Её последняя улыбка

Даже открыть глаза больно. Странно… С трудом открываю глаза. Небо… алое? На секунду мне показалось, что оно – всего лишь полотно. Творение художника, потерявшего вдохновение, на нервах вымазав некогда в синих тонах холст яркой, как бургундское вино, краской. Лишь горизонт отдавал синевой – нежной, заставляющей дрожать душу. Уловив тона и найдя среди них музу, художник взял в дрожащие руки кисть и палитру, и появились неразборчивые, похожие на облака, быстрые, тонкие мазки чуть сероватого оттенка. Всего лишь небо… Глаза вновь жжёт ощущение сухости. Словно насыпали песка. Обычно, такое чувство бывает, когда плачешь. Слёзы заканчиваются и ты их давишь, давишь из себя, чтобы затушить огонь боли, пожирающий и без того прогнившую душу. Всего лишь солёная вода… Кости ломит. Внезапно я осознаю, что лежу на оголённой, сухой земле. И держу её в руках. Сквозь боль я приподнимаюсь, бережно придерживая Эрзу за хрупкие плечи. Алые волосы спутаны в пыли, затылок испачкан запёкшейся кровью. Её кровью. - Эрза… - тихо шепчу я, гладя по щеке, непривычно холодной, в ссадинах. Внезапно поднялся ветер, но не сильный. Приятный, прохладный… Я встряхиваю её за плечи, в душу забралось плохое предчувствие, оно червяком съедало остатки разума. - Эрза! – я уже кричу, ощущаю холод её рук, тишину в груди, бездыханность губ. - Ну почему ты?! Почему не я! Эрза, нет, этого не может быть! – слёзы хлынули из глаз, смачивая грязь на лице и забираясь в рот. Прижав к себе её, словно единственное сокровище, я рыдал. Не стесняясь ни её, ни нависшего над нами неба, пленяющего своей безмятежной красотой. Но мне не до него. Я винил себя в её смерти, нанося на душу очередной глубокий шрам, который никогда не исчезнет, даже если я сотру себе память или умру. Ветер словно обнимал меня своим прохладным телом, чем-то напоминая чуть тёплые доспехи Алой. Напоминая… Она стала лишь памятью. Мёртвая и холодная, Эрза улыбалась так, как может только она – лёгкий, нежный изгиб губ, непривычно расслабленные, не сведённые к переносице брови. Она никого не винила в своей смерти, хоть и хотела жить, несмотря на то, что и хотела умереть, как воин – в бою. И её выражение лица – смесь счастья, удовлетворённости и нескончаемой скорби. Её последняя улыбка.