Самди

Вот, бывает: живешь-живешь, но тоска такая, что хоть в петлю лезь. И, вроде, все есть: и где жить, и что есть, работа достойная, семья, все хорошо, но ничто не радует и не приносит счастья… черная дыра отчаянья затягивает в омут, но не с кем поделиться, ведь не поймут же! С точки зрения любого постороннего человека ты бесишься с жира. И точка. Да, бывает. Но это не про меня. Мне нравится моя жизнь, комната, учеба и, приходя домой, я искренне наслаждаюсь уютом кресла, теплым пледом, желтым светом фонарей за окном, уютным запахом жилища – таким родным, знакомым с детства. Я умею ценить все эти мелочи, делающие мир вокруг очень приятным местом. Еще бывает: живет себе человек. Плохонько, прямо скажем. Денег мало, снимает угол, одевается в рванье, но таким оптимизмом и довольством от него прет! Он ходит в гости к друзьям, остается на ночь на старых скрипучих диванах. Когда кончаются деньги не унывает: масса знакомых не даст умереть с голоду. Он объездил зайцем полстраны, знает множество интересных людей и толк в хорошей пьянке. Нищий, неприкаянный, с небольшим узлом пожиток, он не чужой на празднике жизни, вовсе нет! Кто-то сморщит нос: пустоцвет, алкаш и бродяга. Может быть… зато счастливый! Но это тоже не про меня. Я так не умею. Не смог бы. Мне нравится комфорт и тяжело представить себя перекати-полем. Даже сейчас мысль о том, чтобы покинуть насиженное место кажется бредом. Как я буду один, без всех? Я никогда никуда не выезжал и ничего не знаю за пределами родного города. Говорят, что мужчине пристало быть решительным, но я, к глубокому сожалению своему, не таков… Еще случается, что существует себе некто. Ничем не примечательный, обыкновенный парень. Немного мечтатель, немного лентяй. Бренчит иногда на гитаре. Иногда напивается вдрызг с друзьями. Любит боевики и зачитывается фэнтези. Учится себе потихоньку, ни шатко, ни валко, огорчается мелкотравчатым проблемам, радуется ерунде, типа нового сезона любимого сериала и даже не подозревает, насколько хрупок его мирок. Огромные тяжелые волны, сотрясающие весь остальной мир, его не задевают, ему кажется, что он «в домике», надежно защищен… И кажется так ровно до тех пор, пока не брызнет тонким стеклом его защитный шарик и его, задыхающегося от ужаса, не вынесет наружу в страшные, темные, холодные волны… Тут я, конечно, скатываюсь в патетику, ненужный пафос… но, так уж получилось, что как раз эта мрачная картинка – про меня. Я не знаю, что мне делать, куда бежать и потому остаюсь на месте. Кто-то скажет, что ничего страшного не происходит. Да, я не люблю Хармана(1), так что ж? Можно же объяснить родственникам... но этот вариант не подходит – вся моя родня как с ума сошла. Почему-то все уверены, что со стороны виднее и, на самом деле, мужчина – именно тот, кто нужен. Все мои попытки высказаться, протесты, слова – натыкаются на глухую стену непонимания. Нет, даже не так. От меня отмахиваются, как от несмышленыша. Восхваляют Хармана. Уверяют, что со временем я «еще спасибо скажу». Мое мнение считают «незрелым», «скоропалительным» и «основанным на юношеском максимализме». Мать просит меня не быть ребенком и перестать упрямиться, говорит, что Харман – взрослый, обеспеченный мужчина, он поможет мне встать на ноги, просит «думать головой» и «не нести ерунду». После нескольких разговоров, прошедших в одном ключе, я понял, что меня никто не слышит, а нежелание становиться партнером Хармана считают капризом незрелой личности. Я – неподготовленный к жизни, инфантильный и… Харман обо мне позаботится. Уже не знаю, что делать. Договориться с родней не удастся. Хотел поговорить с самим Харманом, но посмотрел в его карие глаза и понял, что этот-то точно обеими руками «за». Мужчина явно проявлял ко мне интерес, а я знаю, насколько он упрям и как настойчив в достижении целей. Черта хорошая, что ни говори, только не в том случае, если цель – ты. В любой другой стране этой проблемы бы вообще не возникло, но у нас строго придерживаются некоторых древних традиций, одной из которых является договорной брак. Мировое сообщество уже достаточно давно пытается заставить изменить закон, но пока что все остается по-прежнему, потому противиться родительской воле я не имею права. Наверное, надо бежать, но как? Куда? Вот уж не думал, что когда-нибудь попаду в подобную ситуацию. Родители всегда были людьми здравомыслящими, непонятно, что на них нашло в этот раз… конечно, разводы у нас разрешены, так что я всегда смогу разойтись с ненужным мужем, но куда деться потом? В отчий дом после подобного демарша дорога будет закрыта, я учусь и работать в полную силу не смогу, где взять средства к существованию? Но пугала даже не нищета, уверен – Харман не отпустит. Он что-нибудь придумает. Ситуация, сначала казавшаяся мне трагифарсом, театром абсурда, настолько дикой виделась мысль о принудительном заключении партнерства, постепенно заставила поверить в свою реальность, принеся в мою жизнь отчетливую ноту отчаянья. Чем дальше, тем больше я погружался в ощущение собственного бессилья. В какой-то момент я начал мнить себя безгласной тенью. Родня радовалась и суетилась, Харман водил меня в театр, галантно держал за руку, будто я девица, а для меня реальность все более подергивалась дымкой. Чувства притуплялись, я не мог найти выход из кошмара и просто… растворялся. Вот уже я не чувствую почти ничего: ни злости, ни отчаянья, смотрю на Хармана будто сквозь запыленное стекло. Я уходил все дальше, куда-то вглубь себя, но никто этого не замечал. Мой будущий муж считал наше партнерство делом решенным. Мы почти не разговаривали, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими вежливыми замечаниями, но, кажется, он считал это совершенно нормальным. Этот мужчина выглядел холодным и пугающим. Я точно знал – не хочу быть рядом с этой опасной ледышкой. Однажды утром я поднялся с постели, налил себе кофе, и понял, что не чувствую вкуса. Напиток горячий, сладкий, но вкуса – нет. Это несколько стряхнуло апатию – я испугался. Что со мной? Может ли быть, что скоро я перестану различать запахи, а потом и цвета… присмотревшись к чашке, она была ярко-красной, сам покупал, я понял… что вот уже несколько дней, как посудина видится мне серой. Не красной. Я испытал некоторое удовлетворение – кажется, мне все-таки удастся сбежать. Прошло еще несколько дней, мое состояние по-прежнему было безразлично для окружающих меня людей. А есть ли им до меня дело? Наверное, нет. Что ж… тогда у меня, на самом-то деле, остался выход. Сегодня та самая ночь. Особенная. Я чую это и весь день маюсь, ожидая ее. Я знаю, ОН не приходит под двери к кому попало. Только к тем, кто хочет уйти за грань, к тем, кто сам его призывает. И мне кажется, я уверен, что именно ко мне он заглянет этой ненастной ночью. Запахи, вкус, цвета – все это окончательно пропало, как и чувства. Вчера я нечаянно пролил на руку кипяток и не заметил. К вечеру кожа покрылась водянистыми волдырями, я помазал мазью, просто потому, что так положено. Боли не ощущалось. В нашем доме почти никто не опасается Самди. Еще бы, сложно представить, что ОН захочет забрать кого-то из них. Отец и мать спокойно ложатся, тетка, приехавшая специально на грядущее торжество, пьет грог перед сном, она все время его пьет. И смеется. Гляжу на тех, кого полагал самыми близкими людьми, и ничего не чувствую. Только легкое раздражение. Как можно быть такими… слепыми? Это что – душевная катаракта? Нервы натянуты – ткань бытия истончается, я слышу сухое потрескивание маракасов и далекий смех, он приближается и, когда ночь вступит в свои права, Самди шагнет из теней на дорогу. С наступлением темноты наглухо закроются двери жилищ, не будет работать ни один магазин. У нас в городе нет ничего круглосуточного, кроме баров, но и те запирают засовы и припозднившиеся любители заложить остаются в заведении до утра. На недоумение туристов мы поводим плечами и извиняющимся тоном говорим, что такова традиция. Самди стараются не упоминать, будто от этого он перестанет существовать. Вообще все старательно делают вид, что ничего такого нет. А если и пропадают иногда люди, так что с того? Везде пропадают… мало ли причин? Вот и я собираюсь исчезнуть сегодня ночью. Ночная тишина натягивает нервы, я напряженно жду. Его. *** Когда раздался стук, я почти не удивился, еле слышно шуршал маракас, я решительно распахнул дверь, готовясь шагнуть в последнюю ночь моей жизни… Я стоял и молча смотрел на улыбающегося мужчину, он пританцовывал под слышимую только ему музыку, и тени плясали под его ногами, хотя вокруг, кроме нас, никого не было. - Нет! Оставь его, забери меня! Моих сил осталось только на досадливый вздох. Опять он. Теперь хочет отнять мою судьбу. Харман сегодня заночевал у нас, в гостиной, перед сном церемонно поцеловав меня в щеку. Тетка, хихикая, предлагала постелить «жениху» на диване в моей комнате «поворкуйте перед сном!», но мужчина, настоящий джентльмен, отказался, мотивируя это тем, что мне завтра на учебу и он не хотел бы меня стеснять. Я ему не верил. Думаю, он просто «набирает очки», стараясь показать себя в наилучшем свете, чтобы родня не передумала. Я же видел в его глазах темный огонь, от которого хотелось поежиться. Уверен - на самом деле этот человек совсем не такой добренький, как старается показать. Но никто, кроме меня, этого не видит. Я же знаю: читаю в его чертах, блеске зрачков, каждом жесте – он силен, жесток и привык получать желаемое любой ценой. Что ж. Я тоже упрям и уйду туда, где он меня не достанет. Выступление Хармана неожиданно. Неужели он настолько не любит проигрывать, не привык отступаться, что готов умереть вместо меня? Ненужный жених торопливо подходит ко мне и встает чуть впереди, как бы прикрывая от взгляда лоа(2). Барон заинтересованно смотрит на Хармана и прихлебывает ром прямо из горла. Мужчина бледнеет, но взгляд не отводит, кладет мне на плечо руку, удерживая рядом. - А ты что скажешь, парень? Хочешь, чтобы он ушел вместо тебя? – глаза, искрящиеся весельем, останавливаются на мне. Я бледно улыбаюсь, качаю головой: - Я ждал тебя, - резко дернувшись, вырываюсь из хватки Хармана, подхожу вплотную. – Я звал тебя. Идем? - Погоди, птенчик, сначала я хочу выпить с твоим приятелем! – барон смеется, откинув голову и демонстрируя крупные белые зубы, будто сказал что-то очень забавное. – Ну, что? Пригласите в дом? Я вздыхаю. И, посторонившись, делаю приглашающий жест. - Что ты творишь? – шипит сквозь зубы мужчина, сильно сжимая мое предплечье. Наверное, это должно быть больно, но я ничего не чувствую. - А если кто-нибудь проснется? – продолжает жених. - Это будут их проблемы, - я безразлично, дергаю плечом, пальцы разжимаются и я натыкаюсь на злой взгляд карих глаз. - Тебе все равно, если пострадают твои близкие? - У меня нет близких. (1) Харман - смелый, выносливый человек (цыганский) (2) Лоа — в религии вуду - невидимые духи, осуществляющие посредничество между Богом и человечеством, но при этом являются не божествами, а в большей степени аналогом христианских святых. Наделены огромной силой и почти неограниченными возможностями.