Я проведу тебя по дороге в рай

Какой бы ни была война, ее итог один – радость для одних и смерть для других. Так было раньше, так есть сейчас, и так будет в будущем. Победители сжирают проигравших, и в этом, в общем-то, и заключается весь смысл войны. Правда, что примечательно и забавно, обе стороны считают себя заведомо победившими. Его отец, его мать, да и, в общем-то, он сам практически до самого конца глупо и свято верили в то, что они на «правильной» стороне. «Ха-ха», — ответила им на это судьба-злодейка и пнула под зад удачу, переметнувшуюся на сторону врага. Он сражался слабо и неуверенно, потому что, признаться честно, очень сильно трусил. А под конец вообще потерял палочку и был ранен в ногу. Страх, боль, дезориентация в пространстве, и вот он сидит на мокром полу в девичьем туалете, истекая темно-алой кровью. Не лучший финал. На улице душно и солнечно. Лучи света попадают в туалет через разбитое окно, тревожа привыкшие за несколько часов к темноте глаза. Пахнет сыростью и затхлостью. А еще, несмотря на то, что атмосфера всецело напоминает парилку, ему жутко-жутко холодно. Пальцы на ногах немеют, а руки потряхивает. Кажется, он теряет слишком много крови… Скоро, очень скоро за ним придут, он знает. Знает не потому, что ему сказали об этом, а просто знает. Потому что если бы победа была за ним, он сделал бы тоже самое. Пришел и убил. Раз и навсегда покончив с «личным» врагом. Да, Поттер благородный гриффиндорец, и будь это квиддичный матч или шахматы, он оставил бы все как есть. Но это совсем другая игра… Игра под названьем жизнь. Звучит пафосно, псевдо-философски и с первого взгляда так значимо, хотя на самом деле это простое слово, простое действо, определенный отрезок времени на длинном пути человечества. В ней все играют по другим правилам, которым свойственно изменяться, и никто четко не прописывает каждый сделанный тобой шаг. Ты предоставлен сам себе и в ответе лишь за себя и за свои поступки. Шаги. Медленные, сопровождающиеся хлюпаньем из-за разлитой по полу воды шаги. Пришел. Малфоем завладел новый приступ страха, и он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. «Это конец», — промелькнуло в голове прежде, чем из-за развороченной кабинки туалета показался Поттер. Его вид, пожалуй, не лучше, чем вид самого Малфоя – израненный, изможденный и обезумевший от всего того, что произошло с ним за последние несколько часов. Остановившись в паре шагов от блондина, Гарри внимательно смотрит в его глаза – серые, затуманенные ожиданием смерти, они больше не кажутся ему холодными, скорее наоборот, теперь они слишком теплые, выдают неподдельное желание жить. — Я таки нашел тебя, Малфой… Драко ухмыляется. — А я до последнего надеялся, что моя смерть будет не худощавым, шрамоголовым придурком. Видно, не судьба… — слова дались с трудом, но в интонации не слышно ни единой нотки дрожи. Он старается до конца сохранить свою честь. — Ты смеешь огрызаться, хорёк? – тон его безразличен, будто бы он играет давно отрепетированную роль, от разыгрывания которой уже становится скучно. — А ты ждал, что я начну ползать в ногах и умолять сохранить мне жизнь? — А разве этого не будет? – ни единого жеста, ни одной эмоции на лице. — Будет, — уверенно кивает Драко, — позже… — и от того лишь факта, что он сам признал это, становится тошно. Не говоря ни слова, Поттер подходит вплотную и, не раздумывая ни секунды, наступает на лежащую возле своей ноги кисть блондина. Медленно крутанув ступней чуть влево и затем придавив посильнее, он слышит легкий хруст, который сопровождается громким протяжным криком Малфоя. — Тварь! – Драко отдергивает руку, пинает Поттера здоровой ногой и пытается отползти подальше. Тщетно. Впереди — Поттер, позади — стена, по бокам — развалины. — А ты ожидал подохнуть от простой Авады? – так же монотонно, безразлично интересуется Гарри. Малфой молчит. Он ненавидит, ненавидит этого убогого задохлика за все, начиная от отказа дружить и заканчивая сегодняшней победой. — Жаль, что ты не сдох, Потти… Я бы поплясал на твоей могилке, — шипит он и тут же чувствует пинок под ребра, из-за которого на мгновение перестает дышать. После долгого откашливания несколько пинков приходятся по раненной ноге и животу. Больно. Но эта боль привычна по той простой причине, что драки между ним и Поттером были практически регулярными, и он часто получал нечто подобное, правда, тогда ему не приходилось лежать безвольной скотиной. У него не была ранена нога. И он еще видел смысл в этой жизни. — Знаешь что? – произносит Гарри, когда темнота в серебристо-серых глазах рассеивается. – Я буду убивать тебя медленно и унизительно… — он присел на корточки так, что их лица оказались в опасной близости. – Просто потому, что я ненавижу тебя. Драко бьет мелкая дрожь, но тем не менее он находит в себе силы для того, чтобы надменно усмехнуться и, издав смешок, плюнуть Поттеру в физиономию. — Я от тебя нежностей и не ждал, гнусный ублюдок… За эту выходку Гарри бьет его наотмашь по лицу так, что тот валится на правый бок, падая на осколки битого стекла. Пару минут Драко не движется. В висках стучит кровь, и голова раскалывается, будто раздавленный орех. Поттер ждать не желает и, схватив его за руку, до этого времени целую, выкручивает ее, подтягивая Малфоя к себе. Однако, вместо очередного вскрика, парень вырывается из его хватки и ударяет локтем прямо по носу. Гарри шипит и чуть отстраняется, тем самым позволяя Драко отползти за обломки развалившейся стены. Блондин забивается в узкую щель, пытаясь оградиться от неминуемой расправы, но безрезультатно. Стерев кровь рукавом серой толстовки, Поттер подходит к щели и, резко наклонившись, хватает Драко за волосы, после чего с силой выволакивает наружу. — Тебе от меня не уйти. И вот тогда до Драко, наконец, доходит весь ужас происходящего. Словно вздохнув чистого, свежего воздуха, он, несмотря на острую боль и общую слабость, пытается вырываться, кусаться и отбрыкиваться. — Отпусти меня! Отпусти… — острые зубы впиваются в запястье и Гарри отдергивает руку от его плеча. – Оставь меня! Я ненавижу тебя, подонок! Ненавижу… Но, кажется, Поттер не слышит его или, вернее, просто не хочет слышать. Снова пнув Драко, он вдруг наваливается на него сверху и яростно целует, прикусывая до крови нижнюю губу. Малфой не сопротивляется. Им вновь овладевает безразличие, отчаяние и боль. Взгляд расфокусируется и перед глазами начинает все размываться. Ко всему прочему он изумленно, насколько возможно в его ситуации, понимает, что этот поцелуй не мерзок и не противен, скорее просто безвкусен, однобок и сер. Впрочем, какая ему, подыхающему, разница? — Что ты собрался делать? – бесцветно спрашивает он, чувствуя, как Поттер сдирает с него рубаху и расстегивает на ремне серебряную пряжку. — Не догадываешься? Глаза Драко расширяются от ужаса, и он, не отдавая себе отчета, тихо скулит: — Нет… Нет, пожалуйста, Поттер…!!! Не надо… Я… Гарри надоедает вся эта возня, и он снова бьет Малфоя по лицу, после чего тот вновь замолкает и уходит в немую неподвижность. Гарри не целует, не ласкает и даже не растягивает его. Он просто ставит Малфоя раком и врывается в него, отчего тот заходится новым диким криком. Толчок. Еще один и еще. Через определенный миг кажется, что этих толчков уже сотни, тысячи и сотни тысяч. Больно и мерзко. Драко не думает о том, чтобы это закончилось. Точно так же, как и не думает о том, чтобы это продолжалось. Единственная мысль, которая посетила его голову, проста и понятна: «Я унижен, побит и трахнут… Если меня не убьет он, я убью себя сам…». Да. Это унижение. Прогибаться под Поттером и чувствовать его внутри себя. Впрочем, сил не остается ни на что… Даже на мольбы и крики. Он чувствует, как по внутренней стороне бедра медленно стекает струйка крови, и через пару толчков ощущает, как все внутри наполняется горячей, вязкой спермой, которая, после того как Поттер выходит из него, спешно догоняет стекающую струйку, смешиваясь с алой жидкостью. Парень обессилено валится на пол. Обнаженное тело быстро вбирает в себя холод мокрого кафеля. Через несколько минут, придя в себя, Поттер достает палочку и, еле слышно прошептав заклинание, направляет ее на спину Малфоя. Драко позволяет себе на миг подумать, что услышит наконец заветные слова «Авада Кедавра», но вместо этого с опаляющей оголенные нервные окончания болью чувствует, как золотистый луч прожигает кожу меж его лопаток. — Г.А.Д.К.И.Й., — тем временем по буквам произносит Поттер, выжигая надпись на его спине. Бледная кожа пузырится, плавится и кровоточит, доставляя своему обладателю такую боль, от которой он теряет сознание. Заметивший это Гарри приводит блондина в чувства очередным пинком, а после продолжает: — Х.О.Р.Ё.К., — губы его не расплываются в улыбке, глаза темны и холодны, будто лед, горло не издает приглушенного смеха. Он действует на автомате, будто ведомый кем-то. — Ну, вот и все… — шепчет наконец он и садится рядом с тихо всхлипывающим Драко, слезы которого переполнены страхом, горечью, обидой и болью. Он плачет скорее по инерции и от того, что делать ему больше нечего. Просидев без движения минут двадцать, Поттер неожиданно касается его спины и спустя несколько секунд, произносит: — Холодный… — обращаясь ни к кому в целом и к себе одному в частности. – Кажется, нужно согреть… Находясь на переферии собственного сознания, Малфой видит, как Поттер принимается одевать его, но ему уже все равно. Он чувствует. Чувствует тяжелое дыхание смерти на своем лице и ему уже абсолютно плевать, что собрался сделать с его телом этот чокнутый идиот, его душа уже где-то вне… Тем временем Поттер, одев Малфоя и скрестив на груди его руки, внимательно вглядывается в лицо. — Малфой, ты готов умереть? Драко переводит размытый взгляд на Гарри и, не в силах открыть рта, просто закрывает глаза. Он ненавидит этого ублюдка и желает гореть ему в аду вечно, но сейчас эта ненависть может подождать. На смертном одре все становится каким-то неважным. Впервые за прошедшие полтора часа Поттер улыбается уголком губ и, взмахнув направленной на блондина палочкой, шепчет: — Инсендио. Черные брюки Драко воспламеняются. Огонь распространяется быстро и вскоре языки пламени уже лижут полуалую от крови рубаху. Гарри, бросая последний взгляд на мертвенно-бледное лицо, поворачивается спиной к уже не дышащему Малфою и медленно уходит прочь, оставляя позади себя горящий труп теперь уже бывшего врага… Жестокий? Нет, ничуть, просто ему хорошо известно, что мученикам после смерти уготован рай. В мире будущего для Драко места нет.