Audio:
I will follow you into the dark - Death Cab For Cutie
More than life - Whitley
Trojans - Atlas Genius
Holy - Wolf Colony ❤️
Люди боятся разбить свое сердце, поэтому притворяются, что его у них нет.
Тусклый свет в комнате заставляет меня взглянуть на часы - без двадцати девять. Я вспоминаю, что задвинула шторы вчера, и осматриваю комнату. Очень поздно уснула, голова немного болит. Вдыхаю воздух и чувствую, что не одна. События вчерашней ночи мелькают в памяти, и становится не по себе. Утро - оно всегда освещает ошибки, сделанные ночью. Становится стыдно перед самой собой. Мне нельзя находиться с ним рядом. Темные кудри ярко выделяются на белом постельном белье. Он все так же меня обнимает, все так же глубоко дышит, все так же вытягивает губы. Ему снился страшный сон. Как раз в тот момент, когда я решила больше никогда в жизни не прикасаться к нему и ограничить общение, ночь сыграла со мной злую шутку. Я запретила себе к нему прикасаться, но так хотела быть рядом. Я запретила себе разговаривать с ним, но так хотела сказать, что все будет хорошо. Что я натворила вчера? Теряю контроль. От осуждающих мыслей меня отвлекает громкий звонок телефона. Гарри недовольно стонет, вытаскивает из-под меня руку и тянется к своей тумбе за сотовым. Он поворачивается ко мне, но мне не хватает смелости взглянуть на него. Он, наверное, уже в тысячный раз жалеет о том, что произошло вчера. Во избежание неловкой ситуации я встаю с кровати и направляюсь в ванную. Я не хочу, чтобы он вспоминал вчерашнюю ночь и думал, что я что-то чувствую. Он ведь начнет смеяться мне в лицо, если я упомяну о том, что вчера не было для меня спектаклем. Я скажу в свое оправдание, что это была ночь, а ночью мой разум всегда резко отказывается трезво функционировать. Я решу для себя, что это лучшее оправдание собственных действий. - Во сколько? - последнее, что я слышу, прежде чем дверь в ванную комнату закрывается за моей спиной. POV Harry Знакомая мелодия телефона заставляет меня проснуться, и я, все еще с закрытыми глазами, тянусь к тумбочке, чтобы взять трубку. На экране светится номер Кэлтона, и я уже заранее знаю, зачем он звонит. Пока профессор произносит свои незатейливые приветствия, я пытаюсь вспомнить, где заснул вчера, потому что на пути к телефону я с трудом набираюсь сил вытащить руку из-под своей спутницы. В мыслях мелькают пару стопок виски в баре после длительной прогулки по магазинам и слегка неприятного ужина. Я понимаю, что все не может быть так хорошо. Мы слишком разные. Она слишком хорошая для меня. Она просто не мой типаж. Почему вспылил - не знаю. Понятно, что она не хочет, чтобы её родители знали обо мне. Да я и никогда не планировал встречу с ними. Я решил не давить на нее в торговом центре. Почти не прикасался, держал дистанцию. Хотел показать, что мы можем быть нормальными людьми и общаться. Я проклинал все существующее, когда она поправляла воротник рубашки, когда застегивала две верхние пуговицы, которые я обычно оставляю без дела. Я проклинал свою беспомощную улыбку, проклинал ее подколы по поводу моих новых черных футболок, проклинал свою фотографию в черной футболке и с беспомощной улыбкой на лице в ее телефоне. Я проклинал чертовы юбки и платья, которые она надевала, проклинал присущие им молнии и пуговицы на спине, которые мне приходилось застегивать, проклинал запах ее волос, проклинал мужчин, которым не хватало своих жен в примерочных и нужно было обязательно смотреть, как она, стоя на носочках, раскрывала шторку. Я почти послал консультантку, которая принесла до боли обтягивающее короткое платье и, в придачу, добавила: "Думаю, вашей милой девушке подойдет". Я ненавидел, когда она улыбалась, когда смеялась. Наверное, потому что не мог признать, что мне нравится видеть ее улыбку и слышать смех. Я помню какую-то чересчур привлекательную блондинку и еще пару стопок виски, помню ее на своих коленях, помню звонок от Брайана, на который я не ответил. Помню, как телефон завибрировал второй раз, на что я даже не стал доставать его из кармана. Помню, как бармен одарил меня завистливым взглядом, указывая на блондинку на моих коленях; помню, как она заставила меня достать телефон, чтобы записать её номер, который мне никогда бы не пригодился; помню, как несколько раз открывал и закрывал глаза, чтобы удостовериться, что зеленый квадратик с SMS действительно от девушки с именем "Эшли"; помню, как самая дурацкая неконтролируемая улыбка застыла на моем лице при виде моей фотографии в черной футболке и с беспомощной улыбкой на лице. (https://pp.vk.me/c625822/v625822059/a9f8/wjFT6dSccDc.jpg) Помню, как просидел еще пару часов в кабинете, после того, как оставил блондинку и бесполезный виски бармену. Я расставил за те часы все свои мысли на их места. Я напомнил себе, что скоро все кончится, и осталось потерпеть лишь пару дней, и уверенно направился в свою комнату. Почему-то я заранее знал, что она не спала, хоть и хотела, чтобы я думал иначе. Это лишь добавило уверенности в том, что ни черта она не стала ко мне лучше относиться, что все улыбки и неоднозначные взгляды были иллюзией, которую я сам себе создал, что я просто вбил себе в голову мысль о том, что должен добиться её расположения, иначе вся жизнь пойдет под откос. Мне казалось, что если я еще раз посмотрю на нее и увижу недостатки, все резко прекратится, я резко перестану желать снять с нее все составляющие одежды и продолжу радовать новых девушек каждый день. Но с каждой достигнутой целью приходила новая. Я наивно надеялся, что еще раз заговорю с ней - и все пройдет, что еще раз засну с ней рядом - и она станет мне противна, что еще раз увижу её невинные наивные вкусы в одежде - и стану хотеть блондинку в красном платье и с глубоким декольте, но ничего из этого не случалось. Я дошел до того, что потащил её с собой по магазинам, после чего обычно любая девушка становится противна, но пару коротких платьев лишь усугубили ситуацию. Поцелуем на аэродроме все должно было закончиться. Я заставил всех поверить, что "получил ее расположение", и надеялся, что смогу поверить в это сам, что сам превращу свою ложь в правду. Но ничего не закончилось. За оценивающим взглядом последовало еще тысячу, за ночью с ней, даже лежащей ко мне спиной, - еще десятки таких ночей, за всё новыми и новыми мешковатыми свитерами и юбками по колено - еще более непривлекательные варианты одежды, за тем, погубившим мое самолюбие, поцелуем без ответа последовали новые, заставляющие неистово желать, чтобы чертов мир перевернулся, и она исчезла из моей жизни, просто чтобы не смотреть, как двигаются ее губы, когда она говорит. Вчерашней ночью я пообещал взять контроль над своими детскими капризами, я удостоверился в том, что она ничем не привлекательная обычная папина доченька, воспитанная в прицерковной школе, которая лишится девственности лет так в двадцать пять с каким-нибудь склочным экономистом на широкой кровати в гостиничном номере после свадьбы. От одной подобной мысли мне стало противно, что достаточно улучшило ситуацию. Я дошел до крайностей и стал подчеркивать все недостатки во внешности: слегка неровный нос, слишком темные волосы(мне всегда нравились блондинки), отсутствие груди, слишком худощавое телосложение. Слишком темные волосы... Никогда не чувствовал себя настолько глупым. Мне нечего было подчеркивать в её внешности, потому что не было недостатков. Потому что внешность человека - его личное достоинство. Каждый должен гордиться своей внешностью хотя бы просто потому, что она неповторима. Ведь каждый ученый дорожит и гордится своим новейшим изобретением лишь из-за того, что такого ни у кого нет, что он единственный его владелец. Конечно, ученый иногда хочет исправить некоторые недостатки своей работы, но он ведь никогда не говорит, что его произведение некрасивое или же, что оно никому не нужно. Хотя бы просто потому, что изобретения приобретают не по внешнему виду, а по качествам, по свойствам, в которых человек нуждается. Войдя в душ, я окончательно смыл с себя все её присутствие в своей жизни. Мне показалось, что я вышел из ванной новым человеком. Я поймал себя на мысли, что она совсем не нужна мне в этой кровати, что я спокойно посплю один. Сегодня я должен был отправить её жить в гостевую спальню и вернуться к прежней жизни. Настолько беспристрастно я еще никогда не засыпал рядом с девушкой. Но даже несмотря на все перечисленные выше аргументы и на свое твердо поставленное мнение, что эта девушка мне безразлична, моя последняя мысль перед сном была о ней. Как же я чертовски ошибался. Ей не следовало меня будить. Лучше было бы, если бы я досмотрел тот сон и проснулся в поту, увидев её безразличное выражение лица, чтобы окончательно успокоить свои желания. Но вместо этого я встретил присущий ей взволнованный взгляд и непоколебимое желание снова заснуть, хотя бы вдыхая запах её волос. Которые, кстати, слишком темные для меня, потому что я предпочитаю блондинок. Я мысленно ударил себя за подобные глупые мысли. Если бы она сказала что-нибудь, хотя бы спросила, все ли со мной хорошо, я бы снова разозлился, вспылил и ушел бы, но она слишком понимающе молчала. Она зашла слишком далеко в мой разум. Я ненавидел, когда девушки трогали мои татуировки. Мне всегда казалось, что, обращая на них внимание, они осуждают каждый рисунок, каждую линию, но её прикосновения были слишком успокаивающими, слишком непривычными. Они были тем, в чём я отчаянно нуждался последние недели. Мне нужно было её чувствовать: чувствовать, как она запускает пальцы в мои волосы, чувствовать, как она неуверенно разрешает мне прикоснуться к её губам, чувствовать, как её губы двигаются синхронно с моими, чувствовать её в своей власти. И я вновь наивно надеялся, что этого будет достаточно. Я получил ответ на поцелуй, достигнув этим недосягаемой цели. Я сумел остановиться на объятиях. Но, как и прежде, мне недостаточно, мне нужно больше. Но сегодня, этим утром, я вспоминаю свои обещания, вспоминаю, что скоро конец, и уговариваю себя на каплю вольности. Всё еще держу себя в руках. Ничто не может заставить меня потерять контроль. Мне просто нужно еще немного её. Еще немного - и я успокоюсь. Еще немного - и меня будет тошнить от её поцелуев. Еще чуть-чуть. - Да, хорошо. Я заеду сегодня, - я прощаюсь с профессором, договорившись, что заберу документы Эшли сегодня, и наблюдаю, как она выходит из ванной и достает джинсы из чемодана. - Далеко собираешься? - неожиданно раздраженным тоном произношу я, не желая того сам. Я не знаю, как еще привлечь её внимание. - Пойду на кухню, доделаю работу, - она даже не смотрит на меня. Жалеет о вчерашнем. Это неприятно. - Брось, сегодня суббота. Времени девять часов утра, - я не хочу, чтобы она жалела о вчерашнем. - Оставь свои книжки и иди сюда. - Зачем? - испуг ясно слышен в её голосе. Черт возьми, неужели поцелуй со мной - самая огромная ошибка в её жизни? - Я не хочу лежать здесь один. Девушка стоит на месте, кажется, подсознательно убивая себя одними только мыслями. Я знаю, что такое убивать себя мыслями. - Хватит всё обдумывать, у тебя всё равно нет выбора, - небрежность в собственном голосе меня настораживает, но, как ни странно, она эффективна, потому что Эшли, всё еще не поднимая взгляда, направляется к кровати. Она мимолетно заглядывает в мои глаза и ложится как можно ближе к краю. Действительно, на что я надеялся? Я ложусь к ней лицом, не пытаясь даже подвинуться ближе, и не замечаю, как засыпаю.***
На пути к Кэлтону я заезжаю в небольшое кафе, завтракаю и обдумываю планы на сегодня. Когда приезжаю в офис, меня уже ждут. Все документы подготовлены у секретаря. Но мне все же нужно увидеться с ним лично. Я без лишних слов миную молодую девушку за стойкой и вхожу в кабинет. - Добрый день, - сажусь на стул напротив мужчины. - Добрый день, мистер Стайлс. Чем могу быть полезен? Документы должны быть у секретаря, - профессор выпрямляется на стуле. Видно, что он слегка удивлен моему визиту. - Осталось две недели учебы, верно? - Три, если быть точным. - Я хотел бы посмотреть отчет об успеваемости Эшли. - Но... - Я знаю, что он хочет сказать, что без её добровольного согласия я не могу просматривать её личное дело, но меня это не волнует. Я перебиваю мужчину настойчивым тоном: - За последние пол года. - Но мы, к сожалению, не можем предоставить вам подобную информацию. - Профессор, давайте не будем тянуть время, - я облокачиваюсь на спинку стула. - Звоните своей секретарше или кому там следует. Мужчина, не долго думая, обращается к компьютеру, делает несколько кликов мышкой и разворачивает монитор ко мне. Отчет по успеваемости до конкретного момента идеальный. Она собиралась закончить университет на отлично. Сейчас у нее выходит две четверки, и присутствует огромный пробел - отсутствие на лекциях. - Что мы с вами можем сделать, чтобы улучшить ситуацию? - я сегодня достаточно вежлив. - Предполагаю, что мисс Тейт и так сделала все возможное, чтобы улучшить свои результаты. - Нет, вы меня не поняли, - я встаю со стула и направляюсь к окну за спиной профессора. - Я спросил, что МЫ с вами сможем сделать. Я слышу различные шорохи за спиной, слышу, как мужчина ерзает на стуле, слышу, как он берет в руки телефонную трубку и набирает какой-то номер. Мне заранее известно, что исправить какие-то две оценки для него не должно быть проблемой. - Анна, будьте добры, выясните, не ушли ли еще домой мистер Янки и мисс Реймонд. Если они все еще на своих рабочих местах, пригласите их ко мне в кабинет. В комнате повисает тишина, и, должен признать, я наслаждаюсь ей. Мои мысли покинули меня на время, давая расслабиться. За окном светит солнце, лето почти в самом разгаре. Небоскребы отражают свет друг от друга. На самом деле, я никогда не думал, что еще вернусь в это здание после учебы. - Её отец звонил, - мистер Кэлтон заставляет меня обернуться и разворачивается сам ко мне лицом в своем черном кожаном кресле. - Когда? - Вчера вечером, - мужчина достаточно спокоен. - Надеюсь, вы сказали ему, какая умница у него дочка? - Конечно сказал. Его дочка ведь действительно умница, - он одаривает меня самоуверенным взглядом. - Они приезжают на её выпускной. - Вы не открыли для меня ничего нового. - Что же вы собираетесь предпринимать? - К своему выпускному она уже вернется в свою квартиру, - я жду этого момента уже очень долго. - Вы не откроете мне цель ваших манипуляций невинной девчушкой? - Не суйте нос не в свое дело, профессор. - Но её отец спрашивал о вас. - Мой разум бросается в бегство. Не готов к такому повороту событий. - Что вы имеете в виду? - я стараюсь сохранять спокойное состояние. - Я имею в виду, что они знают о вас, - мужчина складывает ладони и переплетает пальцы перед собой. - Они знают, что у их дочери есть молодой человек. - Откуда? - Я не вдавался в подробности, мистер Стайлс, - его спокойный тон выводит меня из себя, и только я собираюсь сдвинуться с места, как дверь в кабинет открывается, и вслед за секретарем в комнату заходят женщина и мужчина средних лет. - Добрый день, - они произносят друг за другом, обращаясь к нам обоим. - Добрый день, мисс Реймонд, - профессор указывает на один из стульев перед собой. - Добрый день, мистер Янки. Думаю, вы уже знакомы с мистером Стайлсом, - я киваю в знак приветствия и встаю рядом с креслом профессора. - Он хотел бы... Я имею в виду, мы хотели бы узнать, как обстоят дела с успеваемостью у одной из ваших студенток - Эшли Тейт? Преподаватели переглядываются между собой, и первой тишину решает нарушить мисс. - Твердая B по социологии - это очень хорошая оценка, - женщина смотрит лишь на Кэлтона. Профессор поднимает свой взгляд на меня и, видимо, читает всё по глазам. - Можем ли мы каким-либо образом повысить данные результаты? - Но дело в том, что мисс Тейт пропустила слишком много лекций. Оценка А с таким количеством пропущенных часов не предусматривается, - смотря на эту отчаянную женщину, я понимаю, почему моя милая подопечная не смогла найти с ней общий язык. - Но нам ведь не помешает еще один диплом с отличием в статистике? Как вы считаете, мистер Янки? - Я буду вынужден согласиться, мисс Реймонд. Эшли Тейт одна из моих самых прилежных учениц, - мужчина уверенно произносит слова. Я рад, что он их запомнил с нашей последней встречи. - Что скажете, мисс Реймонд? - мистер Кэлтон дипломатически ведет беседу. Женщина поворачивается ко мне и окидывает меня взглядом с головы до ног. Стервозность ей ни к лицу. Она снова смотрит на мистера Янки и продолжает молчать. - Ну, что скажете, мисс Раймонт? - мой голос отдает хрипотой. - Мисс Реймонд, - она поправляет меня и вновь оглядывает с головы до ног. - Эшли действительно очень хорошая ученица, - мне не нравится, как она произносит ее имя, - и мне... - И вам совсем не трудно поставить ей отлично, - я заканчиваю предложение за нее. - Мне не трудно, но насколько справедливо это будет по отношению к другим ученикам? - именно поэтому я не люблю иметь дело с женщинами. - Мы говорим здесь сейчас не о справедливости, - я не умею быть таким же дипломатичным, как профессор, - да и, к тому же, вы можете не быть такой стервой и поставить отлично всем, кто трудился и стремился к данной отметке. - Простите? - она удивлена. Смотрит на Кэлтона так, будто он контролирует мои слова. - Вы не ослышались, - я не вижу причин молчать. - Как вы смеете?! - Мисс Реймонд, прошу вас извинить мистера Стайлса. Давайте пойдем на компромисс, - профессор вовремя вступает в беседу. - Эшли прекрасно успевала по вашему предмету предыдущие годы. Я думаю, она заслуживает отличной отметки. Девушка не виновата в том, что произошло в её жизни. Мистер Янки тоже наклонился к мисс и что-то шепчет. Я разворачиваюсь обратно к окну во избежание дополнительных комментариев. Некоторое время спустя дверь в кабинет захлопывается, и я разворачиваюсь к профессору. - Видите, не так уж и сложно это было, - забираю документы Эшли с его стола и направляюсь к двери. - Вы приглашены завтра на бал? - Да, конечно, - мужчина опирается локтями на стол. - Тогда до завтрашнего вечера, - я выхожу из кабинета и направляюсь к выходу. - Мистер Стайлс! - девушка выкрикивает мое имя. Я разворачиваюсь и вижу направляющуюся ко мне секретаршу. - Вот, возьмите. Эти документы случайно выпали из папки, - она протягивает мне большой белый конверт. - Спасибо, - не обращая внимания на сверкающую белоснежную улыбку девушки, я разворачиваюсь и выхожу из здания. В машине раскрываю конверт, достаю оттуда паспорт и какие-то счета и раскладываю их по файлам в основной папке. Треть дел на сегодняшний день выполнена. POV Ashley Я просыпаюсь в пустой кровати и осматриваюсь по сторонам. На мгновение все вчерашние события кажутся сном. И сегодняшнее раннее утро кажется сном. Но это мгновение, к сожалению, не вечно. Я ненавижу себя за свою слабость. Будь я хоть капельку сильнее, закрыла бы вчера глаза, отвернулась и вдохнула бы другой воздух - не его. Мне хочется бежать. Бежать подальше от этого места, подальше от него. Чтобы больше никогда его не видеть, не смотреть в зеленые глаза, не слышать голос, не чувствовать его тепло. Мне хочется бежать, но он снова здесь. И я заранее знаю, что ничего не получится. Гарри заходит на кухню и достает из холодильника какие-то продукты, в то время как я склонилась над тетрадями за столом. Чувствую себя крайне неловко. Мне трудно от того, что он молчит. - Как спалось? - звук одного только его голоса заставляет меня вздрогнуть. - Хорошо, спасибо, - мне следует спросить у него встречный вопрос, но ему вчера плохо спалось. Я не хочу напоминать. - Я не слышала, как ты ушел, - слова слетают с губ почти шепотом, и я мгновенно жалею о них. Я ненавижу говорить рядом с ним все, о чем думаю. - Я не стал тебя будить, - Гарри ставит тарелку с двумя бутербродами на стол напротив меня и садится. - Спасибо, - все еще шепчу. - Экономика? - он разворачивает одну из моих тетрадей к себе и вчитывается в написанное. - Да, - я забираю тетрадку обратно и пытаюсь сосредоточиться. С каких пор все настолько плохо? - Я приготовлю ужин? - набираюсь сил, чтобы взглянуть на него. Не жалею. Гарри улыбается и взмахивает руками с бутербродом. - Это твой ужин? - немного легче. Он не вспоминает, я забываюсь. Все как раньше. - Да. - Я приготовлю ужин. Я поднимаюсь со стула, складываю и убираю все свои тетради, попутно размышляя о блюде, которое буду готовить. Открываю пару шкафчиков, чтобы немного освоиться, все еще не приняв решение. Мне нужен интернет, чтобы хоть что-то выбрать. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Гарри, который берет в руки второй бутерброд. Наши взгляды встречаются, и он роняет бутерброд обратно на тарелку, широко улыбаясь. Я не могу ему не ответить. - Мне нужен интернет, - застенчиво смотрю на него, надеюсь, что не откажет. Выражение его лица слишком резко сменяется на задумчивое, и все надежды мгновенно идут под откос. Гарри выходит из-за стола и оставляет меня одну на кухне. Мне казалось, я научилась общаться с ним. Ладно, я привыкла. Стараюсь сообразить что-нибудь быстрое и не очень затратное. Открываю холодильник, чтобы проверить наличие продуктов, и понимаю, что напрасно, потому что в этом холодильнике маленький супермаркет. Было бы проще выбрать, если бы я была ограничена в продуктах. Возможно, пасту? Или ризотто? Я сама не знаю, чего хочу. Облокачиваюсь на столешницу и вдыхаю воздух. Почему все так сложно в последнее время? С каждым днем все труднее и труднее собрать свои мысли. Я все чаще и чаще не знаю, чего хочу. Не могу составить распорядок дня, не могу сосредоточиться на конкретном задании. Это похоже на болезнь, только я такой раньше не встречала. Выпиваю стакан воды и надеюсь на то, что это станет моим лекарством. Сосредотачиваюсь и решаю приготовить ризотто. Осматриваю кухню, чтобы запомнить, как все выглядело изначально, и принимаюсь открывать все шкафчики в поисках пропаренного риса. Нахожу полную банку и поднимаюсь, чтобы поставить ее на столешницу перед собой... - Эшли, - вздрагиваю и резко вдыхаю воздух. Он меня напугал. Стеклянная банка выпадает из рук и катится по столешнице с характерным звоном. Гарри ловит ее и умиротворенно ставит на донышко. Он едва заметно улыбается моей реакции. - Думаю, сама разберешься, - парень кладет передо мной мини айпад и опирается одной рукой на темную каменную столешницу. Он достаточно близко, чтобы мне было трудно дышать. Я все еще прихожу в себя, смотрю на айпад, затем на него и снова на айпад. - Спасибо, - нахожу в себе смелость улыбнуться и решаю, наконец, взять себя в руки. Вдыхаю воздух и смело беру в руки айпад. Он обычный человек. Набираю в поисковике название блюда, и на странице высвечиваются сотни ссылок. Гарри все еще стоит рядом, кажется, наблюдает за мной. Это так странно - перестать бояться его, считаться с ним на равных. Он поворачивается лицом к айпаду, и наши плечи соприкасаются, я держу себя в руках и продолжаю листать страницы. Чувствую исходящее от его тела тепло и улыбаюсь собственным глупым мыслям. Неуверенно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он улыбается и продолжает смотреть на экран. - Я могу помочь тебе, - Гарри разводит руками и окончательно нарушает мое личное пространство, заставляя меня машинально слегка отклониться назад. Я все еще не могу привыкнуть к тому, что я ему верю. - Нет уж, не надо, спасибо, - запихиваю все свои мысли в дальний угол и достаю из шкафа сковородку и маленькую кастрюльку. Стараюсь вести себя непринужденно. Я могу быть ему другом. Я очень на это надеюсь. Меня волнует то, как резко поднялось мое настроение с момента, как он уронил бутерброд на тарелку. - Уверена? - Гарри слегка наклоняется вперед, и я отвожу взгляд. Я выдержу это напряжение. Беру стакан и насыпаю рис в кастрюлю. Мне нельзя обращать на него слишком много внимания. - Уверена, - мой голос меня не подводит, звуча достаточно серьезно. Мой извечный мучитель улыбается, наклоняется к вазе с яблоками, берет одно и разворачивается, чтобы покинуть кухню. - Тогда я у себя в кабинете, - я машинально оборачиваюсь, потому что он обращается ко мне. Гарри улыбается, кусает яблоко и скрывается за светлой стеной. Бутерброд так и лежит на тарелке на столе. Я разворачиваюсь спиной к столешнице и выдыхаю воздух, застрявший в легких. Не могу поверить в происходящее. Победив его на кухне, мне кажется, будто я выиграла мировую войну в одиночку. Вся сложность в том, что мне приходится противостоять ему и противостоять себе одновременно. Контролировать все свои действия, контролировать эмоции. Я боюсь оказаться единственной, кто шагает навстречу. Я не хочу, чтобы он думал, что мне хочется шагать ему навстречу. Я и сама не хочу так думать. Я ненавижу, что забываю думать о том, кто он такой. Ненавижу, что не хочу об этом думать. Все настолько запуталось в моей голове, что я сама не помню границ. Я пытаюсь их расставить на свои места, но не понимаю как. Пытаюсь сообразить, где начертить линию и построить стену, но только лишь собираюсь поставить первые пару блоков, как они падают. Он их сбивает. Будто рушит и говорит, что я ошибаюсь, что граница совсем не здесь. Я устала пытаться понять. Так же, как и устала строить. Останавливаюсь на мысли о том, что сегодня с утра мной уже всё было решено. Все дни до этого были представлением, его спектаклем. Осталось еще пару таких дней, и меня отпустят домой из этого кукольного театра. Только эти два дня я буду различать границу между спектаклем на сцене перед публикой и закулисным миром. Я больше не дам красочной постановке перенестись в реальную жизнь. И я очень надеюсь, что он не захочет превращать реальную жизнь в свою сказку. Потому что я с детства люблю сказки. От молчания мы перешли к крикам, от криков к спорам, от споров к дружбе и дальше идти некуда. Все лишнее было ночью. Порой ночь хуже наркотика, хуже алкоголя. Я себе прощаю ее влияние, у меня еще не выработался иммунитет.***
Осталось пять минут - и все будет готово. Не уверена, что готова идти к нему в кабинет. Что мне сказать? Хватит ли сил что-нибудь сказать? Вдруг он будет занят, или работа испортит его настроение, или вспылит из-за того, что я его отвлеку? Я ему позвоню. Глупо, но так легче. Отправлю SMS - еще лучше. - Пахнет заманчиво, - его голос заполняет комнату еще до того, как я успеваю взять телефон в руки. К своему удивлению, я не пугаюсь. Я даже следую своим мыслям и поднимаю крышку, чтобы проверить готовность блюда. Оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он направляется ко мне. Он облокачивается на столешницу, и я рада чувствовать его хорошее настроение. Я рада, что последнее время оно у него почти всегда хорошее. Две недели пролетели незаметно. Кажется, что еще вчера у меня появилось новое теплое осеннее пальто, и я радостно шагала в нем в университет, как в школу после каникул, а уже пора переходить на легкие жакеты, можно даже от них отказаться. На улице лето. - Спасибо, - я накрываю сковородку крышкой и поворачиваюсь к нему лицом. - Долго еще? - Нет, уже почти готово. Садись, - открываю верхний шкафчик и тянусь, чтобы достать тарелки. Не знаю, как миссис Хорвей справляется с этим. Гарри протягивает руку и ставит две тарелки передо мной, заставляя меня усмехнуться. - Не за что, - он улыбается и продолжает издеваться надо мной взглядом. - Садись. Чего ты стоишь? - я решаю не сдаваться и так же смотрю на него. - Жду. - Чего ждешь? - Тебя. Я сдаюсь и опускаю взгляд. Снова сдаюсь. Он снова рушит стены. Чувствую, как Гарри отходит от меня, и оборачиваюсь, не знаю зачем. Он достает столовые приборы из шкафчика и раскладывает их на столе. Замечает, что я наблюдаю за ним, и самодовольно улыбается. Я накладываю ризотто в тарелки и ставлю их на стол, в то время как Гарри достает бокалы. Бокалы? - Бокалы? - Думал, ты не откажешься от вина? Белого? - он смотрит на меня, будто спрашивает соглашения, и одновременно ставит их на стол, будто у меня нет выбора. - Не думаю, что это необходимо, - алкоголь действует на меня очень быстро. - Один бокал тебе не навредит, - он снова самодовольно улыбается и достает из шкафчика бутылку вина. Рядом с ним лишь иллюзия выбора. Он создает её слишком умело. - Один бокал, - я слегка нервно улыбаюсь и сажусь за стол. Чувствую, как атмосфера вокруг становится знакомой. Никакого дискомфорта. Я могу спокойно говорить, спокойно смотреть на него, смеяться и улыбаться. Иногда мне кажется, что он мной манипулирует. Когда ему нужно, чтобы мне было комфортно, он как-то умудряется это организовать, когда ему нужно, чтобы мне было не по себе или же вообще дрожали коленки, это также не составляет ему огромного труда. Остается лишь спрашивать у мира, почему мои ниточки марионетки достались именно ему?..***
- Сколько времени? - я встаю из-за стола, чтобы убрать наши тарелки и бокалы в посудомойку. Гарри, все еще сидя, смотрит на свои наручные часы и снова на меня. - Половина десятого, - он опирается на сложенные руки на столе и наблюдает за каждым моим шагом. Я мысленно удивляюсь, как быстро пролетело время. Мы садились за стол около семи часов. Улыбаюсь своим глупым мыслям и ставлю тарелки в посудомойку. Это был самый спокойный мой ужин с ним, не учитывая смех и разлитую воду. Он действительно налил мне всего лишь один бокал вина. Этот бокал был по-настоящему необходим. Я не помню, куда испарилась вся стеснительность и вечно пинающие меня мысли о том, что это не мой дом и что он не мой друг. Даже сидеть напротив него не было пыткой, как раньше. Сейчас, встав из-за этого стола, я чувствую, как сказочная оболочка вокруг нас трескается. Мне снова неловко, и я не знаю, что делать дальше. Нужно было выпить немного больше. Я разворачиваюсь, чтобы вернуться к столу за бокалами, и почти врезаюсь в Гарри. Машинально выставляю руки вперед и обжигаю свои холодные пальцы о его грудь. Отдергиваю руку и закрываю глаза в безысходности с необъяснимой улыбкой на лице. Парень резко поднимает руки с бокалами вверх, и я начинаю немного нервно по-детски хихикать. Он опускает бокалы в посудомойку и выпрямляется рядом со мной, опираясь рукой о столешницу. Он сегодня весь вечер надо мной издевается. - Спасибо. - Да не за что, - я отвечаю шепотом на его шепот. В комнате повисает неловкая тишина. - Как насчет фильма? - Гарри протягивает руку ко мне за спину, заставляя нервно обернуться. Он берет в руки айпад, который я оставила после готовки. - Смотря какого фильма, - удивляюсь своим чересчур кокетливым словам. - Ну только не "Дневник памяти"... Я лишь продолжаю улыбаться. Немного потерялась во времени. Немного потерялась в реальности. Немного. Совсем чуть-чуть. Мы ведь обычно готовим друзьям ужин и после смотрим с друзьями фильмы? - Только не ужасы, - мы выходим из кухни и проходим в гостиную. Гарри улыбается моей просьбе и садится на диван напротив огромной плазмы. Я все еще стою в проходе, уставившись в одну точку и схватившись рукой о стену, будто ловлю момент. - Эшли? Момент стоит того, чтобы быть пойманным. Поднимаю голову и вхожу в комнату, медленно продвигаясь к диванам. Я не уверена, что мне делать дальше. Я последнее время ни в чем не уверена. Опираюсь на спинку одного из диванов и закрываю глаза. На мгновение мне кажется, что действительно теряю сознание. Мне впервые в этом доме так тепло, впервые мои щеки болят от смеха и улыбок, впервые я чувствую себя собой. - На, выбери пока фильм, - его голос отрывает меня ото сна. Он стоит прямо передо мной. Я выпрямляюсь, и Гарри с серьезным лицом дает мне в руки айпад и направляется куда-то за мою спину. Решаю не провожать его взглядом, сажусь на диван и начинаю пролистывать обложки разных фильмов. Я не имею ничего против ужасов, просто знаю, что не смогу посмотреть их спокойно рядом с Гарри. Я всегда пряталась за Ханну. Я не могу позволить себе прикасаться к Гарри. Останавливаю свой выбор на мультфильме, потому что это самое безобидное, что может быть. "Холодное сердце". Я давно хотела его посмотреть, но как-то руки не доходили. Не успеваю подумать о том, как бы воспроизвести фильм на экране, как диван рядом со мной проминается, а айпад улетает из рук. Я устремляю на Гарри возмущенный взгляд, а он лишь вручает мне пиалу с попкорном. Он снова усмехается и включает телевизор. От безысходности я запихиваю себе попкорн в рот и устремляю взгляд на экран, полностью потерянная в мыслях. Все так по-детски, как не бывает ни в одном из самых красивых фильмов. - "Холодное сердце"? - он более чем удивленно приподнимает брови и улыбается более чем обычной улыбкой. - Ты же сказал, что только не "Дневник памяти", - мне непривычно произносить при нем "ты". Я улыбаюсь. Некоторое время назад я думала, сесть ли мне рядом с ним или на соседний диван. Как он это делает? - Я надеялся на "Форсаж 6", - Гарри берет попкорн у меня из пиалы, все еще не отводя взгляда, и наступает моя очередь удивленно приподнимать брови. - Значит, зря надеялся, - я по-детски качаю головой в разные стороны с попкорном в руках и взглядом, устремленным прямо в его глаза. Меня ничего больше не смущает. Разве что их цвет и свое в них отражение. Гарри молчит. За одно мгновение его лицо становится серьезным, и улыбка также исчезает с моего лица. Марионетка. Я тону. В другую секунду он снова издевательски улыбается, и предательская улыбка на собственном лице меня губит. - Прекрати на меня так смотреть, - я не выдерживаю. Напряжение растет по секундам. Гарри все еще молчит. Он меня губит. От улыбки болят щеки, начинаю немного нервничать. Он сумасшедший - правда, не требующая доказательств. Кидаю в него попкорн и отвожу взгляд. Вновь смотрю на его наиграно-возмущенное выражение лица и кидаю еще один. Попкорн попадает ему в нос, и я начинаю смеяться. Слышу, как он смеется, и не могу себя контролировать. Чувствую, как пиала с попкорном трясется у меня в руках, и резко поднимаюсь, боясь его рассыпать. Рассыпаю немного на диван, и Гарри, не теряя возможности, кидает в меня одну за одной. Его кудри трясутся от смеха, на щеке светится ямочка, руки в воздухе. Я замечаю, какие широкие у него плечи, какие накаченные руки, и чувствую себя до боли маленькой. Я всегда была выше всех и соответственно больше всех. Я всегда себя такой находила в глазах других. В его глазах я вижу ту себя, о которой мечтала - и это больно. Больно просто потому, что через пару дней я никогда больше ту себя не увижу. Как же он так играется со мной? Заполняет все пространство вокруг своими иллюзиями. Бомбардировка попкорном продолжается, и я, уклоняясь, падаю на спину, в испуге поднимаю пиалу наверх, чтобы спасти содержимое, и смеюсь, не могу остановиться. Гарри скидывает мои ноги с дивана и тянется за пиалой наверху, но я слишком заигралась, чтобы дать ему так просто выиграть. Я ненавижу этот дом и его атмосферу, потому что не успеваю за своими действиями и чувствами. Гарри падает на меня, потому что я слишком резко отвожу пиалу назад. Он смеется. Чувствую, как становится тяжелее смеяться под его весом. Выдыхаю последний воздух, улыбаюсь. Неужели каждый перед смертью, лишаясь возможности дышать, улыбается? Он меня губит. Попкорн рассыпался за диваном. Его тело окончательно расслабляется после последнего еле слышного смешка, и наступает тишина. Я никогда не думала о том, что он будет так близко, не только физически, но и морально. Никогда даже не подозревала, что буду не против чувствовать его тепло, трогать волосы, гладить спину, находиться рядом. Я чувствую пугающее желание того, чтобы он остался вот так лежать, согревая и успокаивая. - Убит, - шепот. Я улыбаюсь и еле слышно хихикаю. С ним так тепло. Начинаю считать секунды. Не успеваю дойти и до десяти, как Гарри приподнимается на локтях и смотрит на меня. Чувствую, как он дышит. Я не могу себе этого позволить. Улыбаюсь и щурюсь, все еще пытаясь найти себя. Он тоже улыбается, и я не сразу распознаю подвох. Подвох состоит в том, что через пару секунд пиала с попкорном у него в руках, и он уже ровно сидит на диване, деловито нажимая какие-то кнопки на пульте. Не могу не улыбнуться тому, как он мастерски сдерживает свой смех. - Контрольный выстрел, - я отвечаю на его "убит", и попкорн застревает в кудрях. Держу себя в руках и с непоколебимым лицом сажусь напротив экрана телевизора и облокачиваюсь на спинку. Я все еще не улыбаюсь. Один, два, три... Гарри падает на бок, и я прижимаю к себе колени, хихикая из последних сил. Проходят минуты, он всё еще лежит. Я всё еще улыбаюсь. Наклоняюсь и забираю пульт из его теплых рук. Нажимаю на PLAY и делаю звук немного громче, не обращая на него внимания. - Ты оставишь меня здесь мертвым? - он еле слышно кряхтит, полностью войдя в роль. Я не могу больше смеяться, нет сил. - Пока не завоняешь, - мгновенно жалею о своих словах, но он смеется и поднимается, чтобы сесть ровно. - Буду знать, - Гарри ставит попкорн на столик и встает, окидывая меня взглядом. Он снова направляется в сторону кухни. Сразу как-то холодно, будто огонек тухнет. Я ерзаю на месте и все же вытягиваю ноги в сторону на диван. Смотрю на то, как он уходит, и возвращаю свой взгляд на экран, где уже начался фильм. Свет гаснет немного неожиданно. Гарри возвращается на свое место на диване и берет в руки попкорн. Все кажется слишком простым для нас двоих, но я устала думать и обдумывать. Если сейчас все так легко, значит, все так должно быть. Темнота убаюкивает, будто охлаждает воздух, чтобы стало легче дышать. Мы вдвоем в одном доме, в одной комнате, на одном диване, мирно сосуществуем. Он не кричит, не злится, не раздражен. Я не боюсь, не нервничаю, не думаю. Момент стоит того, чтобы быть пойманным. Попкорн постепенно кончается, и Гарри наклоняется, чтобы поставить пустую пиалу на журнальный столик. Я использую момент, чтобы сменить положение на более удобное. Спускаю ноги на пол и облокачиваюсь на спинку. Мы продолжаем смотреть фильм. Снова ерзаю, складываю ноги перед собой и поправляю волосы. Замечаю, как он смотрит на меня, но решаю проигнорировать, не найдя в себе сил держать позицию. В мультфильме проскальзывают пара смешных моментов, и я искренне смеюсь, слыша, как Гарри застенчиво и еле слышно усмехается рядом. Мы смеялись, мы кидались попкорном, мы смотрим мультик. Я не помню чего-либо лучше в своей жизни за последние полгода. Я очень давно мечтаю вернуться в детство. Я ненавижу признавать то, что он исполняет мои мечты. Ноги снова затекают, и от подушек за спиной напрягается спина, но так не хочется рушить тишину. Не выдерживаю и вытягиваю их. Чувствую, как он смотрит. Это не так уж и неловко. На экране всё в светлых тонах: снег, огоньки, небо - комната заполнена голубыми лучами. Снова ерзаю, прижимаю колени к себе. Кажется, будто нет для меня места на этом диване. Снова чувствую, как он смотрит. - Извини, - шепчу, как в кинотеатре, и едва заметно улыбаюсь - не знаю, почему. - Давай сюда свои ноги, - он совсем не шепчет. Присущий ему уверенный тон, и я слишком долго анализирую эти слова. - Зачем? - я знаю ответ на свой вопрос и чувствую себя немного глупо. Просто нужно время, чтобы осознать происходящее. Времени у меня не остается, потому что Гарри слегка наклоняется, перекидывает мои ноги через свои колени и притягивает чуть ближе к себе. После, как ни в чем не бывало, берет пульт и нажимает на PLAY. - Располагайся, не стесняйся. На моем лице достаточно неловкая улыбка. Я не могу себе этого позволить. - Мне так не совсем удобно, - произношу, все еще не двигаясь с места. Не уверена, что мне делать. Не уверена, что я хочу делать. - Ладно, - кажется, будто от его голоса веет холодом. Гарри приподнимает руки с моих ног, давая мне возможность убрать их с его колен. Я не двигаюсь. Я не хочу снова видеть отдаленного, совсем незнакомого мне парня. Не знаю, что делать. Боюсь ошибиться. - Ну? - его тон грубый и слишком серьезный. Как и взгляд. Я теряюсь. Снова тишина. Слышу лишь свое нервное дыхание. Не могу определиться. Устала от собственного сознания. Гарри шумно выдыхает и опрокидывает голову назад на подушку. Я сосредотачиваюсь, пытаюсь взять над собой контроль, нужно бежать. - Иди сюда, - он кладет ближнюю ко мне руку на спинку дивана. Я не могу взять себя в руки и не могу рационально мыслить. Он меня губит.Avril Lavigne - Give you what you like
Гарри снова смотрит на меня, и я чувствую то отсутствие выбора рядом с ним. Двигаюсь ближе и нерешительно кладу ладони на свои колени. Понимаю, что веду себя как ребенок, и полностью облокачиваюсь на бок, ложусь к нему на грудь, чувствую тепло. Мультик воспроизводится уже в который раз, и я расслабляюсь. Очень устала. Он забирает всю мою энергию. Чувствую, как его рука ложится на мою талию, и приподнимаю локоть, чтобы он обнял меня крепче. Мне тепло, и я верю в сказки. Почему-то забыла обо всем. Не чувствую уколов совести, запихнула укоряющие мысли в самый дальний угол, не думаю - живу. Это так приятно - чувствовать, как жизнь расплывается по венам теплым потоком. В моих легких его запах, волосы тоже пропахли им. Мне немного страшно, но я держусь. Завтра снова наступит утро. Кажется, не может быть ничего хуже завтрашнего утра. Вибрация телефона отвлекает от экрана. Он достает его из кармана свободной рукой и сбрасывает. Успеваю разглядеть звонящего - Зейн. Удивление всплывает в разуме, и я слегка приподнимаюсь, чтобы посмотреть на него. - Думал, ты спишь. - Почему не ответил? - киваю в сторону телефона и снова смотрю в эти даже в темноте светящиеся зеленые глаза. - Не хотел тебя разбудить, - его шепот меня губит, и я опускаю глаза, все еще не зная, что ответить. Перебираю пальцы и моменты вчерашней ночи. Ненавижу ночи. Слишком слабая стала. Между нами молчание и сантиметры воздуха. Я не могу себе этого позволить. Смотрю на него последний раз, готовая встать на ноги. Сама решаю уйти из тепла. Ненавижу что-либо решать. Небо рушится, я не выдержу, не выдержу. Я не могу позволить себе, но позволяю ему. Его губы такие холодные в сравнении с руками на моих щеках. Я не даю себе отчет о собственных действиях и не могу остановиться. Неуверенно касаюсь его, его груди, его плеч, его шеи. Хочу чувствовать его рядом. Запоминаю вкус его губ с оттенком фруктового сока. Кажется, мне всегда будет мало. Он опускает меня на спину, слишком бережно, до боли аккуратно. Гарри медленно кончиками пальцев обводит бедра и возвращается на талию, оставляя за собой мурашки. Я обвиваю руками его плечи, боюсь, что он испарится. И все еще не могу поверить в происходящее. Я дрожу от его прикосновений, я хочу продолжать чувствовать их. Он скользит языком по моей нижней губе. - Эшли, - его шепот обжигает. И я снова чувствую мягкие губы поверх своих. Чувствую его уверенность, настойчивость и силу. Чувствую, как он борется с собой, находясь между нежностью и страстью. Чувствую, как мое тело реагирует на его теплые руки. Чувствую, как тону. Он целует меня с каким-то ранее незнакомым мне неутолимым желанием, заставляет хотеть быть его. Скользит рукой под тонкую кофту, касаясь кожи, рассылая электрический ток по всему телу. Он не уверен в своих действиях, впервые со мной такой, впервые, будто спрашивает разрешения, будто боится нарушить границы. Границы, которых нет. Нет, потому что я дышу его воздухом, я тону в его глазах, я частичка его, и нет возможности освободится. Я сдаюсь, запускаю руку в его густые волосы и полностью растворяясь в тишине. Впервые молчание между нами красивый звук. Я никогда прежде не знала, что молчание бывает таким сладким.