ДАРРЕН (шепотом) Ты такой красивый. Особенно сейчас.
В фразе звучит недостаточно придыхания, но Крис куда менее критичен, чем большинство режиссеров. Поэтому никто не кричит “Стоп!”, и бесконечная пленка продолжает разматываться, раскладываться на монтажном столе, а потом кто-то будет нарезать её и складывать в цветные сны. Даррен бормочет свои следующие реплики, про то, насколько он хочет Криса здесь и сейчас, про то, как ему хочется оставить метки на его коже, про то, что сейчас Крис его, и Крис реагирует на это своими репликами и стонами. Все настолько предсказуемо, что он может произносить строчки и за Даррена тоже или суфлировать ему, если он вдруг запнется. Крис не помнит, когда он потерял связь с реальностью, но живым он себя чувствует уже очень давно. Софиты светят на него, куда бы он не пошел, преследуют его вспышками фотокамер и выкриками журналистов. Улыбнись, Крис. Как дела, Крис? Мы привели тебя на растерзание безумной толпе, Крис. Она будет осаждать тебя, смеяться, трогать и разрывать на мелкие кусочки, пока от тебя не останется ничего. Мы ослепим тебя славой и будем наблюдать за каждым твоим взлетом и смеяться над каждым твоим падением. Эй, но ты же показал этим идиотам из своей школы, Крис. Разве оно не стоит того, разве не стоит слава того, чтобы сжигать себя на ее ритуальном костре, возлагать себя на алтарь? Крис - жертвенный ягненок, Крис - жрец, Крис - бог своей собственной религии. Сценарий требует того, чтобы он улыбался. Крис ненавидит свою дурацкую улыбку, но послушно выполняет указание, шагая по красной дорожке: красный - цвет крови, красный требует жертв, которые пропитают ковер своими слезами, своими слишком короткими юбками, своей растоптанной гордостью и своим фальшивым до последней ноты смехом. Крис платит за сладкий фрукт славы не столь многим - всего лишь легкой стадией сумасшествия. Слава на вкус как чудесный сон, который должен был сбыться, но почему-то не сложилось. Крис чувствует себя живым только тогда, когда натягивает на себя облегающие яркие брюки Курта, нацепляет очередную брошку в виде головы животного на украшенный стразами пиджак, выходит к Даррену, у которого на шее бабочка. Крис думает, что когда-нибудь подарит Даррену живую бабочку, чтобы она сидела у него на груди. Если бы Крис писал автобиографию, она бы называлась “Быть Куртом Хаммелом”, потому что он чувствует себя человеком, лишь когда он - Курт. Парадоксально, но придуманный Курт Хаммел оказывается живее, цельнее и реальнее живого человека Криса Колфера. Курт смеется и плачет, Крис ничего не чувствует уже давно. Курт обнимает Рейчел по поводу и без, Крис прикасается к людям очень редко. Курт любит: любит своих друзей, любит мокко, любит петь, любит Леди Гагу и мюзиклы, любит шить, любит печенье, любит Блейна. Крис не любит никого. Курт Хаммел живой. Крис уже не очень. Крис чувствует себя так, как будто его душу давно растащили на мелкие кусочки. Он смотрит на свою руку и удивляется, что на ней нет следов разложения. Он вдыхает и думает, что это напрасно, потому что кислород не задержится в его гнилых легких. Крис не дышит. Даррен - это продолжение попытки жить жизнью Курта, отраженной в кривом зеркале реальности. Курт и Блейн, милые и невероятно влюбленные, в этой вселенной встречаются лишь для того, чтобы утолить самые банальные плотские желания. Сценарий сегодняшней серии - сценарий порнофильма. Даррен крепко вцепляется в запястья Криса, и толкается в него бедрами под ритм музыки, которая пока не звучит. Аудиодорожку наложат позже. Вдохи, впрочем, записываются прямо сейчас. Даррен целует Криса в шею, и тот тихо стонет. Даррен нежный, но Крису, в общем-то все равно. Крис вздрагивает, когда Даррен рывками входит в него. Гальванизация трупа, думает Крис, разряд, еще разряд, вот только ты опоздал уже давно, Даррен. Крис шепчет имя Даррена снова и снова, и это тоже по сценарию. КРИС сидит на кровати, закуривая сигарету. На него задумчиво смотрит ДАРРЕН. Даррен тяжело вздыхает. Сейчас по сценарию Даррен должен сказать что-нибудь вроде “Мне было хорошо с тобой”. Даррен отклоняется от сценария. Идиот. — Я люблю тебя, — говорит он. — И я знаю, что ты меня не любишь. Импровизация. Крис не очень любит импровизацию, но это часть актерского искусства. Ничего не поделаешь. — Не люблю, — соглашается он. — Ничего личного. — Мне бы хотелось, чтобы ты был со мной. Но ты не будешь. Это я тоже знаю. — Прости, — пожимает плечами Крис, и в его голосе не звучит сожаления. — Лучше бы ты сдох, если не можешь быть со мной, — Даррен цитирует что-то, Крис знает, и вроде бы это шутка, но в голосе Даррена недостаточно юмора. Станиславский бы тут закричал “не верю”, и Крис тоже не верит. — Я работаю над этим, — он покачивает сигаретой в воздухе. Даррен молчит. Крис тоже. В сценарии записано “повисает тишина”, так что все нормально.КРИС (устало) Чем ты травишь себя, Даррен? ДАРРЕН (недоуменно) Что ты имеешь в виду? Крис затягивается сигаретой перед тем, как ответить. КРИС Все мы медленно убиваем себя, Даррен. Никотином, алкоголем, наркотиками или играми в русскую рулетку. Но не ты. Ты тоже должен чем-то себя травить, чтобы как-то пережить свою славу. Даррен сглатывает и внимательно смотрит на Криса. ДАРРЕН Я травлюсь тобой.
Крис смотрит на Даррена и видит его скелет сквозь тонкий слой кожи. Даррен тоже больше не дышит.