While I'm Still Here

Это было ужасно сложно – изо всех сил сохранять спокойствие в школе, находясь рядом с ним, но теперь, когда он пообещал прийти, что, черт возьми, мне оставалось делать? Я не мог поверить, что мама так со мной поступила. Однако кое в чем я на самом деле чувствовал себя лучше. Он был таким внимательным и нежным со мной, когда я плакал перед ним, и теперь я знал, что могу ему доверять. Я понял это – мы собираемся стать очень хорошими друзьями, если уже не стали ими. Вчера вечером я не переставал ворочаться и постоянно смотрел на часы, после того как забрался в постель в 2:30 ночи. Я попытался найти вещи, в которые мог переодеться, и это заняло больше времени, чем должно было, потому что я вел себя крайне осторожно и тихо, чтобы не разбудить маму. Я чувствовал себя настоящим параноиком, боясь, что она услышит меня, в то время как на улице была уже поздняя ночь и стояла мертвецкая тишина. В тот момент, как я оказался в кровати, я все еще продолжал нервничать, не найдя ни одной причины успокоиться, и не переставал думать о том, что произойдет, когда он придет на ужин. Когда я проснулся утром после ничтожных трех часов сна, мой живот неприятно скрутило, стоило мне посмотреть на часы. Джерард должен был прийти ко мне домой в 4:30, так что у меня оставалось восемь часов. Как, блять, я мог подготовиться всего за восемь часов? Мне нужно было как минимум восемь недель интенсивной подготовки, чтобы обучиться всему этому дерьму! Я съел легкий завтрак, пока мама хлопотала по дому. В 10:30 я принял душ и почистил зубы, а теперь снова стоял перед своим шкафом, обозленный и расстроенный. В одиннадцать часов вся моя одежда лежала на кровати. Вплоть до 12:30 я пробовал каждую возможную комбинацию рубашек и джинсов, которую только мог придумать, но в итоге понял, что у меня не было ни одной хорошей вещи, чтобы ее надеть. Это был еще один раз, когда я сжал свою промежность через пижамные штаны, чтобы удостовериться, что все было на месте. В моменты, подобные этим, я задавался вопросом, не был ли я девчонкой (ведя себя таким образом), но нащупав свои яйца, я облегченно улыбнулся. Я решил заняться подбором наряда чуть позже. В настоящее время я должен был придумать способ добраться до маминого утюжка так, чтобы она этого не заметила. Блять, мне действительно нужно было спланировать это заранее. Я должен был выкрасть его, когда вышел из душа, а потом наверно высушить волосы феном и выпрямить их… но она бы это услышала… Вот дерьмо. - Милый, подойди на минутку, - услышал я ее голос, непонятно откуда взявшийся. С опаской я пошел вниз, реально пугаясь, что она прочитала мои мысли и сейчас скажет, что Джерарду больше нельзя прийти к нам, потому что я был пойман на краже вещей. Возможно, в какой-то степени, это сняло бы некоторый груз с моих плеч. - Что ты хочешь сегодня на ужин? – спросила она, неловко мне улыбаясь. - О, эм… я… - Как насчет пасты? - Эм, да, конечно. Хотя я не знаю, нравится ли она Джерарду. - Фрэнк, всем нравится паста. Но мне нужно купить сыр и помидоры для соуса, хорошо? Я скоро вернусь. Может быть, куплю еще что-нибудь вкусненькое на десерт, ты не против? - Хорошо. Спасибо, мам, - усмехнулся я. Она подмигнула мне и направилась к двери, держа в руках кошелек. Подождите минутку… Она знала. Черт возьми. Она все знала. Я мысленно дал себе пинок, потому что это был отличный шанс вернуться наверх и воспользоваться всеми необходимыми штуками. К двум часам мои волосы были уложены, и я сидел на краю кровати, чувствуя себя чертовым неудачником. Я до сих пор не знал, что надеть, что говорить или чем заняться вечером, после того как мы поужинаем. Я понятия не имел, как развлекать гостя. Спустя еще какое-то время терзаний я остановился на темно-синей футболке и черных джинсах. Несмотря на то, что у нас дома было достаточно тепло, я надел единственную черную толстовку с капюшоном, которая у меня была, чтобы хоть как-то соответствовать его стилю. Я посмотрелся в зеркало и задрал низ толстовки, оценивая футболку, которая была немного мне мала. Я мысленно послал этот факт к черту, потому что у меня не было никакой другой нормальной одежды, и я предположил, что темно-синий цвет смотрелся классно, и в тоже время это не выглядело так, что я еле вмещался в эту футболку. Теперь все, что я должен был делать – это ждать. Чтобы убить время, я расположился на полу, прислонившись спиной к кровати, и начал читать книгу. У меня оставались один час и сорок пять минут до его прихода. После того как я прочел половину главы, в мою дверь постучалась мама. Я посмотрел на часы. Было три часа. Что, черт возьми, она от меня сейчас хотела? Я выключил свой проигрыватель и отозвался. - Входи, мам. Дверь открылась, и мои глаза находились на одном уровне с ее ногами, но моя мама никогда не носила такие штаны и… - Ох, черт, это ты! – задыхаясь выдал я, округляя глаза и немедленно сожалея о только что произнесенных словах. Блять. Он пришел на полтора часа раньше. - Я явился! – нараспев воскликнул он, разводя и махая руками на манер кинозвезды. – Прости, что я так рано. Мне просто нужно было свалить из дома. - Оу, да все нормально. Проходи, садись, - я убрал книгу на полку и скрестил ноги; мое сердце бешено стучало где-то в районе ребер. Солнцезащитные очки красовались на его макушке, а он сам был одет в яркую красную футболку и чрезвычайно обтягивающие черные штаны, которые я никогда на нем не видел. На широкие плечи была небрежно накинута прекрасная рубашка, ее цвет сильно выделялся на фоне его кожи и волос. А штаны, они… отличались. Они тоже были черными, но все же не такие, как те его другие. Штаны, которые он носил каждый день, были мешковатыми и расширялись к низу. Однако эта новая пара плотно обтягивала каждый сантиметр – от бедер до щиколоток, из-за чего его ноги казались такими стройными и ровными, и это смотрелось чертовски потрясающе. Когда он сел справа от меня, я не мог отвести взгляд от его ног, пока он не повернул ко мне голову и не откинул в сторону свою школьную сумку, смотря на меня. - Что ты принес? – с любопытством спросил я. - Секс-игрушки. - Ты серьезно? - Нет, - он встряхнул головой, смахивая с лица волосы. – Итак, чем ты занимался весь день? - Эм… ну, я выпрямил волосы… - Я бы никогда не догадался. Что еще? - Ммм… слушал музыку… и все такое. Немного почитал свою книгу. Мама купила десерт к ужину, - пробубнил я, словно уменьшаясь с каждой секундой. Я пробегал весь день, приводя себя в порядок, и теперь ты мог бы подумать, что я сексуальный, даже если это невозможно. - Да? И что у нас будет? - Она купила пирог. - Ох! Я люблю пироги, - излучая энтузиазм, ответил он. Я медленно кивнул, приподнимая брови. - Это хорошо. Что за фигня. Господи, почему он такой горячий? Он так чертовки хорошо выглядел в этих штанах. Украдкой я бросил еще один взгляд на его ноги, чтобы разглядеть их получше. Под аккуратной черной тканью я видел заметную выпуклость, на которую я так отчаянно не хотел смотреть. Он резко откинулся назад, растягиваясь на полу и упираясь на согнутые локти. Я поднял взгляд на его лицо, и - черт, черт, черт, - он смотрел прямо на меня. - Угадай, что я вчера изучал на английском? – спросил он меня. - Не знаю, что? О, слава небесам, он ничего не сказал о том, что я так пялился на него… - Ну, мы проходим блок о Шекспире, и я заметил маленький интересный факт во время одной из сцен Гамлета. - И что это? - В некоторых клятвах они заменяли слово «Бог» на слово «Петух»*, – с хитрым взглядом ответил он, лукаво приподнимая одну бровь. Я отвел глаза, смущаясь из-за его заявления. Или же из-за того, что он все же поймал меня за тем, как я только что пожирал глазами его формы. - Тебе нравятся мои новые штаны? – спросил он ровным голосом. - Да, они классные, - ответил я, стараясь звучать как можно менее заинтересованно. Я так неудобно себя сейчас чувствовал… а он явно меня провоцировал, и все потому что я слишком долго смотрел на него… и теперь он использует это в своих интересах, специально привлекая мое внимание. - Я купил их сегодня утром. Они такие приятные. Правда, очень приятные. Вот, потрогай. Я действительно не хотел касаться его штанов. Хотя, ладно, хотел, но… конкретно в данный момент мне было достаточно просто на них смотреть. К моему удивлению, он взял мою левую руку и прижал ее к своему бедру, медленно водя ею вверх-вниз, чтобы я мог почувствовать реально очень мягкую ткань. Я не сказал бы точно, из чего они были сделаны. На ощупь ткань была плотной, из-за чего, возможно, и придавала его ногам этот худеющий эффект. Ну, или, может быть, у него действительно были стройные ноги, - я ведь не знал, потому что обычно он носил те свои широкие штаны. Они совсем не придавали ему форму, делая из него обычного нормального подростка, которого меньше всего заботило, какие штаны на нем надеты. Сейчас же я мог разобрать каждую деталь его ног, начиная с талии и заканчивая ступнями. Особенно все выпуклости, которые притягивали мое внимание. Стояла убийственная тишина, пока я скользил взглядом по мышцам его бедер, спускаясь к коленям. Я видел его подтянутые икры и тощие лодыжки, скрытые за серыми носками. В итоге я решил, что эти штаны заставляли выглядеть его ноги… крепкими. Я убрал руку, покраснев, а он только улыбнулся. Усмехнулся, если быть точным. Что он, черт возьми, задумал? Затем он поднялся, заставляя меня сделать то же самое. Я встал перед ним, не шевелясь. Я ждал, что мы выйдем из моей комнаты, так как мы даже не говорили ни о чем путном. Я предполагал, что он хотел отвести меня к своей машине, чтобы мы могли немного покататься перед ужином. Но вместо этого он снова взял меня за руку и провел ею по своей заднице. Его зад казался прекрасным и компактным, засунутый в эти джинсы или чертовы велюровые штаны, это уже не имело никакого значения. Господи Иисусе, я так его сейчас ненавидел. Я был ужасно смущен, но в то же время мне нравилось все происходящее, и я мог желать лишь того, чтобы он схватил меня также. Затем он оттолкнул меня, игриво делая выговор. - Ах, Фрэнки, ты плохой мальчик. Твоя мама дома. - Ну, извини. Трудно сопротивляться тому, к чему ты меня сам принуждаешь! – огрызнулся я в ответ, сгорая от гребаного смущения. Я неподвижно стоял на одном месте, ожидая от него каких-нибудь движений. Я не знал, что делать. Он лишь посмеялся надо мной, прямо мне в лицо, и сказал: - Я знаю, что тебе это нравится, - он хлопнул себя по заднице, а потом плюхнулся на мою кровать, тестируя матрас на мягкость и проверяя, как глубоко его лицо может зарыться в одну из моих двух подушек. - Твоя подушка пахнет тобой, - прокричал он, уткнувшись в нее, но я все равно мог четко его расслышать. - Ну, может, потому что это моя чертова подушка? Он обернулся и посмотрел на меня. - Не надо мне тут умничать, мальчик, - хихикнул он и забегал взглядом по моей комнате, как счастливая гребаная девочка, рассматривая мое имущество. - Итак, я вижу, ты сегодня разоделся довольно разноцветно, - заключил я, когда мы вместе сели на кровать. - Ага… я не хотел, чтобы твоя мама меня возненавидела, потому что многим взрослым не нравится, когда я облачаюсь во все черное. Это очень приятно, что она пригласила меня на ужин, поэтому я не хотел отнестись к ней неуважительно. - Это очень мило с твоей стороны. Обычно тебе наплевать на такие вещи. - Ну, когда это касается дорогих для меня людей, мне не наплевать. Наступило секундное замешательство, пока я отвернулся, скрывая смущение. - Ты читаешь Клайва Баркера, - заявил он, смотря на книгу, которую я читал до того, как он пришел. Я был впечатлен тем, что он это заметил. - Да… мне нравится его стиль. Все так странно и мрачно. Он удивительный писатель. Ты читал его книги? - Да, читал. У него всегда неожиданные повороты, это так необычно. Круто, что нам нравятся одни и те же вещи. Я мог поклясться, он специально изящно похлопал ресницами, глядя на меня. Он откинулся назад на локти, вытягивая свои крепкие стройные ноги к подножию кровати. На несколько секунд он опустил глаза на свою рубашку, что-то там разглядывая, и я воспользовался моментом, чтобы снова рассмотреть его по-быстрому – всего на одно мгновение, - пробегаясь взглядом по его телу сверху вниз. О боже. Я действительно должен был с ним согласиться. Они на самом деле использовали слово «Петух» в качестве замены слова «Бог» в определенных клятвах. Все казалось так, что его чересчур узкие штаны слишком наглядно обтягивали и демонстрировали все, что под ними находилось, и из-за этого складывалось впечатление, что он был в полувозбужденном состоянии. Я задался вопросом – а не было ли так на самом деле? Так что я присмотрелся тщательнее, прищуривая глаза и пытаясь определить, был ли у него стояк или же его просто наградила природа. - Что-то не так? Мои глаза резко вернулись к его лицу. Ну, блять, он снова меня застукал! - Эм, нет… - тихим хриплым голосом ответил я. Мое лицо так быстро вспыхнуло, что я был вынужден отвернуться. - Так что у нас будет на ужин, Фрэнки? - Эм, да так… просто паста… я думаю. - Круто… так, ладно, чего же ты ждешь? Давай уже, покажи мне свои причиндалы! О мой бог. Он хотел это сделать. Он хотел, чтобы я снял с себя одежду и устроил для него шоу. Я слишком резко повернулся к нему, смотря на него с недоверием. - Что ты сказал? - Покажи мне, что у тебя есть. У нас еще полно времени до ужина… Я покраснел еще сильнее, округляя глаза. - Я не хочу… - пробормотал я. - Почему нет? Ты что-то скрываешь? Ты хранишь там наркотики или что-то еще? Запутанным взглядом я снова смотрел на него. Наркотики? В моих штанах? Что за фигня? - Нет, ничего я не скрываю… - Я должен попросить? Хочешь, чтобы я встал на колени? Мы должны чем-нибудь заняться, пока не будет готов ужин, правильно? И я не понимаю, почему ты вдруг стал таким застенчивым… я не предложил ничего такого. - Эм, на самом деле предложил… - прервал его я, немного рассердившись. Я не был к этому готов. Это было так внезапно, и, господи, моя мама находилась внизу… и о нет, нет, нет, он собирался воспользоваться мной, потому что я был слаб. Я не мог – не хотел – этого делать. Я любил его больше всего на свете, наверно, даже больше, чем свою маму, но... блять. Я был к этому не готов. Я не знал, как… - Джерард, я… я не хочу снимать свою одежду, - прошептал я. – Я не хочу это делать. Он уронил челюсть, отчего его рот слегка перекосило. - Ты не должен раздеваться, чтобы показать свою комнату, Фрэнки. - Что? Вот дерьмо, извини… я думал, что ты имел в виду… мои причиндалы и… показать их… о мой бог, - я закрыл лицо ладонями, качая головой, ведя себя как малолетка. - Забудь о своих грязных мыслишках, извращенец! - засмеялся он. Мы просто возились со всякой ерундой (не так, как я первоначально это себе представлял) в моей комнате в течение нескольких часов, убивая время. Это было странное чувство – позволить кому-то окунуться в твой мир, показывать ему некоторые вещи, которые у тебя были, или книги, которые тебе нравилось читать. Но все же я пока не спешил рассказывать ему о своей коробке памяти. Никто никогда ее не видел. Я был вполне уверен, что даже моя мама не знала о ее существовании. В ней я хранил фотографии и всякие каракули, нарисованные во время уроков; иногда я мог смотреть на них и огораживаться от реальности. У меня не было фотоальбома, так что я просто скидывал в коробку все свои фотографии. Она была надежно спрятана под кроватью. Я не хотел, чтобы кто-то знал о ней, потому что наличие секрета заставляло меня чувствовать себя особенным. Никто не знал о коробке, но я, конечно же, хотел рассказать о ней Джерарду. Я действительно доверял ему и не боялся перед ним открыться. Возможно, тогда он счел бы меня более интересным. Когда я размышлял об идее поделиться с ним секретом, мама позвала нас вниз, объявив, что ужин готов. Мы сели за стол рядом друг с другом, и я молился Богу, чтобы не размазать чертов томатный соус по своему подбородку. Как только наши полные тарелки оказались перед нами, он сморщил нос и наклонился вперед, глубоко вдыхая исходящий от еды аромат. - Ммм! Чувствую, будет вкусно. Я умираю с голода, - оповестил он. - Вот и хорошо. Тогда кушайте, - приветливо ответила мама, горя желанием, чтобы у меня был друг для поглощения ее еды. Этого не происходило в течение нескольких лет. И этот момент был особенный не только для меня, но и для нее тоже, так что она сполна собиралась им насладиться. Иногда мне было ее жаль. Я спрашивал самого себя, каково это – жить под одной крышей со своим странным ребенком, который едва ли разговаривал с ней или кем-либо еще. Все время ужина она расспрашивала Джерарда, задавая ему все эти раздражающие родительские вопросы, благодаря которым они пытались узнать как можно больше о ваших друзьях. Типа «Где ты живешь?» или «Как дела в школе?», но он очень вежливо отвечал на каждый с этой миленькой улыбкой на своем гребаном идеальном лице. Мама посмотрела на меня взглядом «Фрэнки, я одобряю», а я впился в нее ответным взглядом, читающимся как «Мама, отвали. Мы не встречаемся». Земляничный пирог оказался восхитительным. Я как можно изящнее откусывал маленькие кусочки пирога, боясь запачкаться, в то время как Джерард с жадностью налетел на свою порцию, абсолютно ни о чем не волнуясь. Как так получается, что я из кожи вон лезу, чтобы произвести на него впечатление, и раз за разом терплю неудачу, а он ведет себя вопреки всем условностям и при этом остается таким совершенным? Я и Джерард никак не взаимодействовали, только пару раз обменялись быстрыми взглядами за весь ужин. Так или иначе, инициативу в беседе взяла на себя мама, а я просто слушал и смотрел, но мы с Джерардом друг с другом не разговаривали. Отчасти я был рад, что он не пытался втянуть меня в разговор, потому что я не очень любил одновременно с кем-то болтать и есть. Слова получались приглушенными и терялись в полном рту еды, к тому же я боялся, что что-нибудь застрянет в моих зубах. Таким образом, лучше держать рот на замке и спокойно жевать, чтобы никто не заметил отвратительный кусочек зеленого салата, о котором бы я даже не догадался. В этом я был умен. Как только мы закончили, он отнес свои тарелки к раковине и вымыл их, вежливо поблагодарив мою маму за ужин. Он вел себя довольно по-джентльменски. Не было похоже, что я хотел бы, чтобы он понравился моей маме, не было похоже, что я привел его к себе домой на первое свидание – все это он делал сам и добровольно. Но я мог сказать, что моя мама была впечатлена. Она улыбнулась мне еще раз, прежде чем мы вдвоем вернулись ко мне в комнату. Все шло хорошо. Я боялся, когда он только появился в моем доме, но теперь все было гладко. Мы сидели на моей постели в темноте, скрестив ноги и прислонившись к спинке кровати, в то время как на маленьком экране телевизора мелькало какое-то шоу, на которое я не обращал внимания. Я пытался придумать что-нибудь умное, чтобы начать разговор. Моя голова была пуста, но я хотел произвести на него впечатление. Прошло уже полчаса, как мы поужинали. Я думал уже на протяжении двадцати минут – ни один из нас не произнес ни слова, – но так ничего и не мог придумать. Проблема состояла в том, что у меня не было индивидуальности. Когда вы не живете, вам не о чем говорить. Итак, Джерард… знаешь, что мы вчера проходили на уроке? Нет, это не сработало бы, потому что я понятия не имел, что мы проходили. Я ни на что не обращал внимания, потому что как обычно мечтал о нем весь день. Эй, Джерард, я заметил, что тебе нравится… хорошо, как я, блять, должен был закончить это предложение? Джерард… я тут подумал, будет ли тебе интересно, если я, например, разденусь? Знаю, ранее я сказал, что не хотел этого делать, но солнце уже село, и я чувствую себя сексуальным. Потому что, знаешь, ты действительно очень горячий и… но нет, он совершенно точно этого не захочет, так как я отвратительный. Тем более как раз перед ужином я так ужасно с этим облажался! К тому же я не думал, что когда-нибудь мог бы заняться с ним сексом, даже если бы выпал идеальнейший шанс, потому что слишком этого боялся. И что, черт возьми, со мной было не так? Почему я вообще собирался делать это с ним? О боже… Итак, Джерард… я тут знаю один анекдот. Нет, я не знал анекдотов. Меня вообще не волновали всякие приколы. Никто не спешил поделиться со мной шутками, и я был не очень избирателен в этом плане, если честно. А потом я вдруг ощутил это жуткое покалывание, когда вы чувствуете, что кто-то на вас смотрит. Я медленно повернул к нему голову, натыкаясь на его сияющие глаза, прикованные ко мне. Вот черт, он снова это делает. Мне не нравилось, когда он смотрел на меня подобным образом, потому что возникало ощущение, что он изучал меня под микроскопом, из-за чего я чувствовал себя еще уродливее. Я хотел спрятаться. - Привет, - спокойно сказал я. Глупо. Ну, это было максимум, на что способен мой гениальный мозг. Когда-нибудь его это точно добьет. – Почему ты так на меня смотришь? – спросил я, наклоняя голову. - Ты такой симпатичный… - прошептал он, внезапно заставляя меня покрыться мурашками. Мои глаза впились в его руку, которая медленно приближалась к моему лицу. Он провел указательным пальцем по верхней губе, прочерчивая линию до подбородка. Я перестал дышать. Святое дерьмо, мне это снится? Он только что сказал, что я симпатичный? И прикоснулся ко мне? - Я не симпатичный, я страшный. – Нет, мудак! У тебя был такой отличный шанс ответить ему то же самое. А теперь все будет выглядеть так, что ты напрашиваешься на комплименты или что-то в этом роде. Что еще сильнее его оттолкнет. Молодец, идиот, ты снова все портишь. Он медленно покачал головой, фиксируя свой пристальный взгляд на том месте, где он только что ко мне прикасался, словно оставил там какую-то метку. О, он точно это сделал. Я смотрел на него, ненавидя себя за то, что не мог оторваться от его лица. Мне было так жаль, что я был не в состоянии просто натянуть на голову одеяло и спрятаться от него, не желая, чтобы он понял, каким некрасивым я был на самом деле, особенно с такого близкого расстояния. - Нет. Я считаю, что ты очень симпатичный, - нежно сказал он. – Можно мне забрать тебя к себе домой? – хихикнул он, заправляя маленькую прядь волос себе за ухо, продолжая наблюдать за мной. - Можешь ли ты, пожалуйста, так на меня не смотреть? - Почему ты не хочешь, чтобы люди смотрели на тебя? Честно. В чем реальная причина? - Ты хочешь знать? Отлично. Я отвратительный. И я чувствую себя еще хуже, когда на меня смотрят. Я в порядке, когда один, потому что мне не нужно волноваться о том, какое произвожу впечатление. А когда из всех возможных людей на меня смотришь именно ты, то это еще хуже, потому что ты сканируешь меня взглядом и видишь все, что во мне не так. Я знаю, что говорят обо мне люди. - Что они говорят? – спросил он, наклоняя ко мне голову. - Они говорят: «Фу, он уродлив». Его челюсть на секунду отвисла. - Фрэнки, нет, - он поднялся с кровати, - иди сюда. Я хочу что-то тебе показать. - Нет, извини. Мы не должны снова об этом говорить. Прости. Нет, - запротестовал я, уже жалея, что разговор снова свернул на эту тему. - Иди сюда, черт возьми, - прошипел он, хватая меня за руку и поднимая на ноги. – Ты просто должен заткнуться, - продолжил он, подводя меня к моему зеркалу во весь рост, которое было прислонено к стене. Он встал позади меня так близко, что я мог чувствовать его прислонившееся тело, а затем обвил руки вокруг моих плеч. – Теперь посмотри на себя. Без особого энтузиазма я поднял взгляд на свое отражение. Я не хотел этого делать. - И что? – прошептал я. - Что ты видишь? – спросил он. Его голос тонул в моих волосах. - Парня. - И что есть у этого парня? - У него неровные глаза, и он страшный. - У тебя неровные глаза? Это все, что ты видишь? Я этого не вижу. - Да. Они слишком близко расположены друг к другу. - Фрэнки, ну давай же… если бы я был похож на тебя, то я бы все время выставлял себя напоказ. Ты очень, очень красивый. - Нет, Джерард, - начал я, уже успев расстроиться. – Ты не понимаешь. Когда я смотрю на себя, то все, что вижу, это… я даже не знаю, как описать. Я не мог разглядеть ничего привлекательного в том, на что я смотрел. Особенно, когда он стоял позади меня, отражался в том же зеркале, я чувствовал себя еще более ничтожным. Я ненавидел это, но он принудил меня, толкая к зеркалу и заставляя смотреть на себя. Мне хотелось кричать, разбить и раскрошить эту проклятую стекляшку в мелкие осколки. Я ненавидел все. Я начал плакать, испытывая к себе еще большую ненависть. - Джерард, разве мы не можем все это прекратить? Я это ненавижу. Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно… - проскулил я сквозь сдавленное рыдание. – Я не хочу смотреть… Он сжал меня за плечи и сказал. - Посмотри сейчас на свои губы. Они стали такими красными и пухлыми, это очень сексуально. Тебе нравится? - Да, - виновато пробормотал я. - Посмотри на свои глаза, посмотри, как они сияют. - Я, блять, плачу. Я действительно могу выглядеть нормально, только когда плачу? - Нет, - он развернул меня к себе и так глубоко заглянул в мои глаза, что я даже испугался. – У тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел. - Иди в задницу, - огрызнулся я, сердито вытирая слезы со щек. Сколько раз я уже перед ним плакал? Каждый гребаный день. Я бы хотел быть сильнее. - Может быть, - он опять повернул меня к зеркалу, чтобы снова и снова подвергать меня одной и той же пытке. Убрав руки от моего лица, он слегка их сжал. – А теперь посмотри на свой милый маленький нос пуговкой. - Перестань, - сказал я, сдерживая улыбку. Я посмотрел в его глаза в отражении и увидел, что его губы изогнулись в кривой ухмылке. На долю секунды я почувствовал себя хорошо, когда наши глаза встретились. - Отлично, ты улыбаешься. Я оторвал от него взгляд и вернулся к своему отражению, что сразу вернуло меня в прежнее состояние. - Мои брови, - торжественно заявил я. - Что с ними? - Они слишком высоко находятся и… они девчачьи и чересчур выразительные. Ненавижу их. - Это выглядит сексуально. Мне нравятся твои брови, они задают тебе характер. Мне жаль, что я не могу быть похожим на тебя, Фрэнк. - Почему? - Ты так отличаешься от всех. Выделяешься на фоне остальных. У тебя великолепная кожа, и весь твой вид в целом… не знаю, как это назвать, но ты всегда выглядишь хорошо, что бы ты не надел, - мягко произнес он. – Честно говоря, если бы у меня была возможность стать кем-то другим, я хотел бы быть тобой. - А затем добавил шепотом: - Я думаю, ты идеальный. - Ладно, тогда давай поменяемся телами, потому что я хочу быть тобой. Он покачал головой. - Фрэнки, я не понимаю, почему ты говоришь о себе всю эту ерунду. Ты, наверно, слишком часто смотришься в зеркало, и из-за этого твое отражение искажается. Такое может происходить, ты знал об этом? - Нет, - надул я губы. - Как часто ты смотришь на себя? - Все время. - Ну, так прекрати это делать! Или в следующий раз сосредоточься на чем-нибудь хорошем. Тебе должно хоть что-то нравиться в себе. Я сделал паузу и закатил глаза. - Эм, я не знаю. - Ты посмотришь на себя прямо сейчас, и, черт возьми, скажешь мне одну деталь, которая тебе нравится. Я долго вглядывался в зеркало и мог отметить только одну вещь, которая действительно привлекала меня в отражении. - Мне нравится парень, который стоит за моей спиной. Он встряхнул меня за плечи и снова впился взглядом. - Фрэнки, ты немедленно прекратишь упрямиться, или я тебя стукну. У меня слегка закружилась голова от такой встряски, а глаза расширились от страха и шока, когда я снова посмотрел в зеркало. Я оглядел себя сверху вниз. Что мне нравилось? Мне нравились мои джинсы. На самом деле мне нравился весь комплект одежды. - Мне нравится то, что на мне надето. - Хорошо… это для начала. И что твоя одежда тебе дает? - Мы что, на чертовом «Мода 101»?** - Фрэнк, - сквозь сжатые зубы выдавил он. – Темные цвета подчеркивают твои глаза, - сказал он, снова понижая голос. – Твои прекрасные большие гребаные идеальные глаза. Я позволил себе снова изучить свое тело, обращая более тщательное внимание на одежду. - Я толстый и коротконогий, - сказал я, скрещивая руки на животе. Это напоминало чертову пытку. Я не мог сбежать от него, продвигаясь все дальше и дальше, утопая в море оскорблений. Исключительно плохие вещи – это все, что я мог видеть, я действительно никогда не замечал в себе ничего привлекательного вне зависимости от того, во что был одет, или насколько прямыми были мои гребаные волосы. Я занимался этим постоянно – смотрел в зеркало и выделял черты и детали, которые ненавидел в себе, и теперь кто-то стал свидетелем этого. Он просунул руку под мои скрещенные руки и деликатно погладил мой рыхлый живот. - Ты милый. Хорошо, с меня достаточно. Я больше не мог этого терпеть. Я резко обернулся, вырываясь из его захвата, и дал ему пощечину. - Ты можешь просто, блять, заткнуться! Он посмотрел на меня, ошеломленный, а затем схватил за шиворот и толкнул на пол. Я ахнул, глубоко вздыхая, как будто из меня разом выкачали весь воздух. - Извини! – быстро проговорил я, когда он оседлал мой живот и уставился на меня. Загнанно дыша и задаваясь вопросом, что, черт возьми, он собирался сказать или сделать, я только молча пялился на него. Он склонился еще ближе и скользнул взглядом сначала по моим губам, потом – по моим глазам, расширенным в испуге, своими горящими и серьезными. - Почему ты это сделал? – прошептал он. - Зачем ты меня ударил? - Потому что я хотел, чтобы ты прекратил говорить мне всю эту чушь, – также тихо пробормотал я, хаотичным взглядом бегая по его лицу. Наши слова вырывались из наших ртов и тут же попадали в рот другого, настолько близко мы находились друг к другу. Кончики его волос щекотали мою кожу, одновременно будоража меня и пугая. - Какую чушь? Гребаные комплименты? Я просто хочу, чтобы ты перестал постоянно себя принижать! – он впился пронзительным взглядом и слегка подскочил на мне. Сначала это было не так плохо, но теперь я отчетливо чувствовал на себе весь вес его тела. Я уже представил, как мои внутренности сплющиваются где-то в районе копчика, а желудок сжимается в тонкую трубочку. - Остановись… пожалуйста… не надо… - кое-как прохрипел я, катастрофически нуждаясь в кислороде. - Не надо что? Ты думаешь, что я в ответ тоже сделаю тебе больно? - Я не знаю… я не могу дышать! Мои внутренности… болят. - Не бей меня. Мне это не нравится. А теперь, - шептал он прямо в мои губы, - вернемся на твою гребаную кровать и сделаем вид, что этого никогда не было. Потому что очевидно, что ты все равно ни хрена не понимаешь. - Ох… Он поднялся на ноги, благодаря чему я сразу же смог вздохнуть полной грудью, однако тупая боль в спине никуда не делась. Я медленно потер поясницу, чтобы облегчить свои мучения. Все еще лежа на полу я беспомощно посмотрел на него. Он взял меня за руки и потянул на себя. Я стоял перед ним с глупым видом и давящей болью в груди и животе, ожидая следующий шаг, который он сделает. Это было так страшно. - Джерард, я думал, что ты меня ударишь, - снова прохрипел я, когда мой голос начал постепенно тонуть в очередном рыдании. Господи, эти слезы когда-нибудь перестанут течь? Серьезно, иногда мне было трудно представить, что в моем теле было столько воды, что ее хватало пропитывать мои глаза. Казалось, что это никогда не прекратится. Я был ужасно смущен и сгорал со стыда из-за того, что снова сорвался перед ним. Он взял меня за руки и притянул ближе к себе. Поднимая голову в надежде, что так слезы быстрее испарятся в воздухе или затекут обратно под веки, я посмотрел на него, продолжая думать о том, что только что ему сделал. Я ужасно себя чувствовал. Я коснулся кончиками пальцев его щеки – той, которую испачкал своей грязной рукой. Его кожа горела и была покрасневшей в этом месте. - Прости меня, - прошептал я дрожащими губами, - прости. Я не хотел тебя бить. Мне очень жаль. - Тшшш, - ответил он, все еще сжимая мои руки. – Слушай, все в порядке. Извини, что довел тебя до такого. Не плачь, - он обнял меня и поцеловал в макушку. – Тебе нужно быть более уверенным в себе, малыш. Я закрыл глаза в ожидании, когда перестану плакать, и сказал: - Хорошо, я постараюсь. Прости. Мы вернулись к кровати и сели на нее. - Я всегда плачу. - Это нормально, - мягко произнес он. – Все мы должны иногда плакать. Я тоже плачу, - он придвинулся ближе и снова обнял меня, поглаживая по спине. – Все нормально. - Но я всегда плачу перед тобой. Я все порчу. - Все в порядке. Я ведь знаю, что ты просто хочешь, чтобы я тебя потрогал… как сейчас. Тебе это нравится. Я отстранился, окидывая его игривым взглядом. Он шутил. Пусть он и не понимал, что плачу я не по той причине, которую он назвал, но я действительно хотел, чтобы он меня обнимал. Я опустил глаза, а он пристально осмотрел мою комнату. Когда он заметил мой проигрыватель, то внезапно подпрыгнул на месте, заставляя с подозрением на него уставиться. - О мой бог, угадай, что я тебе принес? – его глаза сверкнули, а настроение снова резко изменилось. - Что? – я шмыгнул носом, моя недовольная гримаса постепенно смягчалась. - Кое-что, что ты хотел услышать. Он подошел к проигрывателю, достал диск из своей сумки, засунул его в CD-деку и, нажав на кнопку воспроизведения, присоединился ко мне на кровати. Медленная грустная мелодия разлилась по комнате. Я понятия не имел, что это было. Мужской голос начал петь, а я все еще не мог распознать песню. - Джерард, что это? - Просто жди и сам все поймешь, - улыбнулся он. Спустя еще несколько строк мелодия стала знакомой. - Это та песня… - прошептал я, поражаясь его заботе. Это была «Tonight, Tonight» - песня, которую он пел мне в парке. Он посмотрел на меня и снова улыбнулся, а затем повернулся головой к динамикам. Я сделал то же самое, сосредотачиваясь на словах и вспоминая, как хорошо мне было, когда лежал довольный на его коленях. Я улыбнулся самому себе, чувствуя себя лучше. Глубоко вздохнув, я постарался тщательнее вслушаться в слова песни. Мои внутренности сжались от разочарования, что я не мог снова лечь на его колени и слушать, как он поет мне. Может быть, я должен был притвориться спящим. Он подпел последним строкам «Поверь в меня, как я верю в тебя, этой ночью» и повернулся ко мне, ожидая комментария. - Я действительно влюбился в эту песню, - я одобрительно хлопнул в ладони. - Я рад, что тебе понравилось, - с улыбкой отозвался он. - Я хотел сделать тебе сюрприз, потому что помню, как ты сказал, что хочешь ее послушать. Я люблю тебя. - Ты замечательный. - Я знаю. - Не уезжай в Нью-Йорк, - внезапно выпалил я. Он посмотрел на меня, прищурив глаза. - Фрэнки, я должен. - Почему? Ты собираешься продолжить там обучение с осени? Я не понимаю, зачем ты должен туда ехать… ты не можешь просто остаться жить со мной? - Я не собираюсь учиться. Я просто… должен выбраться из своего дома, из этого города. Я хочу начать свою собственную жизнь. - Но до этого остается два месяца. У нас есть всего два месяца… а затем ты уедешь… и мне страшно, - почти стыдясь своего признания прошептал я. - Не бойся… ты встретишь много других друзей и людей, Фрэнки. Ну же. - Но, Джерард… ты единственный друг, который у меня есть. Ты единственный друг, которого я хочу, чтобы у меня был. И ты оставишь меня… - я опустил взгляд, злясь на самого себя за очередное нытье перед ним, за поведение маленькой капризной стервы. Но я не мог справиться с этим по-другому. - О, Фрэнки, не говори такие вещи… что все это значит? Я, блять, люблю тебя и не хочу, чтобы ты меня бросал! Я люблю тебя, я, черт возьми, тебя люблю! Он погладил меня по волосам, и я посмотрел на него. Он выглядел усталым, и я мог поспорить, что у него уже в печёнках сидели мои постоянные жалобы. - Фрэнки, не надо. Все будет не так уж и плохо. - Нет, плохо. Ты словно мой доктор, и без тебя я сойду с ума, - у меня сбилось дыхание от переполняющих меня эмоций, поэтому я просто выдавал сразу все, что держал в себе. – Я свихнусь, богом клянусь. И у нас есть всего два месяца! Он прижал меня к себе, сцепляя руки за моей спиной. Я не обнял его в ответ. Я сидел в безвольном состоянии, просто позволяя ему держать меня в своих объятиях, и хотел только одного – заморозить этот момент и прожить в нем остаток своей жизни. Спустя какое-то время он приблизился губами прямо к моему уху и тихо произнес. - Тогда нам лучше наслаждаться каждой минутой времени, пока я все еще здесь. _________________________________ В следующей главе: Свежий аромат шампуня, исходящий от его влажных волос, щекотал мои ноздри. Я знал, что он принял душ прежде, чем приехать, и теперь я мог чувствовать запах геля на его коже. Это был не запах чего-то слишком приторного или фруктового, от него пахло чистотой и мужественностью… как и его дезодорант. Я хотел склониться ближе, уткнуться в него носом и глубоко вдохнуть знакомый аромат. Этой ночью его запах отличался лишь тем, что он не пах сигаретами. Только чистота и свежеть, дразнящие мои мысли. Я взглянул на пляшущие по стене тени. Они постоянно перемещались и мерцали, привлекая интерес. Мы не включали основной свет. Свечение от экрана телевизора злобно танцевало на моих стенах, на которые я пялился целыми днями. При дневном свете они казались такими мягкими и теплыми, но теперь, когда на улице уже давно стемнело, на обоях проглядывались живые фигуры и причудливые формы. Я не смотрел в телевизор. Это звучало довольно иронично, но теперь я был полностью очарован завораживающим танцем теней. Я все еще не мог поверить, что влюбился в этого странного парня, сидящего под часами. Я не знаю, почему не обращал на него внимания раньше. Должно быть из-за того, что каждый день во время ланча садился слишком далеко от него, и поэтому единственное, что я мог заметить, это то, что он был довольно пугающим. Звук сминающейся упаковки заставил бросить взгляд на его левую руку, которая доставала еще одно печенье. Я последовал его примеру и тоже взял Oreo, неторопливо запихивая бисквит в рот. В это же время Джерард, по-прежнему такой же расслабленный, продолжал следовать своей системе, разделяя печенье на две половинки и слизывая с них белую глазурь. Его язык очертил полный круг по всей поверхности одной из половинки, полностью очищая шоколад от начинки. Он заставлял меня скулить от боли.