My Chemical Games

Как и всегда в день Жатвы, на площади собрались практически все жители дистрикта. Не обращая внимания на толпящихся вокруг людей, Джерард вяло направлялся в сторону чиновника — необходимо было отметиться. Майки безынициативно тащился рядом, затравленно озираясь по сторонам, а затем, поддавшись внезапному импульсу, вдруг остановился, крепко сжал ладонь старшего брата и обреченно посмотрел ему в глаза. — Майкос… — Джи хотел что-то сказать, но Уэй-младший расцепил пальцы и решительным шагом двинулся к чиновнику. Еще минута, и младший брат скрылся за ограждением среди своих ровесников. Джерард, безучастно назвав свое имя и позволив мужчине в форменной одежде взять у себя немного крови из пальца, занял место в первом ряду, там, где положено было находиться всем восемнадцатилетним участникам Жатвы. К началу церемонии все уже давно было готово. Кафедра, за которой будет стоять сперва мэр Шестого дистрикта, а затем капитолийский сопровождающий; пресловутые хрустальные шары с тысячами листочков, на каждом из которых написано чье-то имя; яркие ленты и флаги, украшающие площадь. Четыре стула, установленных на сцене, занимали важные персоны: мэр дистрикта, двое победителей прошлых лет — пожилая Маргарет Стамп и совсем еще юный Теодор Митчел, победивший пару лет назад, — а также куратор из Капитолия — Алекс Лиддел, мужчина, который для чего-то надевал на себя женские платья, носил парики и издалека был почти похож на женщину. Жители Шестого дистрикта не понимали, какие цели преследует Алекс, пытаясь выставить себя девушкой (или шутом?), но делали вид, будто верят его фальшивой игре и визгливым интонациям в голосе. С каждой минутой все явственнее ощущая нарастающее напряжение, Джерард сосредоточенно вглядывался в толпу, пытаясь разглядеть среди множества парней и девушек младшего брата, но найти Майки в этом огромном скоплении людей казалось невозможным, впрочем, как и отыскать отца с матерью, которые определенно должны были быть где-то здесь. Джи пытался успокоить себя самовнушением — мол, ничего страшного не произойдет, и уже спустя час они с Майкосом будут дома, — но чем дольше он думал об этом, тем меньше верил. Погруженный в собственные невеселые мысли, парень прослушал совершенно все, о чем говорил мэр Дистрикта-6, и очнулся лишь тогда, когда по площади разнесся омерзительный фальцет Алекса Лиддела. После краткого вступительного слова капитолиец, по-женски всплеснув руками, воскликнул: — Пора узнать имена наших трибутов! Дамы, согласно традиции, первые. Над площадью повисло гробовое молчание, даже подонки, принимавшие ставки, замерли, чтобы не упустить ни единого момента, ни единого движения пальцев Алекса, который в это время неторопливо перебирал огромное множество карточек с именами, чтобы выбрать следующую жертву. Джерард не мог даже думать, по правде говоря, о той несчастной девочке или девушке, которой придется по воле злой судьбы отправиться на Игры. Шестой — бедный дистрикт, и почти всех его трибутов можно считать смертниками. Но гораздо сильнее Уэя сейчас занимали мысли о Майки, стоящем в толпе и молящем о скорейшем завершении всего этого. Молящем о том, чтобы его поскорее выбрали. На какой-то миг взгляд Джи упал на группу девушек его возраста — восемнадцать лет, последняя Жатва. Глупо, наверное, быть выбранным именно в это время… Но страшно всем, даже тем, кто почти что вне опасности. Почти — но не до конца. Среди них была и одна из его одноклассниц — Линдси Баллато, бойкая темноволосая девчонка, не боявшаяся постоять за себя, а заодно и за Джерарда, которого вечно доводили все, кому не лень. Обычно она кичилась тем, что не страшится практически ничего, но сейчас было видно, что ей по-настоящему не по себе. — Итак, дамы… — сопровождающий вынул листочек из чаши, чем уже породил вздох некоторого облегчения в толпе, уставшей от томительного ожидания. — Трибутом от Дистрикта-6 в этом году становится… Мужчина тянул, выдерживал непонятно зачем необходимую театральную паузу. На этот раз в глаза Джи бросалось только побледневшее лицо Линдси. Она закусила губу, а рука сама выстукивала по бедру какой-то неровный ритм. Еще немного, и Джи сам начнет постукивать пальцами от напряжения. Впрочем, Алекс Лиддел был настолько милосерден, что, наконец, огласил имя. Жеманно жестикулируя, он торжественно объявил: — Элизабет Вериго! По площади пронесся шепоток, смешанный с облегчением. Было слышно, как жители дистрикта, те, чьим дочерям, сестрам и внучкам повезло не быть названными в этот страшный день, поздравляли друг друга — тихим шелестом, боязливо, беспрестанно оглядываясь по сторонам. Из сектора шестнадцатилетних участников Жатвы вышла девушка — та самая Элизабет — и, теребя короткие светлые волосы, двинулась к сцене. Ее шаги заглушались посторонними шорохами — люди на площади шумно дышали, тяжело переминаясь с ноги на ногу, и бесконечно шуршали от внезапно поднявшегося ветра подолы женских юбок и платьев — казалось бы, так тихо, но в то же время слишком различимо. Джерард, ощущая, как сердце в груди отбивает бешеный ритм, взволнованно смотрел в сторону Линдси — почему-то он был рад тому, что девушке больше не угрожают Голодные Игры. Чего нельзя было сказать о Майки. Наконец, Лиза взобралась на сцену и встала рядом с Алексом, брезгливо глядя на его пышное платье, расшитое розовым бисером. В глазах девушки не было той паники, присущей всем трибутам из бедных дистриктов; не было в нем, впрочем, ни решительности, ни жалости к себе, ни обреченности… Лишь нос презрительно сморщился, а тонкая линия губ криво изогнулась. Лиддел, несколько ошарашенно посмотрев на трибута, спросил о добровольцах. Самоубийц не было, поэтому Алекс объявил, что пора назвать имя юноши, который отправится на арену, и его рука в белой перчатке скрылась в «мужском» шаре. Чуть помедлив, капитолиец извлек оттуда карточку и, многозначительно причмокивая, прочитал имя — сначала про себя, а затем и вслух, огласив его всему Шестому дистрикту. Это имя — Майкл Уэй. Джерард вздрогнул; внутри словно что-то лопнуло, конечности сковало нечто горячее и пульсирующее. Случилось то, чего он боялся последние три года. Майки, его маленький Майки медленно, но уверенно шел к сцене. Ненавистный сопровождающий из Капитолия помог четырнадцатилетнему парнишке подняться, и Джи увидел откровенный ужас, плещущийся в глазах брата. Неужели эта чертова доска уиджа говорит правду? Или это судьба так жестоко подшутила над пареньком, наивно верящим в то, что говорит с покойной бабушкой? Джи напрочь отказывался верить в это, а Майкос смотрел прямо на брата и сверлил того взглядом, словно говоря: «Вот видишь, а ты не хотел меня слушать». — Может быть, есть добровольцы? Вопрос прозвучал из уст Алекса несколько безнадежно — мужчина уже собирался завершать церемонию, но соблюдать правила было необходимо. Джерард же, снова и снова прокручивая в голове свою клятву в том, что младший брат не отправится на Игры, хотел и не мог сказать, что желает участвовать вместо Майкоса. Горло словно сковала тяжелая цепь, не давая голосу прорваться наружу; было страшно, очень страшно, но парень был обязан спасти Майкла. Рука поднялась как-то сама собой, будто Джи был марионеткой, управляемой невидимым кукловодом. Несколько юношей, стоявших рядом, расступились. Кто-то засмеялся, крикнул что-то обидное, но парню было плевать. Он на ватных ногах брел к сцене, не слыша ничего вокруг себя. Алекс Лиддел, никак не ожидавший подобного, глупо хихикал, потирая ладошки. Как только первый за последние десять лет доброволец, изможденно глядя на младшего брата, взобрался на подмостки, капитолиец взвизгнул: — Ах, как это прекрасно! У нас есть молодой человек, желающий испытать удачу на Голодных Играх! Назови нам свое имя! — Джерард… Уэй… — выдавил парень, рассеянно смотря перед собой. Он еще не до конца осознавал происходящее — понимал только, что своим поступком спас братишку от гибели. — Замечательно! Вы, видимо, братики? Что ж, Майкл, ты можешь вернуться на свое место, но не горюй: может, тебе повезет принять участие в Играх через годик-другой! А мы приветствуем наших трибутов — Элизабет Вериго и Джареда Уэя! — Джерарда, — безразлично поправил парень. — Что? — не понял Алекс. — Я Джерард, — повторил молодой человек, сглатывая. — Прошу прощения! — защебетал капитолиец, взвизгивая через слово. — Наши трибуты — Элизабет Вериго и Джерард Уэй! Кажется, Алекс энергично захлопал в ладоши, ожидая ответной реакции от толпы, но Джи уже не замечал ничего вокруг — его внимание поглотил маленький Майки, который, волчонком взглянув на старшего брата, уходил со сцены, ведомый двумя миротворцами. В какой-то момент Джерард вновь обратил внимание на Линдси — та стояла словно в полуобморочном состоянии, никак не реагируя на происходящее, лишь тихо шевелила губами. Что она хотела сказать? Или она все еще благодарила Провидение за то, что ее не выбрали? Кто знает — в подобном состоянии сейчас находилась добрая половина толпы. «Я должен был это сделать», — одними губами произнес Джи, чтобы убедить себя в том, что поступает правильно, а не так, как это выходит у него обычно. Рушить чьи-то планы, мешаться, путаться под ногами, отвлекать от важных дел — настоящий талант Джерарда, и окружающие имели обыкновение обращать внимание именно на эту черту. То, как он поет или какие скетчи появляются в его потрепанном альбоме, удивительные истории, рождавшиеся в его воображении — все это ровным счетом никого не интересовало, даже, пожалуй, собственных родителей. Вон, кстати, и они — пришли с завода только к самой церемонии, чтобы удостовериться, что их сыновья явились и ушли домой живыми и здоровыми. А потом — снова за работу. Их хорошо натаскали. Они выглядели разочарованными — родители понимали, что всем их планам на жизнь старшего ребенка теперь конец. Оба мечтали о прилежном сыне-механике, который заведет жену, парочку детей, построит хороший дом и будет тихо-мирно гнуть спину во благо столицы. Ха, как бы не так! Впрочем, теперь они точно не получат желаемого, проиграет Джи или выиграет (что маловероятно) — жизнь прежней не станет. Разве что возложить весь груз ответственности на Майкоса — зря что ли Джерард вызвался вместо него? — …Эй, молодой человек! — тряхнул его за плечо Алекс, выдергивая из пучины мыслей. — Пожмите руки, я говорю! Лиза стояла, хмуро притопывая крошечной ножкой в не слишком дорогой, но максимально вычурной обуви. Ей надоело ожидание. Кажется, Джерард выпал из реальности довольно надолго. Рассеянно кивнув, Уэй протянул руку девушке-напарнице. Та, раздраженно бормоча что-то, не без неприязни коснулась его ладони своими ухоженными пальчиками — словно она никогда и не работала вовсе. Джи постарался как можно скорее свести это рукопожатие к логическому завершению и поспешно убрал руку. — Прекрасно! — завопил так, будто это было самым радостным событием в его жизни, сопровождающий. — А теперь вам пора в Дом Правосудия — прощаться с близкими, а затем прекрасный капитолийской экспресс мигом умчит вас прямиком в столицу! — от этого восторженного говора у Джерарда начинала болеть голова. — Счастливых вам Голодных Игр, и пусть удача всегда будет с вами! И двери за двумя очередными трибутами гулко захлопнулись.

***

Джи сидел в просторной светлой комнате Дома Правосудия в ожидании родных — они должны были прийти попрощаться, но пока никого не было. Парень, нервно ерзая на непривычно мягком диване, скусывал до крови многочисленные заусенцы на пальцах и пытался свыкнуться с мыслью, что ему придется участвовать в Играх и, скорее всего, умереть. Молодой человек трезво оценивал свои шансы и понимал, что тягаться с ребятами-профи ему просто бессмысленно. «Интересно, изменится ли здесь что-нибудь с моей смертью? — думал Джерард, старательно обкусывая ноготь на большом пальце правой руки. — Господи, на кого я оставляю Майки?! Он же почти все время проводил со мной!..» Скрипнула дверь, и в комнату заглянула мать. Джи с надеждой посмотрел на нее, будто бы женщина могла забрать его отсюда, но та лишь, виновато поджав губы, вошла внутрь; за ней показался и отец. — Где Майки?! — выпалил Джерард, подаваясь вперед. Ответом стала напряженная тишина, и парень срывающимся голосом повторил: — Где он?! Мать потупила взор, а отец, чуть замявшись, проговорил: — Джи… Майкос, он… Наверное, он расстроился из-за Жатвы, и…  — Что? Что «и»?! Где мой брат?! — Джерард почти кричал, надрывая голосовые связки. — Милый, мы точно не знаем, — попыталась успокоить его мама, — но Майкл убежал сразу, как только вас увели в Дом Правосудия. Юношу словно ледяной водой окатили. По телу пробежала дрожь, и Джи севшим голосом обреченно пробормотал: — Ясно… Это все, что он сказал за то время, пока родители находились с ним. Они пытались как-то расшевелить сына, отец что-то говорил, а мама все порывалась обнять Джерарда, но тот шарахался от нее, будто от прокаженной. Наконец, в комнате появился миротвоец и попросил мистера и миссис Уэй покинуть помещение — мол, время истекло. Пожелав сыну удачи, родители ушли — возможно, навсегда, но это казалось Джерарду мелочью теперь, когда Майкос даже не пришел сказать ему «Прощай». На глаза невольно навернулись слезы. Вот, значит, как? Выходит, он не нужен и младшему брату, единственному горячо любимому существу на этой планете? Но как же… Как же так могло быть? Ведь они всегда, с самого детства были неразлучны… Разве такое можно вот так просто забыть? Наплевать на все, что они пережили, на все их вечера с гитарой на Луговине… Нет, Майки не мог так поступить. Джи думал, может, братишка разозлился на него за то, что он вызвался на его место? Парень помнил, как яро он ненавидел бабушку, когда та только умерла — так может, теперь Майкос испытывает то же самое? Но ведь Джерард еще живой! Нельзя хоронить живого! Даже в собственных мыслях. Даже если это твой старший брат. Дверь снова скрипнула, и Джи с надеждой посмотрел на вошедшего, ожидая увидеть братишку, но это была всего лишь Линдси Баллато. Возможно, в любой другой момент парень бы обрадовался ее визиту, но не теперь. И все же он едва слышно буркнул: — Привет. — Это очень сильный поступок, Джи, — без лишних вступлений сказала она, усаживаясь рядом и осторожно беря парня за руку, ободряюще сжимая его ладонь. — Ты не видела его? — хрипло спросил Джерард. — Кого? — Майки. — Майки? Нет, прости. Он не пришел пожелать удачи? Джи медленно кивнул, жалобно глядя на Линдси. — Не переживай, — девушка слабо улыбнулась. — Время еще есть. Он еще придет, я уверена. — Спасибо… — прошептал молодой человек, невольно сжимая ее тонкие пальцы. — Тебе страшно? — Тебе тоже было страшно там, на Жатве, — немного раздраженно бросил парень. — Да, было. Каждый раз страшно. — Линдси Баллато призналась, что чего-то боится? Девушка хмыкнула. — Обычно я не говорю людям об этом. Во-первых, это никому не интересно, а во-вторых, ко мне не цепляются, считая, что я толстокожая. — И зачем ты говоришь это мне? — Чтобы ты понял, что бояться — нормально. Но старайся не подавать виду, что у тебя поджилки трясутся от всего происходящего. Зарабатывай репутацию с самого начала. Обычно профи обращают внимание на тех, кто-либо дрожит от любых шорохов, как осиновый лист, либо, наоборот, ведет себя слишком резко. У остальных есть шанс выжить. — Уроки выживания? — Поверь, ментор скажет тебе то же самое, — сказала Линдси и замолчала, внимательно глядя на парня. Тот, поймав ее взгляд, моргнул и уставился в стену, а вскоре появился миротвоец, и девушка, поднявшись на ноги, скрылась за дверью, напоследок пожелав: — Удачи, Джерард. Как только она ушла, Джи вымученно закрыл глаза. Поначалу он все надеялся, что произойдет чудо и в дверях появится Майки, но чем больше времени проходило, тем зыбче становилась вера в это, и потому, когда в комнату вновь постучали, парень был уже готов встать с дивана и последовать за миротворцем, но из-за двери показалась виноватая физиономия младшего брата. — Господи, Майки! Ты так меня напугал! — Джерард бросился к младшему брату, крепко прижимая его к себе. — Где ты… — Джи вдруг осекся, заметив, что Майкос держит в руке пресловутую деревянную доску. — Ты снова?! Тебе мало было?! — закричал он, тряхнув брата за плечи и обреченно возвращаясь к дивану. — Боже… Собственный брат… И что, что она сказала тебе?! — парень заметно злился. Да что там злился, он был готов рвать и метать — мало того, что Джи испытал сегодня сильнейший стресс, так еще Майки даже не пытался скрыть, что вместо того, чтобы сразу же прийти в Дом Правосудия, первым делом побежал спрашивать совета у призрака. — Ну, что ты молчишь?! — кипятился юноша. — Я умру, да?! Умру?! Что она сказала?! Майкос, бледный и испуганный, стоял перед старшим братом, нервно кусая губы, а по щекам его текли слезы. — Я… Я не знаю, Джи, она молчит… Впервые она не говорит вообще ничего, что я мог бы разобрать. Так раньше не было, поверь мне! И не кричи, я прошу тебя, не кричи, пожалуйста… Джерард, мне очень страшно! Что будет, если ты… ты… Сердце задрожало в груди Джерарда, в носу защипало. Майки казался таким несчастным, беспомощным и потерянным, что Уэй-старший сам был готов расплакаться от жалости к нему. — Иди сюда… — прошептал он, и Майкос послушно сел рядышком, всем телом прижимаясь к старшему брату. — Ты же веришь, что она ничего не сказала мне? Веришь? Я спросил, умрешь ли ты, а она только показывала какие-то буквы… «Ф», «Р», «Б» и «Х»… Я не понимаю, что это значит, прости… — Майкос, я так люблю тебя! Ты, конечно, ужасно противный и назойливый младший братец, но я не представляю, что я буду без тебя делать… — Мне тоже будет тебя не хватать… Особенно, если ты… — Ну-ну… Тише, Майки, тише. Все будет хорошо. — Надеюсь, — Майкос шмыгнул носом. — Обещай больше не говорить с бабушкой. И мой призрак тоже не беспокой по пустякам, — Джи криво усмехнулся, пытаясь обратить все в шутку. — Я не буду, — на полном серьезе проговорил Уэй-младший, протягивая Джерарду уиджу. — Хочешь, забери ее. Бабушка правда дает полезные советы… Раньше давала. — Она ко мне не приходит, — Джи вспомнил, как однажды пытался устроить спиритический сеанс, отказываясь верить на слово младшему брату. В тот раз ничего не произошло. — Это потому, что ты не веришь. И сердишься на нее. Достаточно будет подумать о ней с любовью и искренне попросить помощи — и она придет. Возьми, прошу. Джи машинально принял из рук брата доску уиджа. — А как же ты?.. — Ведь ты мне запрещаешь… Я не буду больше. — Майки… Ох… Ты же понимаешь, что я не смогу отправиться с ней на арену? — Если что, ты можешь сделать ее и сам. А на арену возьмешь указатель. В качестве талисмана. Мне будет приятно, если он у тебя будет, Джи. Пожалуйста… Джерард кивнул и крепко обнял Майкоса. — С таким талисманом я точно выберусь оттуда, — едва слышно проговорил он. В комнату бесцеремонно зашел миротворец и, показывая на часы, объявил: — Время вышло! Джи в последний раз взъерошил волосы брата и позволил ему уйти, вдогонку крикнув: — Не забудь сказать маме, где ты потерял очки прошлой ночью!