Жёнушка

Видите вон тот большой белый дом с сиренью в палисаднике? Вот там он и живёт. С сыном и женой. Сынишку зовут Харальд, а лет ему всего двенадцать или тринадцать. Это от прошлого брака с той женщиной, я уже и не помню, как её зовут. Сейчас Йозеф женат на другой. Её имя Л., всего-то ей тридцать два или около того. На фотографиях её почти нет; Йозеф с ней никуда не ездит, она только дома сидит или гостит у матерей друзей Харальда. Говорят, Йозеф её любит. ...Л. полила розы и вернулась в дом. Она с утра приготовила, как и всегда, замечательный обед и ужин - времени у неё на это хватало. Юпп скоро должен был вернуться, но она про это как-то забыла. Л. сама всё убрала - она не любила домработниц, разве что они могли почистить картошку или вымыть пол или постирать что-нибудь. Но вообще Л. старалась всё делать для мужа сама. Она не заметила, как пришёл Йозеф, и чуть вздрогнула, когда он обнял её со спины. - Как тут моя девочка? - прошептал он жене на ушко добрым голосом. Л. перехватила его руку, которой он обнял её, и поцеловала. - Юппи!.. - ответила она ему и просто склонила голову на его плечо. Она увидела, как Юпп устал и решила сделать всё от нее зависящее, чтобы он отдохнул и расслабился. - Твоя девочка тут ужасно по тебе соскучилась. Хочешь, пойдём обедать? Он молча кивнул. - А где Харальд? - Ушел с ребятами на озеро. - Л. ловко подхватила поднос с супницей и тарелками и прошла на веранду. Она знала, что муж любит обедать на воздухе. Йозефу нравился этот простой домашний уют после шума и суматохи редакции. Уют и уединение. Казалось бы, банальное и даже бюргерское времяпровождение, смотреть как твоя жена разливает суп, но для Йозефа это сейчас было самым интересным и захватывающим зрелищем на свете. Он вспомнил, как утром они занимались любовью: в окно струится солнце, аромат сирени и пение уже проснувшихся птиц, а влюбленные глаза Л. полны страсти и желания. Его, к нему, по нём. Нет, не сейчас, он немного подождет, хотя бы до вечера, а может, и до завтрашнего утра. Ожидание было частью их игры и лишь усиливало удовольствие: воспоминание, предвкушение, чувственное переживание. Йозефу ужасно хотелось курить, но он знал, что Л. это не одобряет: потому что вредно для его, Юппа, здоровья и вообще. Наконец, после кофе он попросил на это разрешения, ведь жена всегда мыла посуду, а он покурит быстро. Л. кивнула и ушла мыть тарелки. Так они подстраивались друг под друга, и им это было в радость. Все происходило легко и само собой. Не то что с Магдой. Йозеф даже вздрогнул. Подходили ли они друг другу? В постели, может быть, да, ведь до свадьбы страсти между ними кипели нешуточные. Но что касается остального - ценности и взгляды на жизнь у них были прямо противоположные. Он бережливо находил применение каждой рейхсмарке, Магда спускала все деньги на меха, наряды, столовое серебро, ковры и требовала новых сумм снова и снова еще и еще. От этого случались скандалы. Нет, Йозеф не был скрягой или мало зарабатывал. Как главный редактор иллюстрированного еженедельника "Дас Райх" с тиражом в три миллиона экземпляров он получал кругленькую сумму, но ему было просто непонятно, зачем нужно иметь сто пар обуви, семь меховых манто, несколько чайных сервизов на двенадцать персон каждый и еще бог весть сколько всякого добра, которое покупалось и привозилось в их дом каждый день. Ему было больно видеть, как все это пылится в шкафах, когда бы пригодилось другим людям или деньги можно было бы пустить на другое. Пристроить к дому летнюю веранду, например. Или свозить их матерей, страдающих артритом, на целебные воды. Эти свои доводы он приводил жене спокойно и взвешено, подчеркивал, что он не против ее новых нарядов и уюта в доме, хочет, чтобы она выглядела красиво, но потребительским запросам должен быть какой-нибудь предел. И он, Йозеф, его ставит, в виде определенного месячного содержания. Магда молча злилась, поджимала губы и отказывала ему в постели. Неделями. Сначала отговаривалась головной болью. Потом женскими недомоганиями. Наконец, просто молча ложилась на спину и никак не реагировала на его поцелуи и ласки. "Я исполняю свой супружеский долг, но боже, как же это все муторно и неприятно," - словно говорила она, закатывая глаза на каждое его прикосновение. Йозефу в такие минуты казалось, что даже мраморная статуя, и та отзывчивее. Наконец однажды за дружеским коньяком он излил наболевшее своему другу, авиатору Герингу, упомянув, что Магда стала "холодна в постели, как айсберг". Тот сболтнул по глупости об этом своей жене, дуре-актрисе, которая в свою очередь, передала изящное поэтическое сравнение Магде. Та со всей закономерностью бумеранга возвратила его самому Йозефу при весьма бурных обстоятельствах. Он ушел в свою спальню. Он даже плакал полночи, так были обидны и несправедливы чудовищные обвинения, брошенные ему Магдой, чтобы только сделать ему больно. О, она знала его уязвимые стороны очень хорошо. Самым главным ударом ниже пояса было ее признание в том, что она вышла за него из жалости к несчастному калеке-неудачнику. Это было открытое объявление любовной войны по Кнуту Гамсуну, вести которую Йозеф не хотел. Он развелся. Юпп сделал последнюю затяжку. Л. подошла к столу с пепельницей в руках и гримаской на лице. - Только одна сегодня, обещаю. - Он затушил сигарету. - Вкусный фасолевый суп ты приготовила. Я бы и на ужин его съел. - Юпп умел делать изысканные комплименты, но он знал, что с его Л. не нужно притворяться: она уверена в его любви и не будет дуться, если он не заметит ее готовку, прическу или наряд. Вот эта ее спокойная уверенность в себе и его любви к ней и вызывала у Юппа искреннее восхищение и желание делать ей комплименты снова и снова. В отличие от манеры других женщин напрашиваться на них. - А меня на ужин не хочешь? - Л. лукаво улыбнулась и присела к нему на колени. Она положила ему в рот мятную пастилку. - Ты тяжеленькая, - осторожно отреагировал Юпп: они были одного роста, но Йозеф был худым и хрупким по сравнению со своей округло-женственной женой. Л. тихонько засмеялась и встала рядом с ним, обняв его за шею и прижав к себе. Он тоже приобнял ее за талию, уткнулся лицом ей под грудь. - Сегодня был трудный день в редакции, правда? Расскажешь? - Да всякие пустяки. Номер подписали только в восемь, всё ждали рецензию на вчерашнюю премьеру Харлана. Эти журналисты любят сладкую жизнь: дармовая выпивка мешает их работе. Сегодня я, кстати, не обязан быть в редакции после обеда, - добавил он полувопросительно, чувствуя, как он желает ее, свою жену, обнимающую его и мягко гладящую его по волосам. Л. поцеловала мужа в макушку. - Звонила твоя мама из Баден-Бадена. У нее все хорошо, воды помогают. Знаешь, я взяла перевод, должна сдать его завтра. Но я закончу за два часа. Подождешь? Это был ее принцип: она сама зарабатывает деньги на себя и тратит их, куда хочет. Например, на детский приют или на соблазнительное белье, чтобы сделать ему сюрприз. Ее работа переводчицей с немецкого на родной язык оплачивалась очень хорошо. - Если ты меня очень сильно об этом попросишь, - пошутил Юпп. Л. поцеловала его в губы, медленно и страстно. - Пожалуйста, милый Юппхен, не мог бы ты подождать меня в нашей постели пять минут? - низким от возбуждения голосом проговорила она.