Жить и любить

Утро наступило слишком быстро для такой длинной ночи, а поэтому потянувшись с ощущением, будто даже не ложилась, отключила разрывающийся на телефоне будильник и резко встала с кровати, опасаясь уснуть вновь — хоть она и бездомная, но далеко не необразованная, а посему, устало вздохнув, очень медленно засеменила в душ, надеясь там привести себя в порядок. Пройденные выходные, оставившие лишь горькое воспоминание, упорхнули восвояси, уступив место будним дням. Сакура любила учиться — все лекции, книги и конспекты были у нее в голове. Какой гениальный человек с феерической памятью пробежал в ее родословной — знать не знала, но с удовольствием пользовалась, на злость преподавателям являясь лучшей студенткой-лоботряской. Училась она не на заезженном гуманитарном или каком-нибудь электротехническом факультете, жуя сопли вместе с такими же двоечниками, а на самом престижном, сложном и довольно интересном — лечебном, и не на терапевта, акушера и гинеколога, а на самого тяжелого: нейрохирурга. Дело нелегкое, да и не возьмут ее делать операции (хотя кролика она прооперировала лучше своего преподавателя), а посему придется закатать губу, помыть пол от слюней и довольствоваться хотя бы каким-нибудь помощником. Если, конечно, и таким возьмут. Главное — диплом. Какаши, еще давным-давно приютивший их с Дином, говорит, что образование для человека сейчас всегда стоит на первом месте, а посему сразу после окончания старшей школы заставил сдать вступительные экзамены в университет и отправил снова учиться. Дин, правда, слегка напортачил, но поступил — тогда Какаши его чуть не прибил — а Сакура со своим высшим баллом боялась даже признаться, с какой профессией решила связать свою никчемную жизнь. Все думали, что она пойдет в какой-нибудь архитектурно-строительный или продовольственный, — ан-н нет. Медицинский. Со стипендией. Горячая вода, забившая по нывшим плечам, заставила ахнуть и чуть не замурчать от удовольствия. Ради этого момента стоило пережить все эти позорные, неловкие, а иногда и ненужные моменты. Сегодня только две лекции и один семинар, а посему ничего сложного не было. Сакура слово в слово помнила все то, что им рассказывал учитель. После универа нужно еще появиться в их берлоге — Какаши уже давно просил прийти. И снова дом с этим… несговорчивым и недалеким сожителем. Черт бы побрал эту жизнь. Наскоро обмыв тело и голову и обсушившись нежно-розовым махровым полотенцем, Сакура надела нижнее белье, рваные светлые джинсы и светло-голубую полупрозрачную рубашку с рукавом три четверти. Просто, красиво, неброско — самое то для покорения мира, ну или универа. Далее по расписанию была кухня, поэтому, прибравшись после себя, потопала туда. И не удивилась, когда никого не обнаружила. Время-то пол шестого утра. Вдохнув и заплетя мокрые волосы в быстрый и небрежный колосок, Сакура вооружилась сковородой и кастрюлей, намереваясь приготовить что-нибудь съестное — Дин, Какаши, да и все остальные ребята говорили, что готовка ей дается лучше, чем некоторым шефам в ресторане, однако она всегда считала, что это такой стеб. Возможно, доля правды в этом была — еда действительно получалась вкусной — но вряд ли она сможет хоть и на немного обойти шеф-повара в дорогом заведении. В планах было приготовить блинчики, однако холодильник, в котором оказалось пару яиц, сыр, масло, соевый соус и уже съежившиеся сосиски, ничуть не обрадовал. Достав все на обеденный стол и надев фартук, висящий возле умывальника, Сакура принялась импровизировать. А с фантазией было все хорошо. *** Рулет из омлетной массы с сырной начинкой заходил просто отлично. На кухне стоял приятный аромат, а горячий кофе бодрил лучше, чем что-либо еще — и если бы застывший около двери сожитель, то Сакура бы ушла в эйфорию. Он внимательно осмотрел кухню и осторожно подошел к плите. Неуверенный взгляд прямо в глаза, и парень открывает сковороду, застывая на пару секунд. Если в его мыслях витает, что Сакура готова сейчас на него накричать, отстоять свою еду и послать, то он глубоко ошибается — пусть ест столько, сколько хочет. И посему, не получив ничего в ответ, более смело переложил большую часть рулета себе на тарелку и сел напротив, попутно прихватив с собой одноразовые палочки. Если бы у нее был сейчас фотоаппарат с видеосъемкой, то она бы непременно им воспользовалась: лицо этого парня настолько вытянулось от удивления, что хотелось смеяться — но он быстро вернул невозмутимость и умял свою порцию в мгновение ока. Сакура даже думала предложить ему свою. И, быстро вымыв тарелки, молча ушел. *** Так продолжалось почти две недели. Сакура готовила на двоих, стараясь не повторяться ни в продуктах, ни в способах тепловой обработки, из-за чего Саске — о, да, он наконец-таки сказал свое имя — взял на себя ответственность за мойку посуды. Они по-прежнему не разговаривали, изредка пересекались за пределами кухни, но теперь между ними не было той враждебной атмосферы, а скорее всего уютная, спокойная и даже слегка романтичная. Саске не раз приносил и оставлял на ее обеденном месте за столом молочные шоколадки, конфеты, печенье и прочие сладости, которые Сакура с удовольствием хомячила за чашкой горячего кофе. Наверняка он так выражает благодарность — с речью же похоже проблемы — но почему таким способом? Странный мужчина. Но почему-то от этого становилось тепло на душе. Человек, про которого она знает практически ничего, за столь короткое время стал очень привычным для сердца. Пожалуй, без него в квартире будет уже не так — хотя недавно, недовольно ворча, она мечтала жить одна. Саске сам по себе красивый, высокий, хорошо сложенный, но холодный, грубый и очень тихий. Будто язык проглотил. Интересно, а работает он кем? Рабочий в офисе? Менеджер? Или что-то более молчаливое? Вздохнув и откинув голову вверх — слегка прикрыла глаза. Ветер приятно обдувал кожу на лице, а теплое солнце вовсе заставляло таять от блаженства. Совсем скоро должен подойти Какаши. По крайней мере, так он написал в сообщении: «В 17:00 на нашем месте», однако уже двадцать минут шестого, а вокруг никого. Словно провалился сквозь землю, и на звонки не отвечает. Наверняка опять включил беззвучный режим и теперь не дозвониться вовсе. Он не любит современную технику, постоянно ругается со своим слегка подбитым временем ноутбуком и ненавидит кофеварку в их небольшом домике, где обычно собирается вся их компания, чем вызывал смех. Взрослый мужчина, а ведет себя подобно ребенку. Она всегда поражалась его образу жизни. Хотя писать СМС-ки было не в стиле Какаши. Обычно он звонил, предпочитая говорить, а не стучать пальцами по экрану, от того толика подозрения засела в душу. Их место — неприметное место в самом углу парка, где не один год стояла ржавая скамейка с возвышающимся над ней давно не работающим фонарем. Отчасти из-за того, что до сюда долго идти, тут всегда никого не было. Именно здесь она впервые встретила Какаши. Странного мужчину, который ни капли не внушал доверия. Да и сама Сакура была похожа на замученного бездомного котенка, потерявшего веру в людей. Чтобы сблизиться с ней, он снял свою драгоценную маску, откинув в сторону и протянув руку, обещая помочь. Не сразу и не в первый день, но она протянула руку в ответ. Пожалуй, Сакура этого никогда не забудет. В ответ мыслям сзади послышались шаги. Улыбнувшись, она вздохнула — Какаши любит всегда опаздывать, и злиться на подобное уже давно не было сил. Это как кричать на небо за то, что оно голубое. Хмыкнув, Харуно задорно спросила, с интересом готовая слушать очередную нелепую отмазку: — Ты как всегда. И что на этот раз? Шаги приблизились, но ответа не последовало. Отчего-то внутри сердце сделало пару громких ударов, и Сакура поспешила себя успокоить, стараясь не паниковать. И чего это она? Все же хорошо. Нету повода для подобного странного состояния. Но инстинкт самосохранения просто вопил. И мысль, что позади нее не Какаши, заставила резко вскочить на ноги и развернуться. Ох. Черт. Незнакомый высокий мужчина в черном стоял в метре от скамьи. На его лице черная маска, а на голове капюшон, скрывающий цвет волос и устрашающий еще сильнее. Будто маньяк из Американских фильмов ужасов, которые она всей сущностью ненавидела. Это шутка такая? Дин и ребята решили разыграть? Они ведь знают о всех ее страхах. Но фигура совершенно незнакомая: широкие плечи, тонкие руки и очень худые ноги, больше похожие на веревки, чем на конечности. Никого похожего она не припоминала, особенно в кругу друзей и знакомых, а значит — этого человека Сакура прежде не видела и не знает. И он ее тоже. Потому что об этом месте знают только самые близкие люди. Не став медлить, Сакура пустилась в бегство. Шутка это или же нет — выяснится потом, а рисковать своей жизнью она не собиралась. Если СМС-ка написана не Какаши, то спасения ждать не от кого — до центра парка бежать минут пятнадцать, а с физкультурой всегда были дела плохи. Надеяться только на свои силы слишком самонадеянно. Если она и выстоит против этого мужчины, то только чудом. Хотя, судя по телосложению, шансы есть. Ноги жутко тряслись, мешая нормально бежать, а дыхание обжигало горло. Хотелось закричать и оповестить всех, что она здесь, однако все силы пускались на то, чтобы оторваться. Мужчина ринулся за ней в ту же секунду, а громкий топот ног позади приближался до сумасшествия быстро. Это просто невозможно. Кому понадобилась ничего не знающая и совершенно обычная девчонка? Она такая же серая и безобидная, как и весь люд вокруг, так почему? Кому она успела перейти дорогу? Черт. Черт. Черт. Черт! На плечо резко упала тяжелая рука и в ту же секунду развернула ее. Губа пронзила болью, а тело резко завалилось вбок. Она упала на траву, больно ударяясь коленями об что-то лежащее на земле и тут же получила удар по голове. Из глаз чуть не посыпались искры, а руки инстинктивно закрыли лицо — и болью зашлось плечо. А потом и все тело. «Не шутка» — отчего-то промелькнуло в голове. Действовать было необходимо быстро — если ее так продолжат бить, то это может привести и к госпитализации в больнице, а туда попадать совершенно не хотелось. Совсем. Стиснув губы, Сакура опустила руки на траву, чуть не приняв щекой удар, сжала в кулаке землю и в ту же секунду кинула прямо в глаза незнакомому мужчине. Тот схватился за лицо, выпрямляясь во весь рост и отлетая назад — и Харуно вскочила следом, всадив сначала коленом между ног и делая заключительные удары кулаками прямо по голове. И вновь пустилась в бегство, неожиданно для себя очень быстро передвигая ногами и не слыша ничего вокруг, кроме собственного громко стучащего сердца. В голове билась мысль скорее ретироваться из этого парка, выбежать на оживленную дорогу, запрыгнуть в автобус и очутиться дома. Какого черта только что было? Что это за ущербный и почему он ее бил? Кто взял телефон Какаши и почему именно она? — жуткая куча вопросов свалилась на плечи, из-за чего Сакура чуть не споткнулась и не проехалась носом по узкой дорожке. Успешно добравшись до центра и парка и не обращая внимания на косые взгляды людей, она помчалась к выходу, чувствуя небольшое облегчение. По крайней мере, за ней уже никто не бежал. *** Сакура валялась на кровати. Сил ни встать, ни сесть банально не было — в теле ощущалась дикая усталость, тяжесть и боль от полученных ссадин, синяков и ушибов. Рассеченная губа чуть припухла и в области виска расцвел некрасивый синяк: от конца брови и до самых корней волос, впечатляя своими размерами и яркостью. Костяшки разбиты до крови, а на левой руке — вывихнут посиневший мизинец, вставить который слишком боязно. Талия, живот, бедра и даже ноги покрыты синяками, совсем не сочетающиеся с бледной кожей — а так, в принципе, все хорошо. Ни переломов, ни трещин, просто незначительные повреждения, которые пройдут через недели две. Разобраться бы с этим чертовым вывихом, и дела, в целом, пойдут на отлично. Зачем этому мужчине нужно было на нее нападать? Сакура совершенно безучастный и безобидный человек, который просто живет. Для чего кому-то понадобилось выманивать ее в парк? Ради того, чтобы побить? Припугнуть? Но она совершенно никому и ничего не сделала. Значит, дело в Какаши. Через нее его хотели проучить? Хороший ход. Действительно: очень и очень хороший. Они как отец и дочь. Это бы серьезно подействовало, если бы у нападающего получилось ее избить лучше, чем сейчас. Сакура не думала, что сможет так легко отбиться. Честно. Даже как-то гордо за себя. В ответ мыслям хлопнула входная дверь. Тяжело вздохнув, Харуно устало прикрыла глаза, не желая подавать и звука. Она ничего не готовила на ужин и Саске придется доедать остатки завтрака, а это наверняка вызовет вопросы. Или нет? Кому есть до нее дело? Наверное, просто забьет и пойдет в свою комнату. Как всегда — молча, тихо и неспешно, чтобы наверняка позаниматься чем-нибудь странным. Сакура никак не могла придумать, что еще можно делать в собственной комнате кроме сна, а, значит, будет так. Негромкие шаги, а затем громко открылся холодильник, закрылся и звонко встретился с плитой чайник. Она слышала каждое действие, из-за чего сердце танцевало чечетку, а душа скручивалась в комок и уходила в пятки — этот странный Саске наверняка злится. Злится настолько, что… Ох. Нет. Нет. Нет. Шаги начали приближаться к ее комнате. Вздрогнув, Сакура приподнялась на одном локте, зажмурившись от боли, и быстро начала оценивать обстановку. Спрятаться ей не удастся ни под кроватью, ни в шкафу… залезть под одеяло и притвориться спящей? Или больной? И только столь замечательную идею она хотела воплотить в жизнь, как дверь в ее комнату отворилась. Громко. Резко. Неожиданно. Черт. Саске замер у прохода. Сердце в волнении забилось очень быстро, а все ссадины и синяки заныли вдвое сильнее, из-за чего Сакура плюхнулась обратно на спину. — Что за черт? — громко возмутился он, слишком быстро приблизившись, — Кто это сделал? Ярость горела в черных глазах, оттого Харуно судорожно сглотнула. Большая ладонь коснулась ее щеки, смахнула волосы на подушку и провела по внушительному синяку на виске. Ей кажется, или этот странный большой парень за нее волнуется? — Не знаю, — хрипло ответила Сакура, не соврав, — Он внезапно напал. Сил у меня не особо много, но отпор дать смогла. — Как состояние? В больнице была? — его ладони скользнули к ее рукам, аккуратно приподняли и приблизили к себе, из-за чего внутри сердце чуть было не сделало сальто, если бы палец не прострелило болью. Шикнув и зажмурившись, Сакура старательно глубоко задышала, стараясь подавить в себе желание закричать и — что неожиданно — заплакать. Саске растерялся, не решаясь отпускать ее руку, и застыл, беспокойно сосредоточив свой взгляд на пальце. На вывихнутом-мать-его-за-ногу-пальце. — Небольшая просьба, — тяжело дыша, решилась Сакура, — Сейчас тебе нужно одной рукой взять за самый кончик пальца и аккуратно потянуть вперед, а другой взяться за основание и втолкнуть сустав обратно. Все это нужно делать одновременно. Сможешь? Саске исподлобья стрельнул черными, как затянутое облаками ночное небо глазами, и молча кивнул, нахмурив брови и закусив нижнюю губу. Его сосредоточенное лицо хотелось запечатлить на бумаге или на телефоне, отчего пришлось самой прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не засмеяться. И громко вскрикнуть, когда сустав был вправлен обратно. Со стоном заметавшись по кровати, Сакура хотела прокусить зубами подушку, или собственную кожу на руке, или что-нибудь еще, отчего, когда ее прижали к себе, укусила за подставленное плечо, желая поскорее отключиться. В ответ даже ничего не прилетело — Саске по-прежнему прижимал к себе, зарываясь пальцами в ее растрепавшиеся волосы и молча терпел, не позволяя двинуться и на миллиметр в сторону. От такой заботы в душе разливалось тепло, отчего Сакура, уже яснее осознавая свои действия, разжала зубы, полностью обессилев. И ее тут же уложили обратно на подушку. — Возьми одноразовую палочку, — на лбу выступил пот, но Сакура, глубже вздохнув, продолжила говорить: — Используй в качестве шины. Перевяжи… Саске приложил свою руку к ее рту, перебивая и побуждая замолчать. — Не беспокойся, — подбадривающая улыбка, — Я знаю, что нужно сделать. И Сакура обессиленно вздохнула, закрывая глаза. *** Здоровой рукой держа чашку и по чуть-чуть отпивая кофе, Сакура старалась смотреть куда угодно: на стол, на пол, на холодильник, на чайник, на плиту, но не на Саске, сидящего напротив и прожигающего взглядом. Словно хотел в ней проделать дыру, ей богу. От того вероятность подавиться кофе росла с геометрической прогрессией, но Сакура упорно держалась, ощущая жар на щеках, в груди и даже в коленях. Тело саднило, ныло, из-за чего хотелось лежать и не двигаться, но ниоткуда взявшееся смущение, стыд и неловкость снедали быстрее. И сильнее. Она уже все рассказала: описала рост, выделила особые приметы, подробно описала месторасположение произошедшего, но скрыла информацию о том, что, возможно, этот человек сам с ней связался, притворяясь близким другом, или это кто-то сделал другой, стоящий за ним. И чувствовала теперь себя как не в своей тарелке. Особенно, когда Саске положил перед ней лист бумаги и ручку, приказав писать заявление с описанием произошедшего. Точь-в-точь как было. Твердое понимание того, что перед ней сидит полицейский, оглушительно било по голове. Тут к гадалке не ходи. — Завтра пойдем снимать побои, — невзначай добавил он. И Сакура все-таки подавилась. — А может как-то… — и, еще чуть прокашлявшись, добавила: — Без этого? Саске настолько высоко приподнял брови, что она почувствовала себя невозможной тупой дурой — будто сморозила дикую ерунду, и вмиг покраснела, с удвоенной силой желая вернуться к себе в комнату и спрятаться от этого цирка. Не хотелось абсолютно ничего. Какое к черту заявление, когда она даже лица нападавшего не знает? Какое к черту снятие побоев, когда она с огромным усердием еле-еле до кухни добрела? Да и смысл. Это как искать иголку в стоге сена. Бесполезно. Разве не лучше просто теперь вести себя более осторожно, чтобы не повестись больше на подобный развод? — Ты не хочешь найти этого урода? — громко, выделяя каждое слово, уточнил Саске, пронзая своим очень тяжелым взглядом. Руки задрожали. Настолько сильно, что кофе чуть не выплеснулось на нее, отчего пришлось от греха подальше поставить на стол чашку. — Бесполезная затея, — просто выдохнула Сакура, опуская голову, — Я не знаю, кто это. Может быть, простой сумасшедший, решивший повеселиться, может бы преподаватель из универа, изведенный моим гениальным умом, может быть вор, собиравшийся на мне разбогатеть, а может быть наш сосед снизу, психанувший за постоянный топот ног, — черт его знает! Саске тяжело вздохнул, почти спокойно проведя собственной ладонью себя по лицу и, устало прикрыв глаза, прошипел: — И что ты предлагаешь? Пустить все на самотек? Забить и забыть? — Нет, — тут же развела руками Сакура, — Быть наготове и смотреть в оба. И встретиться к Какаши. Возможно, он даже и знает, что произошло и кто это был, раз связались именно через его телефон. Кто-то, кто точит зуб и не скрывает этого, используя самые грязные методы. Кто-то, кого хотелось подвесить вниз головой за… — Ты меня удивляешь, — раздраженно выдавил Саске. Даже его бровь задергалась. — Все то, что нас не убивает — богаче делает врачей, — двусмысленно ухмыльнулась Сакура, — Так что давай займемся ужином. Сегодня я как раз собиралась… … громкий удар по столу заставил вздрогнуть и замолчать, с ошарашенным взглядом уставившись прямо в искаженное от злости лицо Саске. Задрожали даже поджилки, отчего пришлось прижать к себе ноги, обхватив их руками — страшный. Жуткий и страшный, отчего хотелось вовсе ретироваться из квартиры. — Либо ты сама завтра поднимаешь свой зад и топаешь снимать побои, либо я сам тебя потащу. И, резко встав — даже стул упал, громко встретившись с полом — быстром шагом удалился прочь, оставляя за собой последние слова, висящие до сих пор в воздухе. Что это было, спрашивается? Приехали. Сакура невесело улыбнулась. Вот только полиции в этой всей херне не хватало.