Audio: Sound of love — Hozier Night time — The XX Monster — Imagine Dragons High Hopes — Kodaline
Необязательно падать в воду, чтобы почувствовать, что тонешь. Правда? Джоди Пиколт.
POV Ashley — Я считаю, что человек не может просто взять и бросить курить. — Мы заходим внутрь дома и начинаем снимать обувь. Всю дорогу мы спорили о разных вещах и ни разу не нашли компромисс, просто переводили тему. Мне нравится, когда он со мной разговаривает. Нравится слушать его выводы, аргументы и истории, которые он очень редко рассказывает. После мороженого мы сели в машину и поехали. Первые минуты было тихо. Я не знала, что сказать, и он тоже. Стесняюсь его. Он не может так просто подходить ко мне и обнимать меня. Не может, потому что делает только хуже. А я не могу оттолкнуть его. Не знаю, почему. Я не знаю, как вести себя с ним. Мне не нравится эта неопределенность. Я не могу позволять не своему парню обнимать (целовать) меня, но и не могу назвать Гарри своим парнем. Голова болит от мыслей. — Я тебе говорю, что может. — Мы проходим на второй этаж. Мне нравится, когда он относится ко мне, как к своему другу. Спорит со мной, шутит, говорит очень много. Этого Гарри нельзя сравнить с тем Гарри, которого я видела четверть года назад. — Как? Рано или поздно он все равно снова зажигает сигарету, — я открываю дверь в комнату и прохожу внутрь, все ещё придерживая подол платья. — Просто может, поверь мне, — Гарри следует за мной. Я направляюсь к окну. На улице уже темно. Черный лес одновременно отпугивает и заманивает своей неизвестностью. Хочется окунуться в неё и забыться. Мне очень сложно дышать. Я очень хочу понять. Понять, что происходит со мной и вокруг меня. Гарри кидает пиджак на кровать и подходит ближе ко мне. — Если ему вдруг снова захочется, он не сможет удержаться. Это доказано, Гарри, — не оборачиваюсь, произношу ровным тоном. Надеюсь на что-то хорошее. Мы все еще играем, все еще улыбаемся, но мне уже нужна помощь. Мне не выбраться одной. Я слишком много чувствую. Чувствую, как он подходит ближе, чувствую энергию его тела. Разворачиваюсь к нему лицом. Он слишком близко. Мне некуда отойти. Гарри устремляет свой уверенный взгляд в мои глаза. Наклоняется ближе, не прерывая зрительного контакта. Я чувствую его теплое дыхание на своих губах. Между нами пара миллиметров. Мне нечем дышать. — Сможет. — Его глаза прикованы к моим, и тихий шепот звучит так громко. Он не дает мне ответить, накрывая мои губы своими. Я не понимаю. Я совсем ничего не понимаю. И хочется кричать… Кричать на него за то, что он делает со мной; кричать на себя за то, что я позволяю ему это делать; кричать на весь мир за то, что он отпускает меня тонуть в этих руках. Я знаю, как называется моя болезнь, но так боюсь произнести вслух. Он кладет свои руки на мою талию, я обнимаю его за плечи. В этой темноте нет места для нас по раздельности. Его губы двигаются синхронно с моими, и все вокруг кажется прекрасным. Мне нужно лишь покрепче обнять его, чтобы не опуститься на дно. Или же опуститься, но с ним… Я лишь чувствую, как он прижимает меня ближе к себе, заставляет почувствовать себя ужасно нужной, опускает руки на мои бедра и снова возвращается на талию. Проводит кончиками пальцев вверх по позвоночнику, оставляя мурашки на светлой коже. В голове крутится мысль, что я хочу, чтобы он прикасался ко мне всегда. Хочу всегда чувствовать себя в безопасности и желанной в его теплых руках. Он прислоняет меня к окну, и тело пробирает дрожь от холодного стекла или от того, что нас видно, или от его теплого дыхания на моей шее, или от него… Моя болезнь страшна тем, что от неё люди перестают думать. Они становятся готовы на все ради её источника. Я чувствую, как она медленно пробирается мне под кожу. Я чувствую, как это больно. Гарри целует мою шею, опускает руки на ноги и начинает медленно собирать подол платья в своих ладонях, поднимая его. Он нежен со мной. Он со мной приятен. Я все ещё в сознании, все ещё понимаю, что он делает. Но я также все ещё больна. И я не хочу лекарства. Я хочу заболеть до конца и не выздоравливать. Обвожу его плечи руками, не могу удержаться, вдыхаю воздух. Уже чувствую, как оголились мои ноги. Еще немного, и я останусь перед ним без одежды. Боюсь. Но боюсь не его. Боюсь ошибиться. Ведь позволить человеку видеть тебя обнаженным, значит, верить. Значит, хотеть, чтобы он знал тебя полностью. Так, как не знает никто. Раскрыть все свои секреты, все тайны. Показать все недостатки. Значит, отдать что-то личное, чего не видел никто, чего никто никогда не увидит. Отдать себя целиком без возможности возврата. Для меня это большая ценность, потому что я не продаю своё тело. Я отдаю его раз и навсегда вместе с сердцем. Он снова меня целует. Целует настойчивее. Я запускаю руку в его кудри и чувствую, как все тело Гарри напрягается. Узел завязывается внизу живота с новой силой. Он сильно сжимает платье в своих руках. И я больно ударяюсь о дно. Гарри отходит, резко и уверенно отклоняется и делает шаг назад. Будто его обдало холодом, будто слишком неожиданно начался мороз и посыпался снег (между нами). Я неуверенно опускаю руки… Мы оба тяжело дышим, смотря друг другу в глаза. И Гарри опускает голову и снова сжимает кулаки. Теперь узел завязывается где-то в груди, вокруг сердца, отчаянно пытаясь удержать его. Не трудно было догадаться, что он никогда не захочет быть со мной. Не трудно было понять, что я для него кукла, которую всем показывают, а после ставят на полку, как украшение, даже не расчесывая ей волосы и не поправляя помятое платье. Напряжение в воздухе не дает пошевелиться. Один, два, три… Его телефон звонит. Мое сердце замедляет темп, оставляя меня идти по краю. — Да? — он берет трубку в самый последний момент. Я все ещё вижу, как кровь переливается в венах на его руках. Ноги подкашиваются. Хочется спуститься вниз, поджать коленки и закричать. — Окей, — Гарри кладет трубку и вновь смотрит на меня. — Одевайся, — он произносит это почти шепотом. Я лишь смотрю на него, не в силах что-либо произнести, отчаянно пытаясь справиться с болью и подступающими слезами. Качаю головой и поправляю руками платье. Я не справлюсь… — Эшли, одевайся. Нужно отвезти Ханну в больницу, — его тон спокоен. Он лишь настойчиво добивает меня взглядом. Тело сковывает ещё большая боль. Ханну в больницу… Я еле вдыхаю воздух. Продолжаю смотреть на него испуганным, сдавшимся взглядом. — У неё серьезные травмы, ей придется пролежать в стационаре пару недель. Ей должны выплатить страховку, и Маркус не может оставить её у себя, потому что её будут искать в университете. У вас же сессия, — он старательно выговаривает каждое слово, словно боится, что я не пойму его. Я и не понимаю… Отхожу от окна к своему чемодану. Достаю оттуда джинсы и футболку и направляюсь в ванную. POV Harry Она снова спорит со мной. Так открыто и не стесняясь… И не сдается. Я люблю спорить с ней. Возможно потому, что наше общение — один большой спор между небом и землей. И для согласия нужно, чтобы небо упало на землю, ведь земле труднее взлететь. Но она никогда не упадет, а я никогда не научусь летать. — Сможет, — наклоняюсь ближе к ней. Хочу вдыхать её запах. Хочу снова прикоснуться к её губам. Я так долго этого ждал на праздновании. Так долго ждал, чтобы, наконец, увезти её оттуда, никому больше не показывать, спрятать для себя. Не жду её ответа, потому что знаю, что она не сможет ответить, когда я так близко. Она до сих пор стесняется. Слишком хорошая. Я не могу отказать себе в том, чтобы прикоснуться к ней и почувствовать её руки на своих плечах. Прижимаю ближе к себе, потому что не могу держаться на расстоянии. Хочу забыться в ней. Забыть работу, договоры, гонки, Брайана, Ханну, забыть всех… кроме неё. Опускаю руки на бедра и получаю желанный вздох взамен. Мне нравится, как она реагирует на мои прикосновения. Нравится, как все её тело напрягается, как она отчаянно сдерживает свой голос на выдохе, как старается не показывать свои желания. Я знаю, что ей тоже это нравится. И знаю, где мне нужно прикоснуться к ней, чтобы получить тот самый вдох, и знаю, как. Прислоняю её к окну и целую её светлую кожу. Медленно спускаюсь к шее, к ключицам, оставляя за собой несколько темных пятен, потому что хочу видеть на ней себя. Хочу, чтобы все видели. Аккуратно собираю подол платья в своих руках, чтобы снять его, потому что оно мешает спускаться ниже, мешает мне насладиться ей. Вдыхаю приятный пряный аромат её волос. Я понимаю, что не могу больше продолжать, потому что не удержусь. Если я раздену её сейчас, мне будет этого мало. Я хочу её полностью, но не могу позволить себе. Хуже всего то, что я хочу только её. Но не могу остановиться. Не могу себя контролировать. Целую её, надеясь найти спокойствие в сладком медленном поцелуе, но ничего не меняется. Я лишь сильнее ощущаю напряжение, когда она запускает руку в мои волосы. Кажется, словно я схожу с ума. Словно ничего не может удержать меня перед ней. Не хватает никакой силы воли. Я беру себя в руки. Я так боюсь ошибиться. Отхожу от неё. Слишком резко делаю шаг назад, вдыхая воздух. Будто ошпарился кипятком, обжегся. Смотрю в её глаза и вижу сначала удивление, после непонимание, затем смятение, злость и ненависть. Ненавижу себя за это. Черт возьми. Ненавижу. Не знаю, как повести себя. Я не могу развернуться и уйти. Но и не представляю, что сказать. Её взгляд меня убивает. — Да? — Я благодарен звонку Зейна. Черт. — Гарри, нужно отвезти Ханну в больницу. Маркус сказал, что в этот раз все так просто не пройдет, — его голос уставший и встревоженный. — Окей, — я не говорю ничего лишнего, потому что знаю Зейна. Она все ещё смотрит на меня самым неприятным взглядом, в котором читается недоверие и разочарование. Но я не знаю, что с этим делать. Объясняю ей, что нужно отвезти Ханну в больницу, и быстрее ухожу переодеваться. Я не нахожу себе оправдания. Я и не ищу. Мы спускаемся на первый этаж молча. Я смотрю на неё, она на меня — нет. И снова чертовски холодно. Я снова резко ощущаю это. Снова резко ощущаю, что я один. Мы так же молча садимся в машину. Я чувствую себя полным идиотом, но понимаю, что не мог поступить иначе. Как мне теперь сказать ей о том, что я не смогу отпустить её домой сегодня? Нужно что-то сделать, но я не знаю, что. — Почему Зейн не может её отвезти? Мне завтра в университет, — её твердый и уверенный голос заполняет салон автомобиля. Я благодарен уже тому, что она говорит со мной. — У него уже есть условный срок, — я смотрю на неё, но она отворачивается к окну. — Тебе нужно будет сказать, что вы были в клубе. Что ты нашла её только тогда, когда уже собиралась домой. Расскажешь, как вы приехали в квартиру, и потом ей стало совсем плохо. Ты не видела, кто её избивал. Даже не думай о том, что, рассказав правду, получишь какую-то действенную помощь от них. Сделаешь только хуже, Эшли, — я говорю спокойно, потому что знаю, что она не любит крик. — Хорошо, — получаю в ответ шепот и выдыхаю. — Выходи на улицу через час. Я приеду за тобой. — Я приеду за ней в любом случае. Мы подъезжаем к дому Зейна. Парни уже ждут у ворот. Поздоровавшись, я сажаю Эшли в машину к Ханне, и они уезжают в больницу. Мы с ребятами едем за ними. POV Ashley Ханна почти без сознания, когда я с трудом довожу её до больничных дверей. Врачи встречают нас и оперативно увозят подругу. Я пересказываю историю Гарри и сажусь в зал ожидания. Ханна хотела поговорить со мной. Я очень надеюсь, что с ней все будет хорошо. Руки трясутся. Волнуюсь. Я люблю ее, какой бы она ни была. — Девушка, вас сегодня уже не пустят к ней в палату, — медсестра касается моего плеча и заглядывает в глаза, убеждаясь, все ли со мной в порядке. Не все… — Можно я посижу здесь? — не хочу уходить. Не хочу видеть его. — Да, конечно.***
Прошло уже около полутора часов. И белые стены меня не спасают от мыслей о нём. Зачем он это делает со мной? В больнице тишина. Я не хочу уходить. Хоть и завтра в университет. — Молодой человек, вы куда? — голос медсестры заставляет меня повернуться. Гарри уверенно направляется ко мне. Я чувствую, как мурашки пробегаются по телу. Жду самого худшего. — Эшли, — он садится передо мной на корточки. Я не понимаю, почему в этом помещении ещё не слышен его крик. — Поехали домой, — его шепот меня губит. Отрицательно качаю головой в ответ. Я не хочу никуда ехать. — Не сопротивляйся. Ты все знаешь, — он поднимает меня на ноги перед собой и ждет чего-то. Я слышу лишь его взволнованное дыхание и биение своего сердца. Мы выходим из больницы на расстоянии друг от друга. Садимся в машину в полной, губящей тишине. Моя болезнь лишь надавливает с новой силой. — Извини меня, — его спокойный голос заполняет весь салон. Мне трудно дышать. — За что? — не знаю, откуда у меня силы, но я так хочу почувствовать, что все ещё не разбилась. Что все ещё могу злиться и кричать. — Ты сама знаешь, за что, — он смотрит на меня, но у меня не хватает смелости. Я не могу больше видеть его глаза. — За то, что ты закрыл меня в своём доме? Или за то, что ты распускаешь свои руки? Или, может, за то, что пользуешься мной, совсем не волнуясь о том, что рушишь мою жизнь? Я ожидаю ответа, но его нет. Он внимательно следит за дорогой, лишь только крепче сжимая руль в своих ладонях…