Сердце Зверя

Глава 7. Наруто открыл глаза и, неуютно щурясь от механического света включенного в ванной светильника, перевернулся на бок, сворачиваясь клубком. Дурман, прыгавший у него по мозгам последние три дня, отступал, оставляя после себя только пропахшее, казалось бы, насквозь постельное белье (Саске его придушит, наверное) и жуткую жажду. Наруто машинально подтянул к себе мятую и рваную в нескольких местах черную футболку и прижался к ней щекой, тоскливо глядя на пустые тарелки из-под еды. Прислушавшись, он понял, что в доме никого, кроме него самого, не было – Саске определенно задерживался. По ощущениям, сейчас было около пяти вечера. В это время все обратившиеся в полнолуние оборотни уже вернулись к человеческим личинам – где тогда носит Саске? Наруто вытянул руку, надеясь почесать за ухом, но звякнувшая цепь, плотно обхватившая его запястье, натянулась, придавливая руку к полу. Наруто недовольно заворчал и осторожно выпутался из закрутившейся вокруг него толстой полоски металла. Поднявшись на ноги, он включил воду и принялся жадно хлебать ее, мучительно пытаясь напиться. Чертовы течки, оказывается, неплохо умели выжигать воду в организме. Напившись, Наруто выпрямился и выпутал цепь из одеяла, проверяя ее натяжение. Что ж, придется повторять подвиг Саске и карабкаться на ванну за ключом от наручника. Вздохнув, Наруто придержал цепь и полез к вентиляции, осторожно снимая сетку. С облегчением выхватив шкатулку, он спрыгнул на пол, едва не расшибив лоб об сушилку для белья, расположенную у противоположной стены. - Ну, Учиха, - заворчал Наруто, садясь обратно на «ароматно» пахнущее... Вот об этом он постарался не думать. Наруто знал, что другие оборотни – те, которые благополучно текли и спали с альфами – относятся к течке почти любовно. Собственно, Наруто бы она тоже нравилась, если бы не соотносилась при этом с цепями, подвалами и альфой, который бежал из дома, теряя тапки, и едва не забыл собственную сумку с вещами. Наруто, прекрасно слышавшему все – вплоть до чужого дыхания и сердцебиения, такой торопливый топот и громкий взвизг шин показался обидным, но поделать ничего он все равно не мог. Саске его придушил бы собственноручно, если бы он вылез из дома. Следующие несколько минут Наруто мучительно пытался вспомнить код от замка. До течки ему казалось, что он все запомнил, но сейчас мозг, который неплохо прополоскало полнолуние, отказывался вспоминать такую незначительную мелочь. - Блин, - расстроился Наруто, бездумно подбрасывая легкую шкатулку в руках. Не ломать же ее теперь? Пальцы зацепились за выступ тонкой, плотной кожи, которой была оббита шкатулка, и Наруто пригляделся. Край кожи отогнулся ровно настолько, чтобы можно было просунуть туда палец, что он и сделал. Нащупав, кажется, листок бумаги, Наруто потянул его, вытаскивая из импровизированного кармана. Это действительно оказалась маленькая бумажка, сложенная пополам. Наруто, ожидавший увидеть там все, что угодно – от чужого признания в любви, заботливо спрятанного Саске, до пин-кода банковской карточки, опешил, когда развернул листок. «Придурок. 8954», - лаконично гласила надпись. Цифры и вовсе были подчеркнуты несколько раз и даже обложены восклицательными знаками. Кажется, Саске, несмотря на его вечно бесстрастную физиономию и взгляд а-ля «даже если тебе есть, что сказать – лучше свали», умел заботиться. Хотя – в этом Наруто был уверен – если сказать об этом самому Саске, он будет все отрицать и представит ситуацию в духе «я просто облагодетельствовал придурка». Наруто хмыкнул и набрал код. Замок щелкнул, открываясь, и Наруто вытащил ключ. Поковырявшись в тугой застежке наручника, он наконец освободился. Поразмыслив, Наруто вынес из ванной постельное белье и тарелки и неуютно поежился, только сейчас сообразив, что все это время он ходил голым. Точнее, почти голым – порванная рубашка висела у него на талии, удерживаемая цепью, но помимо нее на нем не было ничего. Представив, что сказал бы Саске, увидь он его карабкающимся по ванне в таком виде, Наруто мучительно покраснел и, выпутавшись из цепи окончательно, полез принимать душ. Он даже думать не хотел о том, чем он был покрыт после трех дней течки... Об этом тоже вспоминать не хотелось. Наруто никогда не думал, что он стыдливый – скорее, напротив, в стаях отношения были на другом уровне. Среди членов одной стаи не было брезгливости, отвращения, физиологической стыдливости. Оборотни воспринимали друг друга близкими родственниками на уровне инстинктов, даже если на деле они терпеть друг друга не могли. Наруто ухитрялся с завидной регулярностью ввязываться в драки с половиной собственной стаи, но при всем при том он точно знал, что если вдруг завтра его станет рвать желчью, ему будут утирать рот голыми руками, лишь бы полегчало. И он сам с таким же абсолютным отсутствием брезгливости кинется на помощь своим. Правда, теперь – после его побега, стая вряд ли посчитает его своим. Орочимару его просто так не оставит, а остальные, посчитав, что он ушел конкретно от них, спокойно его отпустят. Насильно в стаях никого не держали. Другое дело, что все они безоговорочно подчиняются Орочимару, а значит... Вполне вероятно, что завтра его будет загонять собственная стая, пытаясь поймать и вернуть обратно. Все-таки, хорошо, что он в Конохе. Сюда не сунется даже Орочимару... Без плана, конечно. Занятый своими размышлениями, Наруто даже забыл, с чего начал обо всем этом думать. Правда, когда вспомнил – снова залился краской. М-да, вот и проявляется та самая нежелательная сущность омеги, которую он редко замечал, охваченный восторгом от возможности перекидываться в волка, быть сильнее, быстрее, мощнее обычного человека. Правда, вся эта сила зачастую пасовала перед куда более слабым физически, но умеющим давить на мозги морально альфой. Хорошенько вымывшись, Наруто выключил воду и прислушался – в доме по-прежнему было пусто. Вздохнув с облегчением, он выскочил из ванной и, вытащив из шкафа чистое полотенце, тщательно вытерся до красноты, попутно принюхиваясь к самому себе. Кажется, течкой от него больше не пахло. Зато от постельного белья очень даже пахло. Раздраженно скрипнув зубами, Наруто содрал с одеяла и подушки наволочки и принюхался. Кажется, Саске придется остаться и без подушки (и как туда могло что-то натечь?), и без одеяла. Разве что он решит отобрать в отместку постельные принадлежности самого Наруто, но это уж точно вряд ли. Саске вообще с осторожностью относился к его вещам – видимо, опасался, что после близкого с ними знакомства ему тоже снесет крышу в полнолуние, и можно будет справлять свадьбу. Собачью. Наруто скривился и, спустившись вниз, запихнул пододеяльник и наволочку в стиральную машину. Что делать с одеялом и подушкой он не придумал, но решил временно на это забить. В конце концов, сейчас у него были дела поважнее. Поесть, например. Наруто проснулся на следующий день только к обеду, довольный возможностью спокойно выспаться. Поднявшись с постели, он первым делом прислушался – но дома по-прежнему никого не было. И это было уже странно. Куда мог деться Саске после полнолуния? Даже если они закончили только вчера, он уже должен был вернуться. Нехорошее предчувствие кольнуло его в висок, но точно Наруто ничего не знал, поэтому пришлось заставить себя успокоиться. В результате он весь день слонялся по дому то перестирывая упорно пахнущее... кое-чем постельное белье, то думая над тем, что сделать с подпорченными подушкой и одеялом, то от нечего делать готовя явно лишнюю уже еду, то без энтузиазма пялясь в экран ноутбука... Без Саске, увы, было скучно. А если учесть, что его не было уже полтора лишних дня – черт возьми, он уже должен был вернуться! В итоге до позднего вечера Наруто просидел в гостиной, пялясь в телевизор, но не понимая ни слова из передачи. Фоновое жужжание чужих голосов успокаивало, хотя нервы все равно шалили. Наруто, привыкший знать, что все члены его стаи находятся в пределах видимости, теперь нервничал – охотник, как ни прискорбно было это осознавать, остался единственным в его своеобразной «стае». И сейчас его не было рядом... И это нервировало и злило. Внизу знакомо щелкнул опустившийся роллет гаража. Наруто подскочил, прислушиваясь. Через несколько минут хлопнула дверца машины (зачем Саске сидел там столько времени?) и послышались тяжелые, шаркающие шаги. Вот это было уже совсем странно. Наруто неуверенно двинулся к двери, ведущей из гаража. Вдруг вместо Саске в дом лезет какой-нибудь недобитый жирный зомби? Наруто скорее поверил бы в это, чем в то, что привыкший к выверенным движениям охотник будет плестись... вот так. Замок на двери щелкнул, и в дом наполовину ввалился, наполовину вошел, в последний момент успев вцепиться в косяк, Саске. Наруто, озадаченно выглянувший из-за угла, обеспокоенно посмотрел на него. Бледный сильнее обычного Саске, закрыв за собой дверь, сбросил обувь, поочередно наступая на задники, и прошел мимо, с облегчением падая в кресло. Лицо у него при более внимательном рассмотрении оказалось какого-то землистого, болезненного цвета. Наруто, молчаливо следовавший за ним почти по пятам, даже наклонился, чтобы разглядеть получше. Принюхавшись, он нахмурился, пытаясь понять, что его беспокоит. В Саске что-то... изменилось, причем явно не в лучшую сторону. - Саске... Ты ранен? – спросил он, только сейчас замечая огромный синяк на шее и длинную поблескивающую почему-то царапину, выглядывавшую из-под рукава куртки. Саске лениво двинул рукой, бездумно глядя в телевизор. Бок и живот, продранные когтями чертового оборотня, ныли так, будто загнутые острые волчьи когти все еще находились в ране. Впрочем, это было неудивительно, если разобраться. Охотники не могли напяливать на себя бронежилеты – в драке с оборотнем важна была скорость реакции. В итоге годам к сорока большинство охотников были ходячей демонстрацией самых разнообразных шрамов. Саске пока везло, но, похоже, от четырех длинных полос на животе и боку ему уже не отвертеться. Ну что ж, надо же с чего-то начинать. - Наруто... Не принесешь воды? – попросил он, так и не сумев заставить себя подняться на ноги. От малейшего движения царапины, щедро смазанные какой-то мазью, начинали ныть еще сильнее – настолько, что хотелось выдрать их из тела вместе с кожей. Наруто, кивнув, быстро скрылся в кухне. Хлопнула дверца холодильника, хрустнула крышка, которую он отвернул с чрезмерной для ситуации силой. - Ты в порядке? – обеспокоенно глядя на жадно глотавшего воду Саске, спросил Наруто, машинально уже отмечая, что болит сильнее всего, наверное, бок – слишком уж напряженными были движения охотника, когда нужно было двинуть или опустить левую руку. Саске задумчиво посмотрел на погнутое стараниями оборотня горлышко бутылки и кое-как поставил ее на пол, сместившись в кресле. Наруто сел на диван, не сводя с него хмурого взгляда. Что-то в Саске было не то. Изменился даже его запах, дразня ноздри чем-то смутно знакомым, но чем – этого он понять не мог. Но, в любом случае, теперь, когда Саске наконец вернулся, стало намного спокойнее. Наруто уже не чувствовал себя брошенной на вокзале собакой. - Ты хоть у врача-то был? – стараясь незаметно прислушаться к чужому дыханию и сердцебиению, спросил Наруто. Саске с подозрением посмотрел на его слишком сосредоточенное лицо, но, видимо, сил на переругивания у него не было. - Был, - коротко буркнул он, устало прикрывая глаза. Последние трое суток выдались насыщенными. Они гоняли стаю по лесу три полных дня – оборотней оказалось почти двадцать. Кроме Саске в отряде было десять охотников, семеро из них – с омегами. Особого численного перевеса не было, но была одна большая разница: диким было наплевать на все, кроме своей жизни. А омеги, пришедшие с охотниками, ставили на первое место жизни собственных альф. Когда можно было легко прикончить дикого, они бросались спасать своих. Если бы в отряде не было свободных охотников, из отряда бы, наверное, почти никто не выжил. Стаю они все же загнали, хотя и не стали преследовать сбежавших омег. Но большую часть диких они все же убили – Гильдия, обеспокоенная тем, что они вертелись около города так долго, отдала приказ уничтожить, а не поймать. Иначе Саске бы до конца года торчал в охранном отряде. Бок снова закололо. Саске поморщился и подпер голову рукой, мутным взглядом глядя на экран телевизора, где сейчас мелькали какие-то смутные картинки – кажется, новости. Что ж, сегодня им явно есть, что рассказать. С другой стороны, журналисты вряд ли прознали о том, что дикие, на которых Гильдия охотилась в это полнолуние, были на деле из стаи Орочимару. Саске сразу узнал тех, кто волок его в лагерь. Этих придурочных типов забыть было сложно. Но Саске интересовало больше то, что они делали в нескольких часах езды от Конохи. Искали Наруто? Но это было невозможно – тот кстати хлынувший ливень должен был смыть все их следы совместного пребывания в лесу. И если Наруто не врал, говоря о том, что всей стае известна история Орочимару и Учих, то его, Саске, репутация должна была опередить события – желающих отрывать омегам головы охотников знали наперечет просто потому, что их было меньше. Гильдия официально не поощряла убийства, хотя и прибегала к ним свободно в случае необходимости. И кстати об убийствах – пора было заняться тем, что наплел ему Наруто. Или не наплел, кто его знает. Хотя об этом сейчас думать совсем не хотелось. Наруто, успокоившийся после возвращения Саске, досмотрел по телевизору кино и, найдя пульт, удивительно хорошо затерявшийся в необъятном диване, выключил его. Потянувшись, он повернулся к Саске... И едва не словил инфаркт, когда увидел, что тот лежит в жуткой позе, свесив с подлокотника кресла голову, как убитая гусыня. - Саске! – крикнул Наруто так громко, что сам испугался своего вопля. Саске дернулся, просыпаясь, и машинально потянулся к поясу, выхватывая пистолет. Наруто дернул себя за волосы, успокаиваясь, и тяжело вздохнул. - Ты больной, что ли? – проворчал Саске странным тягучим голосом, выбираясь из кресла. Запихнув пистолет обратно в кобуру, он снял ее с пояса, бросая в кресло. Сейчас ему было не до порядка – утихшая во сне боль вернулась с утроенной силой, вгрызаясь в царапины с упорством какой-нибудь летучей мыши-вампира. - Ты меня напугал, - признался Наруто, обеспокоенно глядя на то, как он передвигается по комнате – Саске все больше напоминал насквозь больного старика, передвигающего ногами только по праздникам. Смотреть на это было жутко. Наруто привык, что Саске был... Саске, даже когда у него был ушиб бедра и куча синяков по всему телу. По лесу он, несмотря на боль (а ее Наруто фоново ощущал, поскольку они достаточно долго бежали тогда вместе), передвигался достаточно уверенно, быстро адаптируясь к новым условиям. Этому и учили охотников – неважно, оказались они в пустыне, тундре или тропиках, но они должны были быстро ориентироваться в ситуации. От этого зависело, выживут они или нет, очутившись в реальных условиях с реальными дикими – тренировки тренировками, а новички, впервые сталкиваясь с омегами, часто терялись и... И исход был понятен. Собственно, даже на этой последней охоте, куда взяли на первое задание новичка, правило быстрой адаптации сработало – растерявшись, парень пропустил удар, оказавшийся смертельным. Наруто подробностей охоты не знал, но его это и не волновало – сейчас его больше беспокоил дряхлеющий на глазах Саске, который, выходя из комнаты, вцепился в дверной косяк и почти повис на нем, прижимаясь лбом к холодному дереву. Наруто бы ожидал подобное от кого угодно, но только не от казавшегося таким упорно-сильным охотника. Конечно, с одной стороны это было даже приятно – Саске не воспринимал его, как угрозу, раз позволил себе расклеиться до такой степени, но... Лучше бы не позволял. - Саске, - позвал его Наруто, но тот, отмахнувшись от него, двинулся дальше. Наруто прислушался к его шагам – медленным, неуверенным – и дыханию – неровному, хрипловатому, рваному. Ему явно стало хуже, если Наруто не обманывали его собственный слух и интуиция. Беспокойство снедало изнутри, и Наруто, не выдержав, пошел за Саске. Как оказалось, вовремя – потому что поднимавшийся по лестнице охотник вдруг покачнулся, попытался схватиться за узкие перила, но не удержался и завалился назад. Наруто, одним прыжком преодолевший разделявшее их расстояние, успел подхватить Саске почти у самого пола – точнее, у нескольких последних ступенек. Если бы он не успел... Наруто мотнул головой, отгоняя видения о проломленном черепе или сломанной шее, и, придерживая Саске за плечи, приподнял его. Одним резким рывком задрав на нем куртку и футболку, Наруто уставился на широкий, потемневший, наверное, от черной футболки бинт, плотно обхватывавший живот Саске. Наруто быстро сбегал в кухню за ножом и, наплевав на цивилизованные методы, распорол на Саске футболку, отбросив полы куртки в стороны. Мысленно извинившись перед Саске, он дернул налипшие, несмотря на толстый слой мази, бинты, отодрав их вместе с кровяной корочкой. Саске дернулся от боли, приоткрыл глаза, пытаясь отпихнуть его, но Наруто удержал его, надавив на грудь, уставился на глубокие длинные царапины, покрытые остатками странно пахнущей мази, и нахмурился. Убедившись, что Саске, смотревший на него мутными глазами, не собирается дергаться, Наруто с силой провел пальцем по одной из царапин, стирая мазь. Саске снова рванулся, хватаясь за его плечо. - Лежи ты! – рявкнул Наруто, вытирая испачканный мазью палец о собственные джинсы. Убедившись, что он чистый, Наруто во второй раз запустил палец в ту же царапину, обмазывая его моментально проступившей кровью. Саске болезненно застонал и вцепился в его бедро, видимо, надеясь повлиять на него хотя бы так. Наруто принюхался, слизнул кровь с пальца и побледнел не хуже самого Саске. Схватив его за плечи, Наруто встряхнул его, заставляя открыть глаза. - Те дикие были от Орочимару, да? – спросил он. Саске взглянул на него чуть более осмысленно, машинально впиваясь пальцами в его руки. - Откуда ты?.. – начал он, но Наруто его уже не слушал, больше занятый ругательствами и нервной беготней по коридору. Правда, Саске на этот незапланированный приступ паники тоже было наплевать – сознание ускользало, бок жгло, будто ему пытались неумело ставить клеймо, и эти проблемы были явно важнее психанувшего оборотня. Вдруг резко успокоившись – будто переключателем щелкнули – Наруто сел рядом с ним на пол и затих, повернувшись к Саске боком (если совсем точно – ухом). На него моментально нахлынули самые разные звуки: мелкая птица прыгала по крыше, собирая какие-то одни ей ведомые то ли крошки, то нанесенные ветром ягоды; в соседнем доме шумно ругалась семейная пара из-за пропущенного ими обоими родительского собрания; чуть дальше по улице заглохла машина, и теперь ее владелец, ругая на чем свет стоит механика, который ее чинил, ковырялся под капотом. Зажмурившись, Наруто зажал одно ухо ладонью, забывая на мгновение, как это можно контролировать. Большую часть времени оборотни благополучно «обрезали» собственный слух, чтобы не слышать, как кто-то ходит в туалет или трахается – контроль закладывался у них с детства, и все посторонние нежелательные шумы отходили на задний план. Но сейчас, к сожалению, Наруто был слишком... взвинчен, чтобы реагировать хотя бы адекватно. - Та-ак, спокойно, это просто, нужно взять и... – забормотал себе под нос Наруто, постепенно, поочередно отсеивая весь мусор, полезший в уши, будто саранча. Наконец, вокруг не осталось ни звука – кроме шумного тока чужой крови и нервного, быстрого сердцебиения. А учитывая, что Саске дышал, судя по плавно и слишком медленно вздымающейся груди, спокойно, это было плохо. Не давая себе времени передумать (то, что ему пришло в голову, и без того было абсурдной идеей), Наруто оторвал приличный кусок от безнадежно испорченной черной футболки и, не обращая внимания на очнувшегося от боли Саске, который, мало уже что соображая, пытался отпихнуть его вслепую, стер остатки мази. - Ты... что... – забормотал Саске, но Наруто быстро зажал ему рот рукой. - Лучше тебе не знать, что, - признался он, убирая ладонь. Саске затих и прикрыл глаза, будто окончательно наплевав на то, что с ним происходит. Наруто, бросив быстрый взгляд на его на удивление расслабленное лицо, вздохнул и на мгновение зажмурился. Продолжая фоново отслеживать сердцебиение Саске, он наклонился и, решившись, быстро и влажно провел языком по самой крупной царапине. Саске вздрогнул, приоткрыл глаза, посмотрел на него – и вырубился. Наруто, на которого опять накатила волна непонятной стыдливости, с облегчением перевел дух. Кое-как устроившись на полу удобнее, он снова наклонился и, больше не обращая внимания на то, пришел в себя Саске или нет, принялся торопливо, влажно вылизывать царапины, попутно давясь оставшейся-таки внутри мазью. Воспаленная по краям кожа – будто окаменевшая – шершаво ощущалась на языке, но уж на это Наруто было тем более наплевать. Вылизав наконец мазь из одной царапины, он (как бы ни противно это звучало в его голове) постарался как можно лучше смочить открывшуюся рану слюной. Чужая кровь липким осадком въелась в язык, и Наруто едва не сплюнул – этот вкус он бы узнал даже в глубокой старости. Наруто не слушал Орочимару, который, собрав вокруг себя всю стаю, что-то упорно и довольно долго втолковывал. Наруто вспоминал девчонку – совсем молодую охотницу, которая попалась дозорным на границе занятой ими территории. Надо отдать ей должное: издалека заметив оборотней, она успела убить двоих из них, прежде чем ее все-таки поймали и притащили в лагерь. Наруто не понял, зачем она была им нужна именно сейчас – до полнолуния оставалось три недели. И он бы предпочел вообще не знать, что кого-то поймали, потому что на этот раз пленнику не повезло еще сильнее, чем тем альфам, которых ловили для течек. Девчонку потащили прямиком к Орочимару. Едва увидев ее, Наруто сбежал в лес, подальше от стаи, к границе территории, но даже там в течение нескольких дней до него доносились дикие, нечеловеческие крики. Саске дернул рукой, тронул его голову, коснулся волос – и будто успокоился, снова погрузившись в свой почти летаргический сон. Наруто бросил на него нервный взгляд, вылизывая вторую царапину до онемевшего языка – знакомый мерзкий привкус никак не желал уходить, несмотря на все его старания. Потом Наруто пожалел, что не слушал разглагольствования Орочимару, потому что спустя несколько недель очередь дошла до него. Все это время он почти не появлялся «дома», у лагеря, больше занятый своими мыслями, так что объявившийся вдруг перед его носом Орочимару, умевший подкрадываться, как никто другой, стал неожиданностью. - Твоя очередь, - сообщил он, указывая в сторону лагеря. Наруто послушно шагнул следом за ним, привычно занимая место за его спиной – подстраховывал. Это была его работа в стае. Против большого отряда охотников выпускали его, защищать Орочимару от чего бы то ни было поручали ему. Наруто привык к этому, он был по-своему привязан к вожаку. Орочимару знал его с рождения, знал его мать, собрал их стаю заново, вернувшись от охотников – для молодого оборотня он был объектом для подражания. Для Наруто его авторитет был непоколебим, хотя он не соглашался примерно с двумя третями его решений. Но он – подчиненный, его задача – защищать стаю. После третьей царапины стало ломить виски. Наруто помнил, что с этого все начиналось – сначала головная боль, потом кровь начинает кипеть в жилах, а сердце колотится, как ненормальное. А потом организм начинал бороться, и начиналось самое страшное. Тело выламывало в суставах, кости, казалось, трещали, как сухие поленья, испорченная кровь хлестала из носа, рта, ушей, даже глаз. Наруто помнил, что ему было плохо – потому что ему дали тройную дозу. Рядом с ним, также прикованные к толстым вековым деревьям, сидели еще несколько оборотней. Наруто не обращал на них внимания, больше занятый тем, что дергал собственную – толщиной почти в половину ствола – цепь, прикидывая, можно ли ее порвать. - Даже ты не порвешь, - вкрадчиво сообщил вернувшийся из своей палатки Орочимару, раздавая помощникам шприцы. В руках у него остался последний – огромный, как в фильмах ужасов, шприц. Наруто, содрогнувшись от одной мысли, что это ему могут куда-нибудь воткнуть, снова дернул цепь, жалея о том, что вообще пошел за Орочимару. Наруто провел поочередно языком по всем четырем набухшим царапинам, слизывая снова проступившую кровь, и прислушался. Чужое сердце, колотившееся так, будто стремилось проломить грудную клетку, совсем чуть-чуть – Наруто бы и не понял, если бы не вслушивался каждое мгновение – успокоилось. Это было хорошо, хотя и бесполезно в складывающейся ситуации. Черт бы побрал того врача, который осматривал Саске и ничего не понял. Наруто снова пробежался языком по блестящим от его слюны и крови царапинам, начиная все сначала. Первые пару часов он ничего не чувствовал. Орочимару всадил шприц прямо в сердце, не обращая никакого внимания на задохнувшегося от боли Наруто, и ушел. Первые симптомы проявились уже позже – голова, казалось, пульсировала, будто жила своей жизнью. Наруто резко откинулся назад, ударяясь о дерево, чтобы унять головную боль, но это было бесполезно. Оборотни вокруг него мучились тем же, но на это Наруто было наплевать. Он хотел жить, хотел, чтобы все прекратилось, хотел, чтобы чертова отрава, которую ему вкололи, исчезла из его тела. Саске задышал чуть быстрее – дыхание выравнивалось с сердцебиением. Наруто, зажмурившись, слизал с губ чужую кровь, чувствуя, что виски отпустило. Все-таки, сработало. По крайней мере, с ним. Когда ему стало выламывать кости, он не выдержал. До того момента он сдерживался и молчал – в отличие от охрипших уже от криков соплеменников. К ним никто не подходил. Остальная стая жила, будто ничего не происходило. Подумаешь, отравленные новым изобретением Орочимару оборотни. Всякое бывает. Наруто взвыл, глаза защипало от невольно выступивших слез. Казалось, что все кости в теле вдруг провернулись вокруг своей оси, а потом разломились на несколько частей – хотелось избавиться, выгрызть больные места, но ничего не получалось: слишком крепко его приковали. Убедившись, что сердце и дыхание наконец синхронизировались, Наруто отстранился и вытер губы, бездумно глядя на оставшиеся подтеки крови. Несколько минут ушли на то, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы – взглянув на часы, Наруто понял, что прошло пятьдесят минут с окончания того дурацкого фильма, который он смотрел. Подняв совершенно затихшего Саске на руки и понадеявшись, что охотник никогда об этом не узнает, Наруто перенес его в комнату и уложил на кровать. Машинально уже прислушиваясь к ровному дыханию, он прошел в ванную и, включив воду, долго полоскал рот, избавляясь от привкуса крови и яда. Умывшись, Наруто вернулся обратно в комнату и лег на кровать рядом с Саске, впервые в жизни засыпая под неровный, рваный стук чужого сердца. Следующий день прошел спокойно – Саске, казалось, уже начинал поправляться, но Наруто, весь день слонявшийся по комнате, нервно кусая пальцы, боялся в это верить, потому что ждал подвоха каждую чертову секунду. В себя Саске не приходил ни разу, будто само его существование замерзло, застыло. Наруто, ожидавший, что его будет корчить и выворачивать на кровати, психовал еще сильнее, не представляя, что еще можно сделать. Но общее состояние Саске, судя по всему тому, что он слышал, было в пределах нормы, повода для беспокойства как будто бы и не было... И все же Наруто нервничал. И, как оказалось, не зря. Проснувшись поздно ночью из-за сработавших инстинктов, работавших последние сутки на защиту единственного на данный момент члена его «стаи», Наруто не сразу понял, что именно его обеспокоило – а когда понял... Саске почти не дышал. Сердце его медленно билось, иссушенное долгой борьбой с отравляющим тело ядом. Стараниями Наруто организм боролся – но этого было мало, слишком мало. Наруто метнулся в другой конец комнаты, обратно к кровати, стараясь пересилить подступающую панику. Орочимару не дурак, он не создал бы яд, который так легко победить. Все, что он делал, носило разрушающий характер. Резко остановившись на половине шага, Наруто взглянул на прикроватную тумбочку, на которую он вчера сложил снятое с Саске оружие. Несколько ножей, коробка с патронами... - Самая тупая идея за всю мою жизнь, - пробормотал Наруто, вытаскивая один из ножей из ножен. Взглянув на блестящее лезвие, он выдохнул и быстро распорол себе ладонь. Приподняв Саске голову, Наруто прижал ладонь к его рту. Саске машинально сглотнул, так и не приходя в себя. Наруто, морщась от боли, отнял ладонь и пропорол ее еще раз – кровь привычно вспенилась, вступив в контакт с серебром, но кожа упорно затягивалась. Так и не очнувшийся Саске послушно глотал, видимо, даже не чувствуя за болью вкуса крови. - Только попробуй сдохнуть, ублюдок, - вытирая застывающую кровь с ладони, прорычал Наруто, когда Саске в конце концов поперхнулся. Для Саске дни слились в один бесконечный мучительный поток жгучей боли, изредка затихающей – это потом он понял, почему ему становилось легче, но тогда островки без боли казались ему оазисом в пустыне. В последний оазис, правда, вмешался Наруто – его пронзительный и крайне раздражающий сейчас голос ворвался в приятный полусон, грубо вырывая Саске из дремы. - Эй, если ты сдохнешь, у кого я буду жить? – услышал он первое, очнувшись. - Потреблядь, - припечатал Саске, открывая моментально заслезившиеся от света глаза. Наруто, трясший его за плечи, с облегчением выдохнул и повалился рядом на кровать, закрывая голову подушкой. Он не знал, как у него окончательно не сорвало крышу от накатившей паники, когда ему показалось, что Саске не дышит. Он даже его сердце не слышал из-за шума в ушах. - Ненавижу тебя, - услышал Саске невнятное бормотание из-под подушки. Приподнявшись на локтях, Саске поморщился – затянувшиеся корочкой царапины лопнули, снова выступила кровь. Память о последних днях (правда, Саске понятия не имел, сколько времени прошло) возвращалась медленно, толчками. Его последним воспоминанием оказалось... - Ты меня вылизывал! – дернув раздраженно рыкнувшего Наруто за плечо, возмутился он. От дальнейших расспросов Наруто спас надсадно завибрировавший телефон. Саске, кое-как выбравшись из кровати, взял мобильный с тумбочки и вышел в ванную комнату. Наруто, которому несмотря на почти бессонные четыре ночи было интересно послушать, вывернулся из-под подушки и улегся на нее, чуть напрягая слух. Правда, уже через мгновение он пожалел, что не остался под подушкой, потому что Саске, забыв о разговоре, вылетел из ванной, с молчаливой недоуменной злостью показывая на свой перемазанный кровью подбородок. - Что? Да, я слышу. Нет, я не умер, ты чего? – возвращаясь к прерванному звонку, Саске показал Наруто кулак и снова скрылся в ванной. Наруто, мысленно задавшись вопросом, какого черта он спасал этого придурка, в отместку начал подслушивать. - Я тебе три дня звонила! Я... Я думала, что ты уже помер! – истерично провопил женский голос, и Наруто поморщился. - Раз ты так думала, почему же не приехала проверить? – удивился Саске, споласкивая лицо и пытаясь оттереть от него кровь. - Ты сбрасывал звонки. Ну, я не знаю, я испугалась! Пятеро охотников, которых тоже ранили, умерли за эти дни. Ты остался единств... Постой, мне сказали, что все погибшие были отравлены – скорее всего, с когтей, как ты выжил? - Ты сейчас радуешься или злишься? – уточнил Саске, вытирая лицо. – Я не знаю, Сакура. В смысле, после возвращения я свалился без сознания... - А кто тогда сбрасывал звонки? – подозрительно спросила Сакура, любившая цепляться к фактам, когда не надо. Саске замялся на мгновение, возвращаясь в комнату. Наруто моментально юркнул под подушку, пародируя, видимо, страуса. - Я и сбрасывал. Ты очень мило мешала мне лежать в отключке, - буркнул Саске. – Слушай, давай я перезвоню? Не сказал бы, что я вылечился окончательно. Не дожидаясь ответа, он сбросил звонок и небрежно кинул жалобно пискнувший телефон на тумбочку. Забравшись с коленями на кровать, Саске отобрал у Наруто подушку. - Ну давай, лекарь доморощенный, рассказывай, - мрачно проговорил он, морщась от боли в боку. Кажется, не стоило ему дергаться. Подложив трофейную подушку себе под голову, он улегся поудобнее, глядя на недовольно севшего на постели оборотня. Впрочем, уже через мгновение Наруто завалился обратно и закинул руки за голову, задумчиво глядя в потолок. В другое время Саске бы, наверное, возмутился вторжением на территорию его кровати, но сейчас он был смутно рад, что Наруто был рядом. Оборотень был единственным, кто находился рядом с ним во время этих бессознательных дней, и Саске инстинктивно помнил об этом, ощущая его присутствие сквозь «болезнь». Кажется, он снова обязан Наруто жизнью. Это уже входило в привычку. - Что рассказывать-то? – буркнул наконец Наруто, неумело попытавшись закосить под дурачка. Саске закатил глаза. - Откуда ты узнал про Орочимару. Зачем ты меня вылизывал. Откуда у меня на лице была кровь? – терпеливо перечислил он интересующие вопросы. Наруто передернул плечом и повернулся набок, привычно сворачиваясь клубком. Саске был почти здоров, опасность миновала, и теперь ему хотелось просто выспаться. У него сгорело столько нервных клеток, что даже регенерация оборотня не поможет. - Орочимару создал этот яд. Саске приподнялся на локтях, внимательно глядя на него. Наруто тяжело вздохнул и перебрался к нему поближе, утыкаясь лбом в руку Саске. Такой – теплый и не синюшный – Саске нравился ему куда больше. Саске чуть нахмурился, но быстро смирился с тем, что ему вдруг стало спокойнее, и лег обратно. - Он создал его и... Травил нас. В смысле, стаю, несколько раз, - все так же на удивление лаконично продолжил Наруто. - Зачем? – не понял Саске, осторожно стирая свободной рукой выступившую кровь и растирая капельки между пальцами. - Чтобы выработался иммунитет. У нас с этим проще, а Орочимару не хотел, чтобы кто-то из стаи пострадал от этого яда. Достаточно нескольких доз, чтобы яд перестал действовать на оборотня. В смысле, мне было неприятно, когда я слизал у тебя из ран остатки этой отравы, но почти сразу все прошло. А вот про то, чтобы наносить его на когти... Эту фишку придумали уже после меня, - отозвался Наруто мрачно. – Я пытался передать тебе свой иммунитет, но у меня не очень-то вышло... - И ты напоил меня своей кровью? – продолжил за него Саске, почему-то не слишком об этом беспокоясь. Правда, он впервые слышал о таком – на его памяти ни один оборотень не «делился» с альфой своей кровью. И, как следствие, Саске не знал, стоит ли ждать афтершока. Но об этом можно подумать и потом – когда они оба будут менее выбившимися из сил. В конце концов, все, что могло случиться, уже случилось, а после драки кулаками не машут. - Да. Надеюсь, ты не обрастешь шерстью в следующее полнолуние, - хмыкнул Наруто, уже начиная засыпать. - Спасибо, - искренне проговорил Саске. Наруто пробубнил что-то невнятное в ответ и почесал нос об его руку. Саске закрыл глаза, впервые в жизни не понимая, какого черта вокруг происходит и что с этим всем делать. Впрочем, кое-что он знал точно – пока он не один.