troye sivan — fools http://vk.com/audios115755283? q=troye%20sivan%20fools
«Нацу Драгнил и Люси Хартфилия ненавидели друг друга?! Как сообщает наш источник, который пожелал сохранить анонимность, известный певец (в прошлом бариста) и журналистка крупного издания не могли вынести в обществе друг друга более того времени, которое требовалось для приготовления кофе и получения заказа. — При этом Хартфилия никогда не удосуживалась сказать банального „спасибо“ и при любом удобном случае называла Нацу „фриком“. Она считала его некомпетентным, позволяющим себе слишком многое мальчишкой, который только и умел, что готовить кофе. Он, в свою очередь, считал её заносчивой и высокомерной. Никогда не видел, чтобы они действительно разговаривали. Означает ли это то, что Нацу слукавил в своем недавнем интервью, назвав Люси Хартфилию своей „давней хорошей знакомой“, ведь наш источник даёт ясно понять, что Нацу и Люси не переносили друг друга на дух? Может ли оказаться, что чувство неприязни переросло в нечто другое? От ненависти до любви один шаг или же в жизни Нацу была ещё одна таинственная девушка? Что повлияло на решение будущего солиста популярной рок-группы собрать вещи и пуститься в свой дальний путь до золотистых песков Лос-Анджелеса? Всё это и даже больше вы узнаете в следующем выпуске „The Big Apple“! Не пропустите!». © «The Big Apple». Выпуск № 323. 19.11.20.
***
— Дамы и господа, леди и джентльмены… — Хорошее начало! Нацу улыбнулся, продолжив зачитывать написанные от руки слова. — Я рад приветствовать вас всех сегодня здесь и счастлив, что столько людей пришли, чтобы засвидетельствовать самый счастливый (после, конечно, дня, когда вышел третий «Стартрек». Вы бы его видели!) день в жизни Грея Фуллбастера. В день его свадьбы! — Нацу бросил вопросительный взгляд в сторону друга. Парень стоял прямо на невысоком возвышении, расправив в сторону руки. Миниатюрная девушка, обвешенная лентами и нитками, суетливо бегала вокруг него, подгоняя чёрные классические брюки и великолепный пиджак под фигуру жениха. Грей перевёл взгляд с девушки на Нацу, смешно закатив глаза, и Драгнил еле сдержался, чтобы не рассмеяться от этого зрелища. — Шесть лет назад я и не мог представить, что этот оболтус, который забивал холодильник ванильным, шоколадным и фисташковым мороженым (серьёзно, куда в него только влезало?), однажды будет стоять у алтаря и ждать свою прекрасную невесту, чтобы обменяться с ней клятвами вечной любви. И не могу не отметить, что всё это стало возможным лишь благодаря вашему покорному скромному слуге… — С чего бы это? — фыркнул Грей. Девушка («Венди» — гласила табличка) заколола штанину, подняв голову, и в её взгляде читалась немая мольба перестать двигаться. — А с того, что это я отправил тогда тебя пинками к ней на свидание. Забыл, что ли? — Рано или поздно мы бы всё равно сошлись, — уверенно проговорил Грей. Нацу лишь широко улыбнулся, продолжив подкалывать друга, но этим же вечером, оказавшись наедине с собой в одиноких стенах квартиры, он задумался над словами Грея. Существовала ли Судьба? Существовало ли где-то это чёртово полотно жизни, на котором были нарисованы нити его будущего, и значило ли это, что, какой бы он ни выбрал путь, то, что предначертано, всё равно рано или поздно настигнет? Нацу слушал гнетущую тишину, держа в руках стакан с апельсиновым соком, и думал, что Судьба — та ещё сука. Он сжимал крепко веки, пытаясь не слушать мелодию у себя в голове. Она была чертовски похожа на ту, что преследовала его с самого Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Обнимала, шепча слова в самое ухо. Проводила когтистой лапой по его сердцу, оставляя маленькие царапины. Поселялась под коркой мозга, давая понять, что не покинет своего нового/старого обиталища. Браслеты на руках жгли, и, казалось, он мог физически почувствовать ожоги, хоть и понимал, что там ничего нет. Музыка родилась сама. Он сдерживал её, пытался заглушить и не дать вырваться. Он не хотел повторения. Не хотел вновь ощущать себя парнем, стоявшим у берега Тихого океана. Не хотел вспоминать горячий песок на обнажённых ступнях и пенистые волны. Не хотел видеть яркие лучи. Не хотел слышать музыку, которая звучала в его голове. Выводя на салфетке ноты, Нацу с горечью осознал простую истину. Его вдохновением не были ни человек, ни музыка, ни что-то эфемерно-несуществующее. Его вдохновением была Она. Натянутые струны знакомо дрожали под подушечками пальцев, и в тишину квартиры ядовитым потоком вырывалась мелодия. Он отдирал её от своего сердца, безжалостно, без анестезии, с кровью, рваными кусками. На этот раз было больнее. На этот раз эфемерность приобрела очертания. На этот раз не было Призрака, а была она, и каждый раз, когда в голове проносилось чужое лицо, он остервенело бил по струнам. Всё это время Нацу пытался не оставаться наедине с самим с собой. Проводил больше времени в театре и на фотосессиях, без повода приглашал Дженни вместе на ужины, и девушка, кажется, всё понимала. В глазах её блестела горечь, но Дженни умело скрывала её за привычным озорством. Она крепко сжимала его руку, и в такие моменты Нацу мог забыть о терзавших его думах. Дженни была другом. Дженни понимала его, и, хоть Нацу не знал всего, в её присутствии он мог, наконец, позволить широкой улыбке сползти с лица. С ней ему не нужны были маски. А ещё были Грей с Джубией, их предстоящая свадьба и его обязанности в качестве шафера. Грей был его лучшим другом, и хоть в любое другое время он отправился бы с Фуллбастером в ближайший бар, чтобы напиться и позволить себе облегчить душу, то сейчас, когда он видел искреннее счастье в глазах друга, волнение в уголках губ и предвкушение, которое нарастало с каждым днём, Нацу лишь натягивал на лицо улыбку пошире и помогал ему с подготовкой. Он бы не посмел очернить праздник Грея. Но как бы он ни нагружался, как бы ни пытался окружить себя компанией, чтобы не оставаться наедине с собственными мыслями, сбежать от самого себя у него не получалось, и в такие моменты, в тишине квартиры, с бьющимися в голове мыслями и покрытым рубцами сердцем, ему оставалось только сжимать в руках гитару, записывая на листе ноты, складывающиеся в мелодию, и слова, складывающиеся в историю его жизни.«Ты причиняешь боль, Убиваешь, Уничтожаешь, Но я больше не позволю тебе Коснуться своими ядовитыми устами Моего сердца».
На губах играла горькая усмешка. На дне стакана покоился апельсиновый сок. А на листе бумаги несколько раз было выведено — «Странная». Кажется, он придумал название для своего будущего альбома…***
— Что ж, и снова здравствуй, Нью-Йорк! Сейчас за окном полдень, а это значит, что где-то в Австралии люди уже видят десятый сон, а мы тем временем вернулись с нашей музыкальной паузы, и я надеюсь, что мягкий голос Троя Сивана окончательно разбудил даже самых рьяных сов. Для новоприбывших я повторюсь, что темой сегодняшнего выпуска является: «Дом — место, в которое хочется возвращаться», — и во время музыкальной паузы к нам присоединился человек, который не понаслышке знает, что родные улицы никогда не отпускают. Потрясающий музыкант и композитор, а в скором времени и актёр, Нацу Драгнил, дамы и господа! Привет, Нацу! — Здравствуй, Рен. Я счастлив оказаться в стенах вашего радио, — задорно поприветствовал ведущего Драгнил. Он сидел в мягком кресле, наклонившись к свисающему сверху микрофону. Рен, темноволосый парень со смуглой, подобно карамельному сиропу, кожей широко улыбался, располагая к себе, и Нацу, как только переступил порог радиостанции и был окружён ураганом по имени Рен Акатсуки, почувствовал, что интервью ему понравится. — А мы рады принимать тебя у нас! Являясь поклонником твоего творчества и, можно сказать, человеком, который наблюдал твой рост и восхищался безграничным талантом, скажу честно, я был удивлён, когда узнал о твоей роли на Бродвее. Ты уехал из Нью-Йорка в двадцать лет и неоднократно говорил в интервью как в печатных изданиях, так и на телевидении, что больше ничто не сможет заманить тебя в Большое Яблоко. Можно узнать, были ли какие-то особенные причины такого сильного нежелания возвращаться? — Нет, не было. Я люблю оба города по-своему. В Нью-Йорке я нашёл себя, повзрослел и приобрёл опыт, который нигде в другом месте обрести бы не смог. Лос-Анджелес же стал моей жаркой отдушиной. Там я создал свою музыку, нашёл своё направление и цель. Там я собрал группу, и именно Лос-Анджелес дал мне возможность осуществить свою мечту. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что на первом альбоме прочно лежит отпечаток Нью-Йорка. В него я вложил полностью себя таким, каким я был на улицах этого города. Куда-то спешащего. Что-то ищущего, — Нацу мягко улыбнулся, прошептав: — Кого-то ждущего. — Но из-за чего именно ты уехал? — спросил Рен. В эфире повисла короткая тишина. Настолько короткая, что никто не обратил на это внимания, и только Нацу почувствовал, будто кто-то на мгновение остановил время. Он уехал из-за аромата кофе, из-за розовой ленты и письма, которое было острее ножа. Он уехал из-за телефонных сообщений. Он уехал, чтобы найти свою мечту. Но он не собирался этого говорить. — Мне предложили контракт, и я не хотел упускать такого шанса. Всё просто, — Нацу усмехнулся. — Никакой драмы. А в голове с иронией звучало: «Совершенно никакой!».***
У Эвергрин ногти были накрашены зелёным. На среднем пальце красовалось кольцо из белого золота с маленьким камнем изумруда («чтобы красиво всех посылать»), а на запястье позвякивало несколько крупных браслетов — простая бижутерия, не имеющая ценности. У Эвергрин был раздражённый взгляд и напряжённая линия губ. Эвергрин стучала своими окрашенными в зелёный ногтями по столу из красного дерева, не обращая внимания ни на стаканчик кофе, ни на гул посетителей. Эвергрин была бомбой замедленного действия. И Нацу знал, что являлся её детонатором. — Нацу, дорогой, — приторно сладким голосом проговорила Эв, — повтори, что ты мне сказал. Я не расслышала. Парень беззаботно пожал плечами, тем не менее серьёзно отвечая: — Я не собираюсь давать интервью «NYʼs mistakes». Даже не проси. Женщина улыбнулась. Натянуто, до нервного тика, в то время как в глазах читалось желание убивать. — Почему, дорогой? И мне нужна вразумительная причина того, почему ты отказываешься от интервью журналу, которому сам же двумя неделями ранее дал согласие? Эта причина должна быть настолько железобетонной, чтобы моё всё больше растущее желание открутить тебе голову не решило выйти за рамки фантазий. Эв была натянутой струной. Нацу был лезвием, готовым её разрезать. Ему хотелось сказать, что он не сможет сидеть как ни в чём не бывало напротив Люси и спокойно отвечать на её вопросы. Ему хочется рассказать, как сердце предательски замирает каждый раз, когда, выходя из квартиры, он натыкается взглядом на дверь с табличкой «609». Ему хочется рассказать о разговоре в лифте, о незаживших ранах и открывшихся истинах. Он не мог пойти на это интервью. Он не мог смотреть в глаза журналистки и вести себя как ни в чём не бывало. И пусть это будет звучать непрофессионально, он не собирался подвергать себя ещё большим испытаниям. Не сейчас. Не тогда, когда покой и умиротворение были ему жизненно важны. Не перед величественными дверьми Бродвея. Ему хотелось сказать многое. — Считай это очередной причудой на почве зазвездившейся головы Нацу Драгнила, — задорно проговорил Нацу, запустив руку в растрёпанную шевелюру. — Это из-за Люси? Фальшивая улыбка так и застыла на губах парня от неожиданного вопроса женщины. Настолько неожиданного, что сердце предательски пропустило удар и ему потребовалось всё своё самообладание, чтобы не позволить миллиону мыслей вновь ворваться в его голову. Встретившись взглядом с Эвер, Нацу медленно опустил руку. В глазах её не было смеха. В глазах её было понимание. Он устало прикрыл глаза, позволяя горьковатой, горче корицы, усмешке поселиться на губах, и в этот самый момент Эвер увидела перед собой настоящего Нацу Драгнила. Не того, каким он хотел быть последние недели, а этого уставшего от всего парня, который пытался пронести на своих плечах непосильную ношу. — Почему ты решила, что это из-за Люси? — спросил он. — Потому что нужно быть слепым, чтобы не заметить, что между вами что-то произошло. Перед глазами пронёсся образ вымокшей до нитки девушки, которая громко и надрывно кричала. — Тогда ты должна понять, что я не смогу с ней работать. Он крепче сжал стаканчик с остывшим кофе. Он чувствовал, что Эвер была непреклонна. — Что бы между вами ни произошло, это должно остаться за вашими профессиональными компетенциями. Нам нужно это интервью. «NYʼs mistakes» — уважаемое издание, которое расходится миллионными тиражами. Эта статья — важный шаг в нашей пиар-кампании в свете грядущей премьеры, а, учитывая те слухи, которые распустили «Театральные новости», нам жизненно необходимы решительные действия по их опровержению, — отчеканила женщина. — Я уверена, что между вами произошло нечто серьёзное, и, поверь мне, я не хочу заставлять тебя, но, Нацу, от этого можешь пострадать не только ты или я. От этого могут пострадать многие, и ты должен это понимать. Поэтому собери яйца в кулак, задвинь чувства куда подальше, войди в эту чёртову редакцию и дай «Снежной королеве» её интервью. Иначе я затолкну тебя силой. Нацу повернул голову, посмотрев на открывавшийся нью-йоркский вид. За окном проходили прохожие, кутаясь в пальто, громко говоря по телефону и торопясь на очередную встречу. За окном проезжали жёлтые такси. За окном были пасмурный небосвод и лужи на асфальте с плавающими в них грязно-жёлтыми листьями. За окном был Нью-Йорк, который работал подобно слаженному механизму, и ему было совершенно всё равно на проблемы своих горожан. Нью-Йорку было плевать. Похоже, у них с Эвергрин было много общего. Парень усмехнулся, чувствуя горький осадок на душе. Нью-Йорк был городом Демонов. Грязных и порочных. Осталось только определиться, являлся ли он им?***
К: Известная модель и лицо кампании «Lacoste» Флер Колонна сегодня утром была замечена в аэропорту Нью-Йорка. [прикреплено 7 изображений] Бывшая девушка певца и композитора Нацу Драгнила прилетела на недельный показ мод, и выглядит как всегда потрясающе. Затишье после её расставания с Нацу беспокоило многих, но Флер опровергла многочисленные слухи о затяжной депрессии. — Я посвятила всё своё время отдыху, — с улыбкой поделилась журналисту Флер. — Медитация, отдых у моря, солевые ванны и тихие вечера у камина. И хочу, чтобы все знали, что наше расставание с Нацу не было отрывком из мексиканского телесериала. Мы остались хорошими друзьями, и некоторые слухи, которые гуляют в интернете, действительно вызывают у меня искренний смех. Что ж, теперь мы можем быть уверенными, что все те слухи, впрочем, как и было понятно, ложны, а потрясающий тандем Драглонна до сих пор процветает, хоть теперь и как броманс. Л: ФЛЕР *___* Как я по ней скучала! /надеюсь на совместные фотки Драглонны *О*/ Д: Никогда не любила Флер -_- Ж: Как же она богична. Всегда поражалась её красотой! В: Флер, конечно, хороша, но НаНни всё равно канон: D /безумный шиппер/ Л: В, НаННи — ничем не подкреплённая выдумка фанатов, а Драглонна — пара, которая действительно существовала, и всадите мне нож в печень, но это была любовь! З: Опять войны шипперов =_= Задрали. Д: Драглонна, НаННи, НаЛю… С кем ещё вы будете шипперить несчастного Нацу? Дайте парню уже отдых от этих любовных перипетий! У него скоро премьера, а все только и спорят о том, с кем он спит. М: У Нацу была девушка, в которую он был влюблён. Он никогда о ней не распространялся, но все мы знаем, что первый альбом был посвящён ей. Так что все эти Флер, Дженни, Люси никогда не смогут сравниться с той его первой любовью. Смиритесь уже. К: М, есть безумная теория, что Люси и была той самой девушкой. Звучит, конечно, бредово, но кто знает: D П: И именно поэтому НаЛю канон: DD З: Сумасшедшие =_=***
Нацу сидел за привычным столиком в кофейне в короткий перерыв между репетициями, наблюдая за тем, как молоденький бариста обслуживал клиентов. Ромео часто улыбался до лучиков в уголках глаз. Он быстро выполнял заказы, и на его ярко-красном фартуке не было ни единого пятнышка. Иногда Ромео бросал короткие взгляды в сторону дальнего столика у окна, где сидела милая девушка, Венди Марвелл, которая работала ассистенткой в ателье «У мисс Шарли» на Пятой Авеню. Венди часто приходила сюда, обкладываясь книжками и тетрадками и, похоже, делала домашнюю работу. Для Венди Ромео делал кофе с особой тщательностью, идеально подогревал молоко, аккуратно выводил узоры на белоснежной пенке, и, хоть девушка никогда не просила, добавлял капельку карамельного сиропа. В Ромео Нацу видел себя, и с усмешкой на губах разглядывал в этом иронию. Он наблюдал сторонним зрителем за историей чужой только-только зарождающейся любви, и словно окунался с головой в прошлое. В эту же кофейню, в этот же аромат кофе. В прошлое с ожогами на кончиках пальцев и презрительным «фрик», слетавшим с уст постоянной клиентки, которая всегда приходила в одно и то же время, обкладывалась книжками и тетрадками и делала домашнюю работу. Судьба смеялась над ним. — Привет, Нацу. Парень, выдернутый из своих мыслей, поднял голову, встретившись взглядом с подошедшей к его столику девушкой. У неё была мягкая улыбка на губах и большие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Она сжимала в руках сумочку и зонт, а её длинные алые волосы, собранные в две косы, касались поверхности стола. — Флер? — прошептал Нацу. Девушка усмехнулась, устроившись напротив него. — Да, оболтус. И если бы ты ответил на моё сообщение, то, возможно, сейчас не было бы такого удивления на твоём лице. — Сообщение? Флер сняла с рук кожаные перчатки. Она выглядела посвежевшей и отдохнувшей, и Нацу невольно вспомнил последний день, когда он её видел. Уставшую, с немым отчаянием и обречённостью в глазах, тихо шепчущую слова прощания. — Да, я писала тебе, но, как понимаю, ты, как всегда, забыл свой телефон. Поэтому я решила удивить тебя при личной встрече, — проговорила девушка. Нацу широко улыбнулся, впервые за долгое время чувствуя неподдельную радость. — Чёрт, Флер, прости. Я чертовски рад тебя видеть! Какими судьбами? — Недельный показ мод, фотосессия, — Колонна подмигнула. — Ну, и, конечно, не думал же ты, что я пропущу твою премьеру? Улыбка не желала покидать лица парня. Видеть перед собой Флер улыбающейся и прекрасной, как и в первый день их знакомства, было лучшим, что могло произойти с ним за последнее время. Хоть их расставание было тихим и спокойным, хоть они и договорились остаться друзьями, Нацу чувствовал, что они уже никогда не смогут вернуться к началу. Но Флер доказала, что лучшим лекарством было время. — Я правда счастлив тебя видеть, — прошептал Нацу. У него в глазах было немое сожаление, невысказанное «прости», но слова, которые так хотелось произнести вслух, застревали на кончике языка, не желая вырываться наружу. Флер поняла всё без слов. Флер всегда всё понимала. — Ты ни в чём не виноват, Нацу, — мягко сказала девушка, улыбнувшись. — Это было моим решением. — Почему? Почему ты решила уйти? Почему тебе было плохо? Почему я не мог сделать тебя счастливой? Почему ты решила все это прекратить? — Потому что я не могла бороться с призраками прошлого, — в глазах Флер он видел разбитые осколки. — Она всегда следовала за тобой по пятам. Я чувствовала её дыхание в затылок. В какой-то момент её присутствие было настолько материальным, что я просто не смогла бороться. Надеюсь… Ты нашел её? Её голос на мгновение сорвался. В глазах её была крохотная надежда. Пальцы мелко подрагивали, а в уголках губ залегла морщинка. Но он видит только ее глаза, и на ее вопрос молчаливо кивнул. Она всё поняла. По обречённому взгляду. По сжатым в кулаки рукам. По разбитым кровавым осколкам в зелени его глаз. Флер медленно накрыла его руку своей, сжав. Она промолчала, с сожалением покачав головой. Её теплая рука была его успокоительной таблеткой. Её тихое: — Мне жаль. …было сильнее любых слов. Но даже сейчас, здесь, рядом с Флер, девушкой, которая была лучшим, что с ним случалось за всю его жизнь, для него существовала только Люси. С её большими карими глазами и алыми губами, изогнутыми в усмешке. С её шарфами. С её сообщениями. С её… неидеальной идеальностью. И он ненавидел себя за это. Почему мы выбираем тех, кто причиняет нам боль? Он не знал, и ничего не мог с этим поделать. Он так чертовски сильно любил её, но при этом настолько сильно ненавидел, что разрывался надвое. Хотя ненавидел было неподходящим словом. Он не мог её ненавидеть. Несмотря на то, что она сделала, он не мог её ненавидеть! Но он ей не доверял. А это, наверное, было страшнее. Невольно глаз Нацу упал на Ромео, который в этот самый момент смущённо потирал шею, пытаясь что-то сказать подошедшей к стойке Венди. Его история уже была сыграна, и переписать её было невозможно. Но здесь и сейчас он мог помочь другим не совершить таких же ошибок. И если ему не суждено получить пресловутый «хэппи энд», то почему этого не достойны другие? — Прости, — проговорил Нацу Флер, вставая со своего места. Девушка непонимающе проводила его взглядом до самой стойки бариста. Нацу подошёл как раз тогда, когда Венди, обхватив двумя руками стаканчик, отходила к своему столику. На её щеках играл румянец, и он мельком подумал, что сделать всё будет даже легче, чем он предполагал. — Здравствуйте, Нацу, — поприветствовал Ромео, счастливо засверкав глазами. Парень кивнул, усмехнувшись, посмотрев в сторону Венди. — Ромео, ты славный малый, и я хочу тебе помочь, — заговорчески тихо проговорил Нацу. — О чём Вы? Ухмылка на губах парня стала только шире. — О покорении сердца девушки, которой нерадивый бариста бесплатно добавляет карамельный сироп. На лице Ромео вспыхнули алые пятна, и он вперил взгляд на носки красных кед. — Я… не то что бы… как бы… — Да, да, — кивнул Нацу. — Именно поэтому я и хочу помочь. Будешь долго молчать, могут появиться недоразумения. А недоразумения всегда влекут за собой недопонимание. Уж поверь мне. Ромео встретился взглядом с Нацу, и на одно мгновение ему показалось, что позади него стоял он сам. Двадцатилетний бариста в красном фартуке «Fairy tail». Нацу улыбнулся ему, и он почувствовал, что всё делает правильно. Взгляд зацепился за табличку из красного дерева.«Если у половины жителей Нью-Йорка разбились мечты, то не значит ли это, что у другой они исполнились?»
Если его мечты разбиты, то, по крайней мере, он позаботится, чтобы у другой половины они исполнились!«Я люблю тебя, Ты яд мой, Кинжал мой, Моя гильотина»
Именно поэтому он стоял на следующий день посреди кофейни «Fairy tail», следя за тем, как устанавливали оборудование. Он сжимал в руках микрофонную стойку, смотря за посетителями кофейни, которые с интересом смотрели на солиста «Flying Dragons». Кто-то сжимал в руках телефон и записывал видео, кто-то тихо перешёптывался и тыкал в него пальцем. А несколько девушек следили за ним таким внимательным взглядом, что ему стало даже неудобно. Наконец, Ромео показал два больших пальца, давая знак, что всё готово. Нацу сделал вдох и выдох, устроился на высоком стуле и размял пальцы. Гитара родным теплом согревала кончики пальцев, и Нацу, как это было всегда до этого, почувствовал умиротворённое тепло, разлившееся по всему телу. На мгновение встретившись взглядом с Ромео, Нацу коротко кивнул, поворачиваясь к аудитории. Венди сидела за своим обычным столиком, также с интересом смотря в сторону певца. — Здравствуйте, дамы и господа! — широко улыбнувшись, поприветствовал всех Нацу. По кофейне прошлась волна аплодисментов. — Меня зовут Нацу Драгнил, и, наверняка, вы задаётесь вопросом, почему этот идиот с розовыми волосами устроился тут с гитарой и нарушает ваше спокойное времяпрепровождение! — по залу разнеслись редкие смешки. — Причина проста, — Нацу выждал с секунду, чтобы мягко прошептать: — Любовь! Несколько девушек возбуждённо переглянулись. — Сегодня я помогаю двум влюблённым сердцам найти друг друга. В этом мире слишком много сложностей и преград, чтобы ещё одной стала ваша нерешительность. Я наблюдал за вами вон с того столика и видел перед собой двух людей, которые не могли преодолеть свои барьеры. Я не похож на фею-крёстную, но я обладаю лучшим оружием в арсенале купидона — музыкой. Так что, Венди Марвелл, — Нацу встретился взглядом с расширившимися от удивления глазами девушки. — Это песня для тебя. От бариста, который делает свой первый шаг. По кофейне пролетели первые чарующие ноты «By mistake». Нацу не знал, почему именно эту песню выбрал Ромео, но видел в этом иронию. Он соединял сердца песней, которая родилась из обломков его разбитого сердца.«Одна цифра, две… Я не знаю. Ты появилась неожиданно. Ворвалась моим тайфуном. И стала погибелью».
Колокольчики на двери зазвенели, и Нацу пропустил одну ноту, когда его взгляд встретился с глазами Люси.«Я дышал тобой, Мы танцевали под одной звездой, Я и не думал, что способен так любить».
Она застыла у самой двери, не решаясь сделать шаг. И Нацу не мог найти сил отвести от неё взгляда. Неожиданно всё приобрело совершенно другой смысл. Он смотрел в её глаза, вырывая из своего сердца слова, которые были написаны из-за этой девушки. Он впервые рассказывал ей их историю через свою музыку. Он впервые мог спеть эту песню человеку, которому она и была обращена. Нацу пел: «Я шептал твоё имя». Люси не двигалась, не отрывая от него своего взгляда. И в нём он читал: «Я тоже». Нацу пел: «В тиши лофта ты разбила мне сердце». А в её немигающем взгляде он видел: «Я не хотела». Нацу пел: «Его не склеить ничем. Я свободен без крыльев. И хоть ты обрезала их, я всё равно улечу». И на этих словах он, наконец, смог отвести взгляд. Нацу не знал, почему Ромео выбрал эту песню. Она была о горечи расставания, о потере. О разбитых мечтах. Но мальчишка на его вопрос только широко улыбнулся, выговаривая: — Эта песня о настоящей любви. Не те розовые сопли, о которых обычно поют, а любовь, которая причиняет боль. Именно такой я её и вижу. Нацу водил медиатором по струнам. В кофейне стояла тишина. Он мог видеть в глазах Венди наворачивающиеся слёзы. Мог видеть, как темноволосый парень за ближним столиком взял за руку девушку с длинными светлыми волосами и обвёл кончиком пальцев ободок обручального кольца. Он мог видеть ободряющую улыбку Флер и взволнованный взгляд Ромео. Он пел, рассказывая всем этим людям свою историю. И понимал, что в этот самый момент он, наконец, принял решение.«Ошибка стала для нас роковой».
Нацу встретился взглядом с глазами Люси.«Если у половины жителей Нью-Йорка разбились мечты, то не значит ли это, что у другой они исполнились?»
Ромео и Венди были теми, чьи мечты будут осуществлены. Но его мечты уже никто не сумеет склеить. И он больше не собирался бороться.«Мы встретились на перепутье, Не видя чужого лица. Мы встретились в кофейном запахе, В твоём нежелании принимать Жизнь. Мы встретились. Меж спутавшихся цифр. Встретились, По ошибке…»
Арты Моя совместная работа с потрясающей AlphaN http://vk.com/photo-42331042_381525794 Серия артов от Юлии Тароевой ♥ Спасибо за твои труды *.* http://vk.com/photo-42331042_380983156 http://vk.com/photo-42331042_381161284 http://vk.com/photo-42331042_383033996 http://vk.com/photo-42331042_383955664 От Офелии Максимофф, которая, возможно, даже об этом не подозревала, но своим искренним ожиданием подстёгивала меня писать! : D http://vk.com/photo-42331042_381161284 От Дианы Ким http://vk.com/photo-42331042_378488228 От Даниила Зелинского http://vk.com/photo-42331042_378823020 От Иры Григорьевой http://vk.com/photo-42331042_379392497 http://vk.com/photo-42331042_382628714 От Софии Березяк http://vk.com/photo-42331042_380597271 Немножко фотошопа от Таши Резниковой-Василек http://vk.com/photo-42331042_382151156 Уголок автора Я благодарна всем своим читателям, артерам и друзьям, которые продолжают читать данную работу и поддерживают меня в трудную минуту. Именно вы даёте мне силы писать дальше! Простое искреннее спасибо *О* ЗЫ: Кто-нибудь читает Ван Пис? Мне нужно с кем-нибудь поорать с последних глав! ЗЗЫ: Белые воротнички — потрясающий сериал! ЗЗЗЫ: НОВЫЙ СЕЗОН ТЕОРИИ! ЗЗЗЗЫ: ОНЛИ ФУУУЛЗ!