знаменитого адмирала и проводит какие-то научные изыскания на сей счёт. Ещё и в систему Рантемарио лезут, хотя она уже несколько лет как принадлежит Империи. Научные экспедиции... Только средства горазды тратить, а толку — ноль. Аномалия как появилась, так и сгинула. По крайней мере, у Новой Империи куда больше шансов создать искусственные «врата», чем у здешнего Альянса найти «дырку». Вообще имперские власти оказались более лояльны, чем так называемые «соотечественники», иначе с чего бы весь последний год население автономии пополнялось беженцами из НДР? Ещё одна шутка мироздания — дома бежали из Империи Гольденбаумов в Альянс, а в этом Зазеркалье всё наоборот. А этой зимой в столице Новой Империи наконец исполнилась давняя мечта Виолы — она вместе с частью сослуживцев прошла курсы переподготовки и получила свидетельство о том, что может пилотировать малые грузовые и пассажирские суда.***
Молодая женщина так погрузилась в свои мысли, что не сразу услышала, как её окликают. — Фройляйн! Фройляйн Грюнвальд! Не сидите на скамейке, вы же простудитесь. Чьи-то заботливые руки помогли подняться, укрыли плечи женщины тёплым плащом. Впрочем, ясно чьи — только один человек упорно звал её переведённой на рейхсшпрах фамилией. То, что почти так в родном мире мисс Гринвуд звали сестру Райнхарда фон Лоэнграмма, Хорста фон Киршбаума не волновало. Просто потому что здесь никакой Аннерозе фон Мюзель, графини Грюнвальд никогда не существовало. Ну а сам капитан 1-го ранга фон Киршбаум служил под началом Яростного Волка, то бишь здешнего Миттермайера. А сюда он прилетел, чтобы повидать друзей, набраться сил после ранения — ничего страшного, кость не задета, и проведать одну фройляйн, простите, мисс. И вот уже несколько вечеров они проводили вместе. О, совершенно ничего предосудительного — всего лишь беседы за чашкой чая и пирогом — да, мамины уроки домоводства не пропали даром, жаль только, редко приходилось их применять. Разговаривали о политике, о совершенно обнаглевших последнее время контрабандистах, о музыке и литературе. Для военного фон Киршбаум оказался весьма начитан, к тому же обладал чувством юмора. И, в отличие от лоэнграммовцев, не смотрел на женщину-офицера как на нечто предосудительное и противоречащее здравому смыслу. «Знаете, фройляйн Грюнвальд, — заметил он позавчера, — возможно, вам и вашим подругам приходится легче, чем нашим женщинам. Вы хоть можете воевать, а им остаётся только ждать. Мужей, сыновей, братьев... Хорошо, что сейчас мир с демократами». И с этим мисс Гринвуд полностью согласилась. Были и чинные прогулки — Виола и забыла, когда шла вот так под руку с мужчиной. Причём весьма видным мужчиной — фон Киршбауму было чуть за тридцать, высокий кареглазый брюнет с открытой улыбкой. И ведь не скажешь, что такой уж писаный красавец из дамских романов или, того хуже, многократно заклеймённый родной пропагандой угнетатель-аристократ. Если б не «фон» перед фамилией, сразу и не догадаешься. Просто рядом с этим мужчиной ей как-то надёжно и... уютно, что ли? А уж как восторженно глядят на её спутника деревенские дети и их матери, и какие взгляды кидают здешние красавицы на неё саму — ну вот хоть бери и сама себе завидуй! Насколько капитан Гринвуд успела понять, в «волчий» флот не берут за красивые глаза и не смотрят на происхождение. Надёжный щит Новой Империи — вот что такое «волки». Темно-синий, расшитый серебром мундир был Хорсту удивительно к лицу, как и скромный орден на красной ленте. Боевая награда, которую не получишь сидя в штабе. Учтивые манеры — это само собой, хотя ругаться господин фон Киршбаум умеет. Ну, после стольких-то лет военной службы капитан Гринвуд и сама могла отпустить крепкое словцо. Ей хотелось узнать, хорошо ли танцует нежданный поклонник — недаром же когда-то Виолу Гринвуд считали одной из лучших в танцклассе миссис Матильды. Наставница часто повторяла, что «словами и лицом соврать можно. А вот танец, мои дорогие, сразу всё покажет. Вам сразу станет ясно, кто искренен, а кто врёт почище нашего правительства. Как появятся поклонники — посмотрите, как они танцуют». — О, прошу прощения, я задумалась, — извинилась Виола, — большое спасибо, господин капитан. — Ну что вы, фройляйн, — улыбнулся тот. И протянул перевязанный ленточкой букетик подснежников. Настоящих лесных. И где только достал? — Позвольте поздравить вас с наступлением Весны! Вот так — Весны, и никак иначе. Здесь так принято. — Спасибо, — а других слов не нашлось. «Только не зареветь, Виола, ты взрослая женщина», — уговаривала она себя. На Виолу накатило такое знакомое по детским годам, но изрядно позабытое чувство, заставлявшее её когда-то вместе с другими детьми со смехом брызгаться водой из луж и выискивать первые цветы. И не понять — то ли сегодняшнее утро грезится, то ли годы войны кажутся дурным сном... А память подсунула картинку...***
Тогда, два года назад, когда они все ещё отходили от потрясения, не в силах поверить в случившееся, и все вместе сидели на военной базе (правда, лоэнграммовцев держали отдельно), пытаясь понять, как теперь жить дальше... Вот тогда к ним пришли здешние офицеры во главе с молодым контр-адмиралом фон Штайермарком, правой рукой его превосходительства гросс-адмирала Миттермайера. — С Днём Весны, — улыбнулся контр-адмирал. — С Днём Весны и прекрасных женщин! Оказывается, у её величества Маргариты, да хранят её Фригг, Фрейя и Йорд, в начале марта день рождения. И по всей Империи проходят празднества в честь императрицы. А когда-то на Старой Терре в начале марта праздновали приход весны и почитали женщин. Всех — матерей, жён, сестёр, дочерей, бабушек и внучек. В Новой Империи решили возродить эту древнюю традицию, и с тех пор каждый год родные и близкие поздравляют своих женщин и дарят подарки. Дорогие наши гостьи! Будьте всегда очаровательны, любимы и счастливы! И пусть ваши беды растают как весенний снег, а ваши улыбки сияют ярче солнца! И молодые офицеры торжественно вручили всем женщинам — и офицерам, и капралам, и рядовым — маленькие букетики подснежников и фиалок. Наверняка стены базы никогда не слышали столько счастливого девчоночьего визга. Правда, некоторые из товарок тогда ещё старшего лейтенанта Гринвуд гордо побросали свои букеты, да и вообще устроили безобразную истерику, а кое-кто из мужчин полез в драку — мол, да как вы смеете, имперские ... и ... приставать к нашим женщинам, да чтоб вам провалиться в Хель вместе с вашей ... императрицей! Оскорбления величества «волки» не потерпели, так что драка всё-таки состоялась. Естественно, победили хозяева. Причём действовали явно привычно, легко и аккуратно, не желая доставлять медикам лишних хлопот, так что мисс Гринвуд невольно залюбовалась. Она-то от своего букета отказываться не собиралась. В конце концов, можно же хоть раз в году почувствовать себя женщиной, а не офицером. А тот букетик фиалок Виоле подарил тогда ещё не знакомый кареглазый капитан...***
— Неприкаянные, — вот что сказал гросс-адмирал Миттермайер, когда все допросы и расспросы нежданных гостей были закончены, а материалы тщательно изучены специально созданной комиссией под руководством гросс-адмирала Мюзеля. — Не знаю, что и как там сработало, но к нам угодили те, кто устал от войны. И те, у кого либо вовсе нет семьи, либо отношения такие, что с этакой роднёй и врагов не надо. Так что, парни, постарайтесь им помочь. Впрочем, Хорст фон Киршбаум и без прямого распоряжения командования постарался бы помочь мисс Гринвуд. Эта женщина не просто сумела заметить неправильность в рисунке созвездий, подтверждая свою высокую квалификацию. Не просто удержала командира корабля от ненужного столкновения (жаль, среди лоэнграммовцев таких не нашлось, пришлось немного подраться), но и сумела понять и принять происшедшее. Чем Локи не шутит, может, так и выглядит на самом деле Рагнарёк? Фройляйн Грюнвальд (ох, как же она смеялась, когда он впервые её так назвал!) не была ослепительной красавицей вроде этой их хвалёной Аннерозе. Уже не девочка, ей на вид никак не меньше двадцати пяти. Но вот было в ней что-то такое, что и словами не объяснишь, просто знаешь — она. И когда в тот день молодая шатенка с длинными волосами подняла голову от книги и доброжелательно улыбнулась при виде миттермайеровцев, Хорст сразу понял, кому вручит букетик. Ещё даже не зная имени, не зная ничего о ней. И когда они учили альянсовцев правилам хорошего тона (как выразился контр-адмирал), не визжала, не подбадривала криками своих, а чинно сидела на диванчике и с любопытством наблюдала. Оценивала. И когда Хорст наконец вспомнил о приличиях и представился по всей форме, то почти не удивился, услышав «старший лейтенант Виола Гринвуд». — У вас очень красивое имя, — сказал он тогда. — Мама всегда обожала фиалки, — её голос дрогнул. — Но если бы вас назвали в честь цветка, вы были бы Виолеттой, — они беседовали на альянсиш. Правда, здешний альянсиш сильно отличался от родного языка мисс Грюнвальд. — Ошибаетесь. Это сейчас язык упростили, а в терранскую эпоху было два слова, обозначающих этот цветок. И два имени. — Кажется, в старотерранскую эпоху жил некий драматург, одна из героинь которого носила то же самое имя, — как бы невзначай заметил фон Киршбаум. Знает? Или нет? Она поняла. Карие с прозеленью глаза заинтересованно прищурились: — Не думала, что у имперских военных столь... разностороннее образование. — Это потому, что вам приходилось с ними драться, а не беседовать. Вот так и началось их знакомство. Сначала разговоры на базе, потом, когда гости улетели на новое место жительства, переписка и редкие встречи по комму. И Хорст всё больше убеждался, что не ошибся. Обаятельная, умная, стойкая, решительная, образованная получше многих настоящих фройляйн, Виола всё больше притягивала его. Друзья-сослуживцы посмеивались, но большей частью беззлобно, а некоторые нахальные подчинённые (наивные, думали, командир ничего не знает) заключали пари, когда мисс Гринвуд согласится стать фрау фон Киршбаум. Так что досадная царапина оказалась просто подарком судьбы. Можно было наконец встретиться с девушкой и нормально поухаживать.***
Он и не заметил, как быстро пролетели полторы недели. Послезавтра нужно возвращаться на базу. Но это потом, а сегодня они встретят весну вместе. А любимая всё смотрела и смотрела на подснежники. — Хорст... Где ты достал такое чудо? — кажется, от радости она даже не заметила, как впервые назвала его на «ты». И доблестный «волк», не боявшийся ни бывших мятежников, ни космических пиратов, ни самого Фенрира с хримтурсами, решился: — Фройляйн... Фройляйн Виола, я люблю вас. И тогда она сделала то, чего мужчина никак не ожидал — шагнула к нему и крепко обняла. И ничего не нужно было говорить. Только слушать отчаянное биение двух сердец и счастливые всхлипы его фройляйн. Его волчицы. А за спиной Виолы Гринвуд впервые после долгих лет войны раскрывались невидимые крылья... *Давай откроем вместе, Что жизнь - это настоящее, Чтобы наслаждаться им на самом деле. Давай откроем мир, Дальше, за линией горизонта, Свет, надежду, Время любви. Серджио и Мириам Вилар "За линией горизонта"