Индейцы.

В воздухе царит запах ладана. Она проводит тонкими пальцами по красному дереву ее запыленного трюмо в месте ее временного убежища. Разноцветные тряпки, прикрывающие окна, колокольчики на входной двери и огонь в камине – вот ее существование на данный период ее жизни. Ирэн страдает от такой обстановки, мучится отсутствием идеальных условий. Женщина падает в кресло, закидывает ноги на низкий столик, на котором, почти на самом краю, лежит ее былое средство страховки. Позолоченный Vertu – больное напоминание для побежденной женщины. Да, она, наконец, признала себя такой. Она поддалась еще, когда изменила пароль на своем телефоне. Была уверенна, что он никогда не узнает четырех букв, которые могут все изменить. Весь мир преклонить перед ее могуществом. Можно было, если бы не сантименты. Сантименты – химический дефект, ведущий к проигрышу. Так, что же теперь? Нью-Дели, затем какое-то далекое поселение, где люди не понимают ее, а для того, чтобы машина проехала сюда, необходимо знать особенные пути. И среди всех, только одна женщина, которая справляется о ее положении, по-английски уходит и появляется снова. Мишель, корнями – француженка, на деле – истинная британка. Вот, вечером, когда Адлер набрасывает на плечи пахнущий костром мех поверх тонкого хлопка туники и рассматривает узоры длинных широких штанов, расписанных с помощью техники батик, Мишель распахивает дверь, колокольчики звенят, оповещая о гостье. – Он просил, чтобы Вы не появлялись в городе. – Говорит женщина, зло уставившись на Ирэн. – Вы можете выдать себя. Я вообще не понимаю, как Вы нашли дорогу в город. – Меня подвез поселенец на слоне. – Усмехнулась Ирэн. – Ах, да, так что мне теперь делать? – притворно обреченно выдыхает она. – Может быть, совсем помереть со скуки? Хотя, я и так уже мертва. – Именно поэтому, мисс Адлер, Вас не должны видеть в городе. У мистера Холмса-старшего широкие связи, Вы же не хотите, чтобы Майкрофт вернул Вас в Лондон и совершил расправу? – Где, в Лондоне? – Прекратите вести себя, как капризная девчонка. – Сверкнув глазами, повышает голос Мишель. – И не делайте вид, что не понимаете. – Я хочу увидеть его. До тех пор, пока Шерлок не приедет, я буду выходить на улицу. Это мое последнее слово. Тогда Ирэн вывела собеседницу из себя. Мишель ушла, уже позже жаловалась, рассказывая о выходках доминантки. Холмс-младший усмехнулся, когда услышал условия. Ее безопасность – в обмен на встречу с Холмсом. Смешно. Но он не приедет. У него и без нее слишком много дел. Так что, она может забыть об этой идее. И Ирэн правда сделала это. Сама она еще пару раз сбегала в город, словно была неспокойным подростком. Мишель снова и снова находила ее и возвращала в место заточения. Но потом, Адлер настолько увлеклась чтением Достоевского, что «Преступление и наказание» заменили ей полностью весь досуг. Она перечитывала эту книгу, фразы впивались в сознание, в то время, как дни изводили ее бездельем. Уже через неделю Адлер готова была лезть на стены, слова русского писателя настолько въелись, что женщина прочесть больше одной страницы не могла. Мишель же радовалась. А совсем скоро, Шерлок сам понял, что приедет к ней. Иначе и быть не может.

***

Джон с улыбкой смотрел, как Холмс прятал в дорожную сумку только самое необходимое: аккуратно свернутую миссис Хадсон рубашку, ноутбук и что-то еще. Что именно – Джон не видел. Ватсон в этот момент отвлекся на звук смс телефона Шерлока. От того улыбка на его лице стала еще шире. Холмс пробовал делать вид, что его абсолютно не волнует реакция друга на «внезапный отъезд» в Индию. Джон знал об Ирэн. Когда-то детектива выдало одно из таких вот смс. Пока Шерлок вышел в другую комнату, Ватсон, который просто не смог пересилить свое любопытство, провел пальцем по сенсорному экрану. «Мистер Холмс, мисс Адлер не выходит из хижины, но она и не ест ничего. Боюсь, это от Вашего категоричного отказа навестить ее». Доктор задумался. Именно сейчас ему, почему-то, вспомнилось: – Он не ест, не спит, почти ничего не говорит. Я бы сказал, что у него разбито сердце, но... это ведь Шерлок. Ирэн выходит к нему на встречу и Ватсон понимает, что машина, забравшая его у Бейкер-стритт, не принадлежит Майкрофту. Это была Она. Женщина, которой, впоследствии, почти удалось поставить на колени нацию. – Скажите ему, что Вы живы. Неужели, то, что он наблюдает сейчас – взаимная тоска друг по другу? Ответом на этот вопрос разве не служил билет в Нью-Дели, лежащий на столе? Почему именно Индия? Может быть, потому, что Адлер сама выбрала ее? Джон этого не знал. Просто однажды, спустя почти полгода после «смерти» Ирэн, Холмс в гневе ворвался в комнату вечером, бормоча под нос: «Чертовка… говорил же ей, она там и недели не протянет. Предлагал – езжай в Иран! Там тебя точно никто искать не будет». Ватсон тогда вскинул брови, и замер на несколько минут. Он, несомненно, понял. Шерлок закрылся в комнате и не выходил оттуда до утра. В этот момент, пелена воспоминаний в глазах рассеялась, потому как уже в реальности, в гостиной появился сам детектив. Он стоял, уставившись на сумку, и молчал. – Шерлок? Ты в порядке? – ответ получено было в неожиданный момент, спустя пару минут, когда Ватсон уже встал, чтобы пойти, сделать кофе: – Индейцы. Какое гадство, назвать так коренных жителей Америки, думая, что это – Индия. Джон, я в порядке. – Я вижу. – С сарказмом отозвался Ватсон. – Тебя проводить? – Нет, спасибо. Таксисты нынче не опасны. – Я бы не стал так утверждать. – Доктор попытался пошутить. Но детектив оставался непоколебимым. Доктор замялся. – Ладно, пока. – У нее никого нет. Можешь быть спокойным. – Ты о Саре? Знаю. Я верю ей. Джон замер в дверях. Шерлок поспешно взял сумку и быстрым шагом направился к лестнице. Когда он перепрыгивал через ступеньки, на секунду ему показалось, что Ватсон тихо кинул ему вслед: «Удачи». Серое небо сопровождало детектива в пути, люди топтали слякоть на асфальте, мокрый снег еле слышно стучал в стекло такси. Брызги от колес покрывали мостовую, бордюры. Аэропорт дышал холодной влажностью снаружи и пел взлетающими самолетами. Внутри царило спокойствие, все шло по расписанию, все подчинялось установленным правилам. В полете Шерлок чувствовал волну удушливого жара. С самого начала стянул с шеи шарф, расстегнул пальто. Через пять минут уже снял его и заснул, засмотревшись на облака, которые проплывали мимо. Лицо, отражавшееся в стекле, было холодным и безразличным. Но безразличие – не тот случай, когда речь идет об Этой Женщине.

***

Ирэн вздрогнула. Книга упала на пол, перелистывая страницы. «Черт», - прошипела женщина, поднимая ее. Она чувствовала неприятные ощущения после легкой дремоты. Потерла глаза и разогнула спину. На, все том же, столике стоял поднос с едой и напитками. Не хотелось. От еды тошнило, даже ее вид организм отвергал. Адлер соскользнула с кресла, подошла к окну и легко отодвинула яркую желтую занавеску. У ее крыльца, окутанного предзакатной краснотой, играли мальчишки, топчась в грязи и поднимая пыль. Один из ребят был похож на Шерлока. Кудрявый, черный, с острыми чертами лица и слегка загорелой кожей. На губах женщины вздрогнула мучительная улыбка. Что он с ней делает... надломленный, зацикленный, верит в сверхчеловека – в себя самого. Наглый, до невозможности! И чертовски привлекательный. Адлер вернулась на место. Скука… теперь она прекрасно понимала Шерлока, понимала Мориарти. Почему эти двое были готовы взорвать весь мир, лишь бы не чувствовать этого ужасного опустошения. Ей самой иногда бывало тоскливо, но обычно она умела вовремя поразвлечься. Теперь… просто не было возможности. Тонкий нюх уже привык к ладану, он теперь не дразнил ноздри так, как раньше. Ирэн прошагала к трюмо, села, и начала разглядывать себя. «Да. Я просто умру здесь со скуки». Эта Женщина уже не помнит, как услышала звук приближающегося автомобиля. Не помнит, как махнула на все рукой, решив, что это Мишель. Но отчетливо запомнила на всю жизнь, как по-особенному тогда звякнули колокольчики и тяжелый шаг утих на пороге. Как знакомый до боли голос воспроизвел на свет только один вопрос: – Индейцы… можешь представить себе, какого было им, когда они поняли, что, по сути, являются американцами? – сбивчивый ритм ее сердца, пульсация в висках и взрыв звезды внутри. Ирэн еле удается совладать с голосом и медленно повернуть голову в сторону гостя. – Представители американоидной расы. Это, по-моему, не звучит, как оскорбление. Им просто не повезло. – Как и нам? – спрашивает Шерлок, пройдя внутрь. Он принюхивается: – О, Боже, Ирэн, какой жуткий запах. – Не нравится? – Адлер щурится, лисья усмешка закрадывается на тонкие очерченные губы. – Тогда зачем ты здесь? – Ты же сказала про свои условия? Вот я и приехал. – Выходит, ты волнуешься о моей безопасности? – Я волнуюсь только о своей безопасности. Если Майкрофт узнает… – Хорошая отмазка. Но не для этого места. Кто увидит нас здесь? Немая пауза возникает между ними. Он вспыхивает раздражением от ее самоуверенности. И правоты. Но ответить на ее выпад не решается. Она наслаждается его замешательством. Холмс опускает на пол сумку. Адлер оценивает ее размеры и, соответственно, намерения Шерлока. – Всего на пару дней, мистер Холмс? – язвит женщина, опускаясь в кресло и скрещивая ноги. Шерлок наконец-то может осмотреть ее. Она почти не изменилась, только похудела и надела местную одежду. Ее формы почти скрыты, только силуэт, дающий волю фантазии. И пусть он уже все там видел, игра теней и полутонов намного интереснее. На низком деревянном, поцарапанном столике, лежит «Преступление и наказание», поднос с едой не тронут. Мишель была права. Неужели, умная и уверенная в себе, доминантка, впала в апатию или депрессию? Да, но только, не когда он рядом. Матовый румянец уже покрыл ее щеки, глаза заблестели, слова ее стали громче, начиная с первой фразы. – Люблю огонь. – В никуда выдыхает Шерлок. Бессмысленная фраза, обращение к уголькам и обуглившимся бревнам, которые Холмс замечает в камине. – Только зачем он тебе здесь? Он словно издевается. Знает, что в Индию с собой лучше брать осенний гардероб. Что вечерами бывает довольно холодно, а иногда туман застилает все вокруг. Зима здесь особенная. Он все это прекрасно знает. Но все равно, не упускает возможности подколоть ее. Ирэн не выдерживает. – Мне тоже бывает холодно, если ты не думал об этом. Сейчас она проявляет слабость. Играет с ним? Если да, то тогда очень по-хитрому, как, впрочем, всегда. Ее танцы всегда ведут на постель. Шерлок решается сесть рядом. Сохраняя безразличие, он смотрит куда-то перед собой. – Что ты хотела? Я приехал. Говори. Адлер жмурится. Боль в груди сжимает в своем кулаке трепещущееся сердце. Ирэн поворачивает его лицо к себе, ледяными пальцами касаясь скул. «Какие скулы, с ума можно сойти. Стоит дотронуться, и порежешь палец. Я могу попробовать?». – Я? Чего хочу я? Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Ирэн впивается пальцами в подушку. Острые ногти вот-вот прорвут ткань. – Я не… – Шерлок не договаривает. Его глаза выхватывают из ее глаз что-то особенное. Ирэн тянется к его губам. Так близко. У Холмса кружится голова. От ладана, естественно. – Что ты делаешь? – Ты приехал ко мне. Не за этим? Не поверю. Совсем близко. Это опасно. Шерлок перехватывает ее руку. – Нет, Ирэн. – Да, Шерлок. Именно сейчас. – Адлер чувствует. Она предвкушает. Терпкий привкус губ, которые никогда не целовали. По-настоящему. Ирэн перебирается к гениальному детективу на колени. Теперь он обезоружен. Поддается ей. Холмс вздрагивает, когда в воздух летит подушка. Из нее в комнату вырываются перья. – Ты испортила чужое, – мямлит Холмс, чувствуя, как от этой встречи все внутри перевернулось. – Да-да, я знаю. Одно из перьев летит прямо между ними, пытается прорвать контакт глаз, но только проносится мимо, вниз, останавливаясь на одном из коленей Адлер. Шерлок накрывает его своей рукой, ладонь медленно ползет вверх, Ирэн напряжена так же, как детектив. – Мистер Холмс, Ваш вопрос об индейцах не лишен смысла. Я отвечу Вам в свой способ. Меня назвали так, как назвали. Моя характеристика – наслаждение, через боль и унижение. Но смысл в том, что наслаждение приходит всегда через боль. Либо физическую, либо психологическую. Люди не знали этого и теперь, я – заложница своей профессии. Но истина в том, что коль я уж доминантка, то и другие не многим от меня отличаются. – Вы так думаете? Меня больше пугают наши резкие переходы от «ты» на «вы». Но, Вы, мисс Адлер, в чем-то правы. – Я знаю. Я верю в свою идею. Это единственная вера, которая мне осталась. – Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда, – начинает цитировать Достоевского Холмс, нащупывая за спиной Ирэн завязки от туники. Она продолжает: – Первый разряд всегда — господин настоящего, второй разряд — господин будущего. – Неужели, Вам было настолько скучно? Адлер запрокидывает голову. Подцепленная пальцами детектива, хлопковая ткань, лезет с белоснежных плеч. Ее ногти снова восстанавливают хватку. – Я знала, что Вы приедете, мистер Холмс, – шепчет на ухо детективу Адлер. Женщина вздрагивает, чувствуя поток горячего воздуха, обдающий шею. – Но, честно говоря, я уже перестала надеяться. – Шерлок поднимает Ирэн на руки. «Ох, мистер Холмс, я Вам расскажу, как я каталась на слоне» Адлер хохочет, увидев, что перья засыпали всю хижину. Мужчина раздраженно прикусывает Ирэн шею, намекая, чтоб та замолчала. Но женщина не собирается этого делать. «И насчет моих побегов. Не злитесь, мне просто было скучно. Вы обязаны меня понять» Мужчина вжимает Адлер в стену, Ирэн издает стон и впивается в губы Холмса. Когда им уже не хватает дыхания, она останавливает их поцелуй, дразня обоих. «Шерлок, и смените мне надзор! Мишель просто несносна» Доминантка разрывает вереницу пуговиц на сиреневой рубашке Холмса. Шерлок набирает в грудь воздух. «А еще говорите, что не любите ладан. Да Вы же наслаждаетесь ароматом, черт возьми!» Детектив не выдерживает: – Замолчите, мисс Адлер! – рычит он, опрокидывая женщину на кровать. Дорожкой поцелуев он прокладывает путь от шеи и ниже. Наконец, Ирэн замолкает, закусив губу. Из груди вырываются стоны. Она, ловко выскальзывая из-под рук Холмса, занимает верхнюю позицию. Снова тянет на себя одеяло. Шерлок не против. Пришло ее время доставить ему удовольствие. За окном густеет туман, как у этих двои в голове. «Утром я приготовлю Вам кофе. Вот увидите, этот напиток я варить умею. Даже индейцы так не могут», – говорит доминантка, пристроившись на груди мужчины. Этой ночью ей впервые не понадобился огонь в камине. Она грелась о его тело, как котенок, прижимаясь к Шерлоку. Искусанные губы болят, Ирэн тихо смеется про себя. Снова права. Но ей, еще ни разу, боль не приносила такого удовольствия. Она чувствовала себя просто прекрасно. Все идеально. Так, как должно быть. «И запомни, – начинает ласковый шантаж, – попробуешь вернуться в Лондон, я отравлю тебя тем самым кофе» Так они и заснули под утро. А когда Мишель в рассвете дня вошла в их убежище, когда зазвенели колокольчики, ее глазам предстала неожиданная картина. Адлер, уткнувшись носом в шею гостя, улыбалась во сне. Сам Шерлок обхватил ее плечи рукой, второй выше натянул на них одеяло. Мишель покраснела. И только потом заметила перья, усыпавшие пол и мебель. Покачала головой. «И тут преуспела, – пронеслось в голове, – шаманит она, что ли?».