사랑해요
Город спит, окутанный утренним туманом, редкие люди, чей рабочий день начинается раньше других, мелькают на улице. Большой фонтан перед зданием театра не включен, серые голуби маленькими стайками рыщут по парку в поисках чего-то съестного; солнце еле выглядывает из-за высоток. Прохладно. Чонде кутается в пальто, зарывается носом в большой синий шарф, подарок любимой бабушки, и идёт дальше. Ему даже нравится то, что он начинает работать так рано – через час на улице будет слишком шумно, и парень не сможет так спокойно добраться до места работы, маленького ресторанчика с красной вывеской через две остановки. Чонде приходит первым, впрочем, как всегда; юноша готовит ресторан к приходу посетителей и уходит в помещение для работников. Это небольшая комнатка со столом и тремя стульями; здесь обычно обедает персонал, и ждет начала рабочего дня Чонде. В комнате горит одна лампочка, свисающая с потолка на проводах; тени забавно пляшут на стенах, жужжит старый обогреватель. Чонде листает недлинный список контактов в дешёвеньком телефоне и с детской улыбкой на лице нажимает на кнопку вызова. Непозволительно длинные гудки, прерванные бодрым Чен-Чен на том конце трубки. Юноша улыбается ещё шире и приветствует своего друга по-китайски. Это Лухань, очень близкий и, пожалуй, единственный друг Чонде, учившийся в Корее по обмену и два года назад уехавший на родину. Парни недолго разговаривают, потому что начальник Чонде заглянул в комнатушку и позвал юношу. Рабочий день тянется очень медленно, и Чонде совсем не хочет, чтобы он заканчивался, потому что завтра первый день его законного отпуска, а начальник уже буквально пинками выгоняет парня и заставляет его отдохнуть. Чонде сопротивлялся, как мог, но строгий взгляд Ифаня, к слову, ещё одного знакомого китайца, не предвещал ничего хорошего; юноша лишь попросил доработать до конца недели, Ифань согласился. И вот – суббота, последний рабочий день. Вечер наступает незаметно, на улице темнеет, и Чонде, по самый нос завернувшись в шарф, шагает по улице, глядя себе под ноги. Он забегает в магазинчик и покупает маленькую коробочку печенья, самого любимого, в шоколадной глазури; настроение поднимается на одну планку, и Чонде спешит домой, чтобы поскорее насладиться горячим чаем и любимым лакомством. Несильный удар и коробочка выпадает из рук юноши, печенья рассыпаются по тротуару, а Чонде готов чуть ли не реветь от досады – денег еле хватает на жизнь, а это была последняя маленькая заначка; печенья крошками рассыпаются под ногами прохожих. - Извините, мне так жаль, - раздается тихий голос, и Чонде поднимает голову – на него смотрят карамельные глаза, выглядывающие из-под шарфа, который закрывает почти все лицо незнакомца. Чонде хочет сказать, что все в порядке, что не о чем беспокоиться, но как-то неожиданно вспоминается, что это все же были последние деньги, что это лакомство должно было скрасить холодный вечер, который Чонде проведет в одиночестве. Чонде хочет нагрубить, но он не может даже подобрать слов, не то чтобы сказать их – по-другому воспитывали; а незнакомец все смотрит на него своими карамельными глазами и, кажется, ждет чего-то. - Мне, правда, очень жаль, - наконец, произносит незнакомец. – Можно я куплю вам такое же печенье в знак извинения? И Чонде опять не знает, что ответить; ему немного странно слышать подобное; другой уже давно бы прошел мимо и даже не извинился бы, а этот парень ещё и печенье ему купить хочет. Незнакомец берет Чонде под руку и ведет в магазин, посчитав, что молчание – знак согласия, или же счел, что Чонде слишком застенчив, но, наверно, так и было. Когда оба парня выходят из магазина, незнакомец протягивает Чонде две коробочки печенья и улыбается; конечно, шарф мешает увидеть, улыбаются ли его губы, но глаза - определенно. - Меня Чунмен, кстати, зовут. Ещё раз прошу прощения. - Чонде. Чунмен улыбается и не спешит уходить, ему уютно в компании милого паренька, и он совсем не хочет возвращаться домой, где только холодные стены и бездушный телевизор. Чонде замечает маленькую заминку и, покрепче прижав к себе коробочки с печеньем, шепчет тихое может, зайдешь на чай? А Чунмен совсем не против, даже несмотря на то, что они только познакомились, просто с Чонде уютно и спокойно, а дома – одиноко. Они идут, не проронив ни слова, и в квартирку тоже заходят молча, Чонде лишь показывает, где можно помыть руки, и уходит ставить чайник. В маленькой обители Чонде уютно, прямо как с самим парнем, отмечает Чунмен и проходит на кухню; Чонде разливает чай по большим синим кружкам и высыпает в корзинку печенья. Парни молчат – Чонде ест любимое печенье и запивает все чаем, а Чунмен наблюдает за этой милой картиной. - Спасибо, - тихо говорит Чонде, пристально рассматривая черты лица Чунмена; ему нравится этот парень – от него исходит какое-то особенное тепло и уют, которых так не хватает Чонде. Время летит быстро, не притормаживая ни на секунду, а оба парня так и сидят, смотря друг на друга, словно читая мысли. С тобой так уютно легкой полуулыбкой; с тобой комфортно невесомым касанием пальцев; такое чувство, что мы уже давно знакомы крепко сжимая чужую ладонь; я знаю о тебе все одним проникновенным взглядом; я хочу остаться с тобой навсегда… Чонде не отпускает, а Чунмен совсем не хочет уходить; они сидят в гостиной и снова молчат. Чунмен перебирает пальцами волосы Чонде, который сидит на полу, удобно устроив голову на коленях Чунмена. - Чонде, - Чунмен слезает с дивана и садится напротив юноши, который приготовился слушать, но Чунмен лишь смотрит в глаза парня и легко целует его в лоб. Нам хорошо вместе.***
Утром Чонде просыпается от быстрых поцелуев, которые покрывают его лицо, а затем плечо и кисти рук; он открывает глаза и видит улыбающегося, растрепанного после сна Чунмена. Мило и до жути прекрасно; парень хочет видеть это каждое утро, каждый день, до конца своей жизни; Чунмен не против. Чонде переворачивается на бок и утыкается носом в шею Чунмена, часто дыша, вызывая мурашки. Уютно. - Ты ведь никуда не спешишь? - У меня отпуск. Чунмен смотрит на Чонде и нежно касается его губ своими. Я люблю тебя.