Бессмертный

//вообще не бечено — Я хочу тебе показать пару вещей, прежде, чем мы подпишем контракт, — сказал Северус, как только пламя камина погасло за ушедшей гостьей. — И что это? — подозрительно поинтересовался Гарри. — Воспоминания, — ответил зельевар. — Я хочу, чтобы ты увидел то, что было со мной в замке герцога. — Зачем? — удивился Поттер. — Чтобы ты знал от чего я в принципе способен получать удовольствие, — объяснил Северус. — Ты уверен, что мне это нужно знать? — без особого энтузиазма в голосе, спросил Гарри. — Помнится, мы с тобой говорили на тему, что я в принципе не прочь быть снизу, — протянул зельевар, улыбаясь. — Ты испытал на себе некоторые из приемов, кое-что увидел, кое-что, думаю, понял. Я неплохо изучил твои предпочтения и границы, а теперь хочу дать тебе представление о своих. — Ладно, — опасливо согласился Поттер. Он не знал чего ожидать от воспоминаний возлюбленного и отнюдь не был уверен, что хочет их видеть, но был готов поглядеть, если тот считает это действительно нужным. Северус кивнул и, принеся думосбор, принялся извлекать воспоминания и перемещать их в его чашу, а когда закончил, сделал приглашающий жест. Гарри приблизился к артефакту, но окунуться в воспоминания не спешил. — Если хочешь, я составлю тебе компанию, — предложил зельевар. — Пожалуй, так будет лучше, — подумав, согласился Поттер и они вдвоем погрузились в воспоминания лорда Принца. То, что увидел Гарри, откровенно шокировало его и комментарии, которые периодически отпускал Северус, отнюдь не смягчали этого впечатления. Но что больше приводило Поттера в шок: картины, разворачивающиеся перед его глазами, или его собственная реакция на оные — он так и не сумел понять за все то время, что они находились в воспоминаниях. Единственное, что он четко понял, так это то, что на своей шкуре он не хотел бы испытать и четверти того, что пережил Северус. — Ты хочешь, чтобы я делал с тобой что-то подобное? — напряженно спросил он, когда они вынырнули из воспоминаний. — Нет, — покачал головой зельевар. — Я действительно хотел показать тебе на что способен, и не более того. — Местами это выглядело… страшно, — признался Поттер, удивленно разглядывая возлюбленного. Он даже и подумать не мог, что от чего-то подобного на самом деле можно получать удовольствие, а Северус-из-воспоминаний явно делал это. — Это не только выглядело таким образом, — фыркнул тот. — Это и было страшно. Но страх… он ничему не мешал, скорее служил отличной приправой. — Хвала Мерлину, что ты не хочешь, чтобы я делал что-то такое, — выдохнул Гарри. — Не буду скрывать, некоторые вещи было довольно… интересны. Но… На мой вкус, в куда более мягкой форме. — Не знаю, как будет работать твоя голова в ситуации, когда ты окажешься в доминирующей позиции, но по себе могу сказать, что иногда накатывает очень сильное желание проверить границы возможностей нижнего партнера. Довести его до грани и даже чуть-чуть завести за нее. Отчасти, я показал тебе эти воспоминания, чтобы ты знал, что мое представление о допустимом довольно-таки широко и… Я не хочу, чтобы ты боялся и носился со мной как с хрустальной вазой, — объяснил Северус. — Спасибо за доверие, — отозвался Поттер. — Думаю, эти воспоминания… Это нечто очень личное и вряд ли ты кому-то еще их показывал. — Ты первый, кому я не то, что их показал, а вообще рассказал о подобном своем опыте, — ответил зельевар. — А что еще ты хотел мне показать? — спросил Гарри, решив сменить тему и надеясь, что это нечто будет менее шокирующим. Ему нужно было как-то утрясти в голове то, что он увидел и понять, как к этому относиться, а для этого переживания должны были несколько успокоиться. Северус закатил глаза и, взяв Поттера за руку, аппарировал. — Свет, — скомандовал зельевар и Поттер был вынужден протереть глаза, так как сходу не поверил в то, что увидел. Они оказались во внушительных размеров зале, больше похожий на выставочный, чем на какой-бы то ни было другой, где в каком-то лишь хозяину этого места известном порядке были расставлены, разложены и развешены в разных витринах, на стойках и крючках, мыслимые и немыслимые приспособления, на первый взгляд непонятного происхождения. Окинув помещение слегка ошеломленным взглядом, Гарри повернулся к довольно глядящему на него лорду Принцу и поинтересовался: — Сев, и куда ты меня притащил? — А то ты сам не видишь? — Похоже на музей, — фыркнул Поттер. — Ну… В некотором роде это музей и есть, — пожал плечами Северус. — Видишь ли… Я собирал эту коллекцию много лет. Раскладывать по ящикам и коробкам все это великолепие мне показалось скучно, поэтому я решил сделать что-то типа выставки или галереи, где вещи были бы разложены в соответствие с временной линией, с одной стороны, а с другой — по предназначению: от невинных игрушек для постельных забав, до инструментов для изощренных пыток. — Иногда мне кажется, что ты никогда и ничего не делаешь наполовину, — протянул Гарри, еще раз бегло оглядывая зал. — Это правда, — согласился зельевар. — Тебе это не нравится? — Я этого не говорил, — покачал головой Поттер. — Просто меня это каждый раз удивляет как-будто я столкнулся с этим явлением впервые. Я — другой. Есть некоторые вещи, которые меня увлекают, и увлекают сильно, но чтоб так… — он махнул рукой в сторону витрин, подсвеченных встроенными изнутри небольшими волшебными светильниками. — Просто у тебя никогда не было времени, — отозвался Северус. — Я в твоем возрасте тоже спешил, пытался успеть как можно больше… А вот к годам двумстам я наконец уверовал, что если захочу — все время мира будет принадлежать мне, а раз так — то я все успею. Наверное, поэтому мои увлечения имеют столь… необычные внешние проявления. С другой стороны, тебя же не удивила моя библиотека? А ведь в ней такое количество книг, что не каждое знаменитое книгохранилище может с нею конкурировать. Про то, что там фолианты не только магические, но и маггловские и последних, кажется, больше — я вообще молчу. Просто мне нравится иметь под руками то, что я хотел бы когда-нибудь перечитать или то, что я считаю полезным и познавательным. Кроме того, там содержится литература по тем областям знаний, с которыми я сталкивался и которым уделял внимание. Ну, и отдельный пункт — книжки, которые, на мой взгляд, можно выставлять в разделе “самый бредовый бред, который вам когда-либо встретится”. В целом же, коллекция, которую ты сейчас видишь, мало отличается от собрания моих книг или, скажем, ингредиентов для зелий. — Как-то я не думал об этом в таком ключе, — признался Гарри. — Ну, раз уж это твоя коллекция и ты ее собирал с той же вдумчивостью, что и книги, то может быть ты согласишься побыть моим личным экскурсоводом? — спросил он, улыбнувшись любимому. — С удовольствием, — мурлыкнул лорд Принц. Они переходили от витрины к витрине и Северус рассказывал про экспонаты своей экстравагантной коллекции в своей излюбленной манере: все несущественные вещи пропускались, вместо них слушатель получал небольшой рассказик, построенный, как тому и положено — завязка, развитие сюжета, кульминация и развязка. — … Французский двор тех времен увлекался тем, что сейчас принято называть эзотерикой, — произнес лорд Принц, стоя рядом с очередной витриной и Гарри понял, что отвлекся от его рассказа и пропустил какую-то его часть. Это несколько расстроило молодого бессмертного, но он стал вслушиваться в повествование своего гида, надеясь по контексту понять, что же он прослушал. — Инквизиции боялись все, но никого почему-то это не останавливало. Мне же было интересно насколько то, чем занимаются магглы настоящее. Ну, то есть, работает ли хоть что-то из их приемов “колдовства” или нет. Плюс к тому, меня очень интересовала личность королевы-матери тогдашнего монарха Карла IX — она была Медичи, а это, как ты возможно знаешь, один из древних европейских родов у которого есть две ветви — маггловская и магическая. Маги этого семейства славились своим искусством зельеваров и специализировались на составах, воздействующих на сознание и, разумеется, ядах. Два рода, как я позже выяснил, тесно общались и взаимодействовали друг с другом. Волшебники помогали своим родичам, лишенным дара. Именно их стараниями Медичи, как династия, поднялись столь высоко, — неспешно рассказывал Северус внимательно слушавшему Поттеру. — Ну да не об этом речь. Эти вот устройства — новоявленный экскурсовод кивнул на витрину, около которой они стояли, — принадлежали в свое время парижскому палачу. Когда сей досточтимый господин отправился к праотцам, я приложил немало усилий, чтобы завладеть его инструментами. — Зачем? — удивленно спросил Гарри, разглядывая приспособления, о которых шла речь. Хотя он и не слишком понимал как большую часть из них можно применить на практике, выглядели они, на его взгляд, все равно устрашающе и мрачно. — Для коллекции, — улыбнулся Северус. — Я был довольно близко знаком с мэтром Гастоном. Он вообще был личностью очень… неординарной. Ты знаешь, что в те времена церковь запрещала изучать останки усопших? — Нет, — покачал головой Поттер. — Так вот, она это запрещала строго-на-строго. Даже за подозрение в том, что кто-то вскрыл труп умершего, легко могли отправить на костер. И не только могли — отправляли. А мэтр Гастон увлекался медициной и алхимией. Он изучал устройство человека, так сказать, на натуре и, надо тебе сказать, весьма продвинулся в этой области, изобретя несколько потрясающих лекарств. Ну и, разумеется, он, вооруженный своими знаниями, был мастером своего дела — лучшего палача я, пожалуй, даже и не встречал. Он мог заставить говорить любого, при этом, не прибегая к крайним мерам, — тон зельевара был восхищенным и Гарри с опасением покосился на него, размышляя, сколько из умений палача почерпнул Северус и насколько он способен применять их на практике. — Но я сильно отклонился от исходной темы. Хотя, без всех этих пояснений, наверное, обойтись нельзя, поэтому я, если ты не против, продолжу. Поттер кивнул. — В то время я жил в Париже и был парфюмером. Это занятие тогда было куда многограннее, чем сейчас. Возможно, ты читал, например, Александра Дюма. В его романах встречается некий мэтр Рене, парфюмер ее величества королевы Екатерины Медичи. Так вот, этот парфюмер — не совсем выдуманная личность. То есть, имя Дюма придумал, деяния, во всяком случае, большую их часть — тоже, но прототипом для этого литературного героя был я, и романист, как это не удивительно, но довольно правдиво описал круг моих занятий в тот период жизни. Я был дружен с мэтром Гастоном и он не раз и не два помогал мне, а я ему. Именно с его помощью я познал в совершенстве анатомию. В общем, этот страшный инструментарий я приобрел, в том числе и как памятку об этом человеке. Гарри попытался представить себя на месте возлюбленного, но, провалив эту попытку лишь вздохнул. Многие, увидев эту коллекцию и услышав подобный рассказ, усомнились бы в здравом рассудке лорда Принца, но у него сомнений в этом не было: он на собственном опыте сумел убедиться в том, что Северус умеет контролировать себя как никто другой, и полностью отдает себе отчет в том, что делает. А что касается столь странного собрания… что ж, у всех свои причуды и эта ничуть не портит его возлюбленного. — О! А вот эту плеть я узнаю! — воскликнул Поттер около одной из витрин, в которой содержались современные приспособления. — Верно, — согласился Северус. — Я пользовался ею, да и не только ею. Тут много всяких штук, которые ты испытал на себе. — Но, насколько я могу судить, далеко не все, — протянул Гарри, разглядывая разложенные и развешенные предметы. — Это потому, что часть их тебе не нравится применять? — спросил он. — И поэтому тоже, — кивнул зельевар. — Но еще и потому, что мне показалось, что некоторые из них не доставят тебе радости и удовольствия. — Как ты это вычислил? — спросил Поттер. — Внимательно смотрел на твои реакции, — пожал плечами Северус. Гарри открыл стеклянную створку витрины и взял с полки одну из моделей ошейников. — Почему ты не применял, например, его? — спросил он. — Мне показалось, что ношение ошейника на постоянной основе будет тобою воспринято как унижение, — просто ответил зельевар. Поттер задумался, автоматически вертя в руках обсуждаемый предмет и попытался просчитать собственную реакцию на предложение его носить. Пожалуй, Северус был прав. Скорее всего, реакция была бы негативной, во всяком случае, первая реакция. И тут, совершенно неожиданно для самого себя Гарри вдруг осознал весь объем внимания и наблюдательности, которые проявил возлюбленный, владея им. — Как я смогу со всем этим разобраться? — выдал Поттер вслух результаты осмысления совершенного открытия. — Ты о чем? — не понял зельевар. — О том, что я знал, что все не просто, но до этого момента не догадывался насколько, — ответил Гарри и, увидав вопрос, написанный на лице собеседника, попытался объяснить: — Я только сейчас осознал насколько ты был терпелив, тактичен и внимателен и пытаюсь понять: смогу ли я сделать что-то подобное для тебя. Ведь у меня нет такого опыта. Допустим, техническая часть процесса — понятна. Приемы ты мне показывал, основные правила и моменты объяснял, чего нельзя делать ни в коем случае, если не собираешься покалечить — я тоже уяснил. Но кроме этого, чтобы все получалось… правильно, нужно знать и уметь еще бездну всего, — Поттер в очередной раз поглядел на ошейник и протянул его собеседнику. Тот принял предмет и вопросительно изогнул бровь. — Вот скажи, а как ты отнесешься к перспективе щеголять в этом милом аксессуаре? — напрямик спросил Гарри. — Это риторический вопрос? — поинтересовался Северус. — Совершенно практический, — покачав головой, ответил Поттер. — Пожалуй, я могу предсказать твою реакцию на боль, на принуждение к сексу, на грубый трах, но не на ошейник. В смысле, не на него, как символ подчиненного положения и принадлежности. То есть, я имею в виду ту идеологическую и психологическую составляющую этого предмета, да и не только его. Вообще не представляю себе психологии того, что нам предстоит, — поделился он сомнениями. — Это разговор не на пять минут, — вздохнул зельевар. — Пойдем, выпьем чаю и побеседуем обстоятельно, — предложил он и, приглашающе махнув ошейником в один из углов зала, направился туда. Там обнаружилась небольшая ниша, в которой по стенам был устроен низкий диван, а посередине стоял небольшой стол. Освещение было мягким и исходило от волшебных светильников, паривших в воздухе. Северус уселся, позвал домовика и распорядился на счет чая, а потом, дождавшись, когда на столе появилось все необходимое для чаепития, а его собеседник устроится удобно, заговорил: — Мне понятны твои сомнения, — мягко сказал он. — Давай попробуем в них разобраться? Начнем с того же ошейника, — предложил он, кладя предмет на стол. — Ты сказал, что воспринимаешь его как символ подчиненного положения и принадлежности. Так? — Да, — согласился Гарри. — Я воспринимаю его похоже, — констатировал Северус. — Вообще, по моим наблюдениям, мы с тобой на многие вещи смотрим похоже. Не на все, конечно, но все-таки это может быть для тебя хорошим ориентиром. — То есть, если это выводить в своего рода правило: не делай того, что тебе самому гарантированно не понравилось бы? — уточнил Поттер. — В целом — это хорошее правило, — согласился зельевар. — Для начала — вообще идеальное. Но наблюдая за происходящим ты через некоторое время поймешь, что все-таки мы не одинаковые и тебе придется искать новый ориентир. Но вернемся к обсуждаемому предмету. Почему, на твой взгляд, мне может не понравится носить его? — По-моему, ты ни разу не нижний. Во всяком случае, ты ничуть не напоминаешь сабмиссивов, которые описаны в литературе и рассказы о которых я нашел в интернете, — ответил Гарри, но Северус не спешил с реакцией, поэтому он продолжил развивать свою мысль: — Ты властный, очень цельный и целеустремленный, амбициозный и упрямый. — И что? Как это связано с тем, что для меня может быть неприемлемо носить символ принадлежности и подчинения? — подал голос зельевар. Гарри задумался и, решив применить выведенное правило, в очередной раз попытался представить свою реакцию на ошейник. На самом деле все было не так мрачно. Да, первой реакцией было отторжение: в конце-концов, он не собака, чтобы носить такие цацки, но… Подумав, Поттер осознал, что если бы это доставило удовольствие Северусу, то он, скорее всего, согласился бы, но с оговорками. Скажем, чтобы его увидел в таком виде кто-то посторонний — ему бы однозначно не хотелось, но ровно также ему не хотелось бы, чтобы кто-нибудь разглядел следы от плети: и то и другое — слишком интимно, чтобы выставлять на всеобщее обозрение. Принц сидел и наблюдал за сменой эмоций на лице любимого и по тому, как оно менялось, пытался угадать о чем именно тот думает. — То есть, обстоятельства могут сложиться и так, что ты будешь не против? — спросил Гарри, выныривая из своих размышлений и совершенно не заботясь о том, что Северус мог только догадываться об их ходе. — Верно, — к удивлению Поттера, согласился зельевар, а потом спросил: — Вот скажи, что ты будешь делать, если тебе срочно нужно допросить свидетеля, а санкции на использование любых спецсредств у тебя нет? Вас этому по идее должны были учить в аврорате. — Ну я буду задавать ему много вопросов и слушать ответы… — протянул Гарри, пытаясь понять, к чему был задан этот вопрос. — Ага, — улыбнулся Северус. — Но судя по твоему тону тебе не объясняли зачем делается именно так. На самом деле все довольно просто: как ты помнишь, в начале допроса вопросы задаются двух типов — те, на которые гарантированно будет дан честный ответ и те, на которые будет однозначно выдана ложь. Задавая эти вопросы тот, кто ведет допрос, составляет своего рода карту поведения оппонента, он спрашивает и не только слушает слова, которые произносятся, но и отслеживает массу нюансов: скорость, с которой следует ответ, куда допрашиваемый смотрит, как дышит, что делает руками, каково выражение его лица, и так далее, вплоть до того, что при должной тренировке можно уловить даже изменение запаха, идущего от человека. — Ну, наверное… — согласился Поттер, вспоминая те уроки. Но проблема была в том, что они оказались не востребованы в реальной жизни, а потому прослушанные лекции попросту забылись. — Так вот, точно также можно понять как в действительности твой партнер ощущает происходящее, — объяснил Северус. — Нижним быть гораздо проще, — фыркнул Гарри. — Кто бы спорил, — улыбнулся Северус. — Но ты будешь хорошим верхним. Ты хочешь учиться и поэтому будешь внимателен. А ответственность, которая на тебя ляжет и которой ты сейчас опасаешься… в ней есть свое очарование и, думаю, ты распробуешь его. — От нас обоих потребуется бездна терпения, — вздохнул Поттер. — Ты меня немного успокоил, но мне нужно время, чтобы обдумать то, что я сегодня увидел и услышал. — Понимаю тебя, — кивнул зельевар и, поднявшись со своего места, предложил: — Разомнемся? — С магией и оружием, — отозвался бывший аврор и аппарировал в тренировочный зал.