А, в принципе, зачем что-то менять?

Эдвард вышел из душевой комнаты полностью голый, с еще не успевшими высохнуть каплями воды, что одинокими струйками стекали по его телу. Холодно, но совсем малость. Скорее непривычно. И совсем не заметил ее, что стояла позади, буквально прожигая своим взглядом. Хотя, может быть, только ей так показалось? Полотенце полетело куда-то на пол. - Я соскучилась по тебе, - тихо прошептала девушка, подходя к нему. Провела рукой по торсу стоящего рядом парня. - По мне? Блондин склонил голову набок, от чего стал еще ближе к своей девушке. Такая странная. Вечно, будто бы боится признаться себе в том, что хочет. Стоит задать ей дополнительный вопрос, как она тут же нещадно краснеет. Она такая, такая красивая! Нежная! Добрая! Любимая! Самая родная! Поддавшись порыву нахлынувших чувств он приблизился к ее шее, опаляя участок кожи горячим дыханием. - По кому ты там говоришь соскучилась? - вот наглец! Да еще и со своей наглой ухмылкой. Пускай посмущается, ей полезно. - По твоим прикосновениям, - слова дались нелегко, но уже более уверенно и стойко. Мольба в голосе, лишь бы эта сладкая пытка не заканчивалась никогда, -Эдвард, - получилось как-то гортанно что ли. Нет, не по своему желанию. Тело само реагирует на его прикосновения. - Что ты там бубнишь? - стало жарко. Очень жарко. Стальной любит доминировать везде - от работы до постели. Он хочет слышать ее крик, ведь это музыка для его ушей. Невинное, казалось бы прикосновение к шее сменилось покалывание ключиц. Они вроде есть и их как-бы нет. И потому кусать их - одно удовольствие. С наслаждением припасть к оголенной коже, немного пососать, втянуть в себя, а затем отпрянуть и полюбоваться своей работой. - Я хочу тебя, Эдвард Элрик, - прокричала, но так, чтобы услышал только он. Он один. Неужели, ему мало? Он в который раз усмехнулся, про себя отмечая, что Уинри не по годам мудра, прямо как истинная женщина. Его женщина. Крик, не терпящий отложения. Да, она хочет его прямо сейчас! Да, прямо здесь! Щеки словно угольки зарделись от собственных мыслей. Его руки - такие по-мужски широкие, жилистые они обнимали по своему, по-хозяйски. Сперва грубые ладони накрыли талию, а затем поднялись вверх - к груди. Приблизившись к блондинке вплотную алхимик опустил голову вниз - к черному топу, что сейчас так не кстати скрывал то, что совсем не нужно... Девушка шумно выдохнула, когда любимый парень коснулся языком ложбинке меж девичьей груди. Сердце пропустило несколько ударов, а потом словно замерло. Он снял его. Что же это такое? Что это за чувство? Сколько раз Эд так делал, а Рокбелл все ни как не могла привыкнуть. Не могла не стесняться своей наготы перед ним, хотя чего он там не видел? Он видел все, что можно было и все что нельзя. Все, чего не увидят другие мужчины, пока он живет на этой земле и дышит этим воздухом. Соски затвердели от холода и...нахлынувшего огромной волной возбуждения. Он сжал грудь пальцами рук. Да, это было не в первый раз, но привыкнуть она так и не смогла. И ,наверное, не сможет, ведь когда твоей разгоряченной кожи касаются холодные, как лед руки - это просто не может доставлять обычные ощущения, это, это просто феерично! Видеть каждую клеточку ее безупречного тела - это казалось ему жизненно необходимым. А она - дура - чего-то там стесняется. Не должно быть ни какого стеснения или дискомфорта, когда перед тобой родной человек. Так важно ощущать, что это - твое. Что что-бы не случилось она всегда будет рядом. Эдвард опустился на колени. На колени перед ней - единственной женщиной в мире. Единственной для него. Еще ниже, осыпая поцелуями живот, то покусывая, то посасывая нежную плоть. Она лишь с очередным стоном притянула его за светлые волосы к себе. Какой это был день? Она не помнила...В голове был только он и никого вокруг. Нет, были они. - Почему так тихо? - Элрик медленно развязывал тугой узел на пояснице девушки. Нет, комбинезон, который она носит - ужасная вещь. Сначала один рукав, а затем - второй. И вот вещь безвольной тряпкой спадает с бедер, открывая вид на угловатые ноги. Нельзя назвать их длинными. Нет, они не такие, как у девушек с обложек глянцевых журналов. По своему красивые. Еще с детства она стеснялась носить платья, потому что как не поставь эти "чертовы ноги" они все равно станут колесом. Но, как не странно, однако ему это нравилось. Провести руками по слегка выпирающим ягодицам. Сжать их и почувствовать на себе груз ее тела, ее сбившиеся дыхание - возбуждение накрыло ее с головой. Подхватив механика на руки он осторожно, словно боясь разрушить эту атмосферу "их любви" прошел три широких шага и уложил ее на кровать. Глаза закрыты, рот немного приоткрыт, вот губы в который раз пересохли и она облизывает их. Уинри почувствовала на своем плече его губы, его дыхание, его самого. Укусил так больно, но это боль вдруг утопла в новом поцелуе. От былой осторожности, казалось, не осталось и следа, движения любимого мужчины перестали быть осторожными и такими трепетными. Он стал более напористее. Углубляя поцелуй Эдвард вдавил ее в кровать своим весом еще сильнее, чем прежде. Рука прошлась по ноге, немного сжимая ее, а другая покоилась на груди, прямо по сердцем, тоже слегка надавливая. Рокбелл застонала громче обычного, когда коленом он надавил на одну из самых чувствительных эрогенных зон женщины - клитор. Заерзала под ним насколько это было возможно, насколько позволяла его сила. Попыталась прекратить его движения, но все тщетно. Переместив два пальца туда он начал двигать ими по часовой стрелке, не прекращая поцелуя. Девушка закричала еще сильнее, опять же - насколько это позволял поцелуй. Стальной все слышал, но он знал, что она кричит совсем не потому, что ей не нравится... Одним резким движением он вошел в нее, даже не сняв последнюю часть нижнего белья. Собственные локти стали опорой. Ритм задал по нарастающей, с каждым разом все быстрее и быстрее. Все то время, что он ласкал ее, большие голубые глаза были закрыты, но тут они распахнулись, и наткнулись на очи напротив. Уинри всегда пугалась такого взгляда, ведь в обычной жизни он не такой...А взгляд был и в правду страшным, будто бы стеклянным, словно его застилала дымка, но он ясно смотрел прямо на нее. После недолго зрительного контакта Эдвард ухмыльнулся и прильнул к губам девушки, не прекращая движений. Вскоре они стали рваными, совершенно не плавными, но ей это нравилось. Уинри улыбнулась, думая о том, что он навсегда останется именно таким. Грубым, властным, нахальным... А, в принципе, зачем что-то менять?