Серебряный кулон

Белая Королева, отделавшись наконец от навязчивых фрейлин, заперлась в своих покоях, надеясь хоть немного отдохнуть. Потирая виски, она подошла к зеркалу, чтобы поправить волосы; в комнате царил полумрак, однако света вполне хватало, чтобы различить в отражении молодую еще, но усталую женщину. Эту усталость выдавали глаза: тонкая сеточка сосудов в этот вечер была особенно хорошо заметна, как и очерчивающие контур тени, а где-то в глубине, если присмотреться, видна была застарелая, изредка напоминавшая о себе тоска. В довершение всего, серебряная цепочка, обвивавшая шею женщины, словно душила ее. Наверное, хозяйка и сама почувствовала что-то подобное, потому что немного оттянула цепь, вытащив небольшой кулон. Задумчиво рассматривая его в зеркале, Королева крутила в пальцах цепочку и чувствовала, как на нее медленно накатывают воспоминания — едва ли не самые приятные в ее жизни. Худенькая девушка в темном платье сидела на мягкой, нагретой солнцем траве и расчесывала длинные, почти до талии, темно-рыжие волосы, рассматривая свое отражение в быстрых водах мелкой речушки. Эта девушка, несмотря на кажущуюся неуместность человека в пронизанном спокойствием и умиротворением пейзаже, удивительно органично вписывалась в него: в блестящих синих глазах отражались речка и небо, медный блеск волос, по которым скользила перламутровая расческа, дразнил солнечные лучи, а платье, неизбежно измявшееся после долгого сидения на коленях, имело в себе что-то от скал, видневшихся на горизонте — там брала свое начало река. Однако спокойствие продолжалось недолго. — Опять причесываешься? — на пригорке стоял только что появившийся там молодой человек. Его светлые волосы были взъерошены, а взгляд зеленоватых глаз выдавал раздражение, владевшее его хозяином. — Нортон! — Лисса вздрогнула от неожиданности, уронив расческу в воду, и печально произнесла, провожая ее глазами: — Почему ты всегда так неожиданно появляешься? Я из-за тебя расческу уронила… Что теперь делать? — Что-что, отмотать время, и дело с концом, — ворчливо произнес Нортон, спускаясь. — Вечно вы, женщины, все усложняете, матушка моя тоже… Она тебя, кстати, зовет. Уходить от теплого солнца, журчания реки и тихого шелеста листьев к матушке Нортона, которая в очередной раз загрузит какой-нибудь ерундой, — что может быть хуже? Лисса вздохнула, закатив глаза, и стала нарочито медленно и лениво подниматься. Нортон, оценив настроение девушки, преодолел последние метры, разделявшие их, и мягким, но вполне решительным нажатием на плечи заставил ее опуститься обратно на траву. Впрочем, Лисса не особенно сопротивлялась. — Зачем ты их постоянно расчесываешь? Для кого? Для матери моей, что ли? — поинтересовался Нортон, ласково проводя рукой по длинным шелковистым волосам. — Конечно, нет, — Лисса улыбнулась и слегка пожала плечами. — Для тебя, — это она произнесла тихо, шепотом, однако молодой человек расслышал и беззлобно фыркнул, продолжая перебирать темно-рыжие пряди. Девушка недовольно прищурилась: ей не слишком нравилось, когда кто-то дотрагивался до ее волос, но для Нортона обычно делалось исключение. Пока он не заходил слишком далеко, как сейчас: легкие касания постепенно становились более настойчивыми; молодой человек приобнял Лиссу одной рукой за талию, другой продолжая гладить волосы и все больше переходя на спину; наконец, в качестве кульминации, он зарылся носом в густую гриву, и девушка извернулась в его руках так, чтобы оказаться с Нортоном лицом к лицу. — Нортон, сколько раз говорить… Не делай так. — Что, я уже и любимую девушку обнять не могу? — насмешливо спросил он, с интересом наблюдая за ее реакцией. — Можешь, — она беспомощно посмотрела ему в глаза, — но… Так, погоди, а как же матушка? — Подождет… — прошептал Нортон, и Лисса откинулась на его руки, глядя снизу вверх на красивое лицо с тонкими чертами. На губах молодого человека играла улыбка, когда он рассматривал ее большие глаза, в которых всеми оттенками переливался синий, и думал, что утонуть в них гораздо проще, чем представлялось раньше. Увлеченный изучением ее глаз, да и всего лица в целом, он склонялся все ниже и ниже и чувствовал, как сердце девушки уже забилось быстрее в предвкушении поцелуя… Которого не последовало. В последний момент Нортон отстранился, разрывая зрительный контакт, а заодно и атмосферу, окружавшую берег реки этим погожим днем, и громко рассмеялся. Разозленная Лисса резко высвободилась из его объятий и, путаясь в длинной юбке, вскочила на ноги, сверля Нортона сердитым взглядом. — Ой, прости, — он перестал смеяться. — Просто я вспомнил про матушку, — губы вновь растянулись в улыбке, — и представил, как она будет злиться. — Ах так? Ну тогда я пошла! — Стой-стой! Думала, я просто так, только позвать пришел? — Нортон напустил на себя загадочный вид. — Смотри, что у меня получилось сегодня. Он вытянул вперед ладонь с чем-то, зажатым в ней и потому не видным. Лисса хотела было продемонстрировать свою гордость и, взглянув на руку без интереса, удалиться, однако что-то ее все-таки заставило подойти чуть ближе к Нортону. Наверное, это было любопытство, обожавшее просыпаться в ненужный момент. — Ну, и что у тебя там? — спросила она как можно более холодно. Нортон, поняв, что эта битва выиграна, выдержал эффектную паузу и только потом раскрыл ладонь. Вещица, уютно лежавшая в ней, представляла собой изящный серебряный кулон в форме сердца с приделанной к нему цепочкой. В переплетении ажурных металлических кружев, в самом центре кулона, покоился синий камушек, игравший голубоватыми бликами на руке и одежде создателя. Лисса замерла, зачарованно глядя на украшение и понимая, что за него готова простить Нортону все мелкие грешки. — Нравится? — ответа не требовалось: у Лиссы все было написано на лице. — Камень я выбирал под цвет твоих глаз, хотя он не в состоянии передать их глубину. А еще… Если ты сожмешь или погладишь его, я почувствую. Ну, держи! И он бросил кулон через пару разделявших их метров; блеснуло серебро, сверкнул синевой камень — и украшение оказалось в руках девушки. — Но у тебя же никогда не получались связи на расстоянии, — с сомнением произнесла она, рассматривая кулон внимательнее. — Не получались, а теперь получились! — уязвленно заявил Нортон. — Если не хочешь, можешь не носить, я не заставляю. — Еще бы ты меня заставил! — Лисса надела кулон и спрятала его под платьем, а потом подошла к Нортону и ласково чмокнула в нос. — Прости, мне очень нравится, правда. А теперь действительно пора. Она начала медленно подниматься на пригорок, на котором недавно появился Нортон, однако через несколько секунд остановилась, обернулась и произнесла: — Если вдруг надумаешь купаться, учти: вода еще холодная, — вслед ей донесся какой-то вопрос, которого девушка уже не услышала. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Белая Королева позволила себе печальную улыбку, глядя в зеркало. Серебряный кулон, в кои-то веки лежавший поверх ослепительно-белой ткани платья, отражался в стекле, насмешливо подмигивая синим камушком, приглашая вновь вернуться к воспоминаниям. Лисса невольно залюбовалась им, как в тот, первый, раз, и прикоснулась к ажурному сердечку — сначала легко, самыми кончиками пальцев, а потом, будто осмелев, погладила его и накрыла всей ладонью. Нортон, в это время скучавший в компании красного вина и Елены на каком-то званом вечере, мягко улыбнулся.