Пять поцелуев

Выбирая между одиночеством и неуемной энергией Донхэ, Хекдже отдает предпочтение первому и закрывается в своем номере, отказавшись от ужина. Первый концерт отдается дикой усталостью и болью во всем теле. Но у Хекдже хорошее настроение, и он почти готов разделить его с лучшим другом, но понимание, что им не стоит оставаться наедине сегодня, постоянно останавливает его руку в сантиметрах от разрывающегося мобильника. Их первый поцелуй произошел во времена трейни. Хекдже не помнит обстоятельств, только свои ощущения. Удивление было первым. Прямолинейность Донхэ повергла в шок, и поэтому он не успел оттолкнуть его, а смущаться сейчас было поздно. Вторым было ощущение неправильности происходящего. Признание Донхэ было неправильным. Его действия были неправильным. Его настойчивость была неправильной. И ответные чувства Хекдже тоже были неправильными. - Do you wanna build a snowman? - доносится из-за двери, и Хекдже фыркает, подавляя желание записать песню на диктофон и отправить Хичолю. Донхэ не останавливается, скребется в дверь, как котенок, и напевает песенку, которая благодаря взбалмошному старшему въелась в мозг всем. - Будь моей Эльзой, - просит Донхэ, и Хекдже накрывает лицо подушкой в нелепой попытке уснуть. Их второй поцелуй случился сразу после дебюта, и в этом не было ничего удивительного - все покрывали поцелуями лица друг друга, размазывая слезы и макияж, не зная, куда деться от облегчения и счастья. До этого Хекдже казалось, что он был легким, как накачаный гелием воздушный шарик, и опора под ногами никак не желала находиться, но горячие губы Донхэ, его соленые слезы - все это вернуло Хекдже в реальность, заставив шарик счастья лопнуть. - Почему Эльза? - спрашивает Хекдже, зная, что Донхэ все еще сидит под дверью. - Ты что, не смотрел? Любовь Эльзы спасла всех в конце. Хекдже мысленно обещает себе, что еще слово - и он свяжет Донхэ, напялит на него парик и красный плащ и отправит посылкой Хичолю, несмотря на предстоящий концертный тур. - Не хочу брать на себя ответственность и спасать тебя от чего бы то ни было, - отрезает Хекдже, подойдя к двери. - Любовь Эльзы и ее спасла, - возражает Донхэ, и в его голосе слышатся довольные нотки. Хекдже сдается и открывает дверь, впуская в номер друга с пакетом еды из закусочной. Донхэ - единственный, кому он с легкостью проигрывает каждый раз. Их третий поцелуй произошел, когда Донхэ вернулся из Китая после долгого отсутствия. Хекдже объяснял свое поведение тем, что слишком долго сходил с ума от тоски, и, наконец, сошел - за мгновение до того момента, когда Донхэ с радостным возгласом распахнул дверь в его комнату. Это воспоминание было ослепляюще ярким, потому что Хекдже запомнил каждую деталь. На Донхэ был синий шарф и объемный черный пуховик. Он мял в руках шапку, покрытую дурацкими надписями, и улыбался так широко, что все накопленные чувства вырвались в один момент. Хекдже плакал тогда, потому что это был единственный способ не взорваться от этих чувств. Это была первая долгая разлука с Донхэ, и он почти умирал, смешивая тоску с унылым бездельем. Хекдже помнил, что в тот момент наигрывал на синтезаторе навязчивый мотив, вертевшийся в его голове больше месяца, пытаясь превратить обрывки мелодии в песню, но все это вылетело из головы, когда появился Донхэ. Тот мотив был единственным, что Хекдже не запомнил. Он помнил только, что слова, которые Донхэ сдавленно шептал ему на ухо, даже не пытаясь вырваться из крепких объятий, с потрясающей точностью ложились на музыку в голове. Но все это исчезло в тот момент, когда шоколадный привкус с губ Донхэ смешался с солоноватым вкусом его собственных слез. Хекдже впервые целовал друга сам, и этот поцелуй отличался от всех предыдущих. Он был дольше, он был глубже, он был... Он был неописуемым, потому что Хекдже постарался вложить в него все, что чувствовал. Хекдже тянется к пульту от телевизора, чтобы создать иллюзию, что они не одни, потому что находиться с Донхэ наедине действительно сложно. Там, за всевозможными дверями, во всевозможных компаниях разных людей, там, на сцене, там, где рядом всегда есть кто-то третий, сотый или тысячный, там не стоит никаких усилий быть вместе. Там Хекдже выбирает место рядом с Донхэ. Там Донхэ все время старается держаться ближе к Хекдже. Там получается знать друг о друге все - и, вдохновляясь этим, идти вперед. Там. Но не здесь, когда Донхэ вытирает губы салфеткой, когда его рот набит так, что смешно надуты щеки, и когда он пытается изобразить возмущение в ответ на недовольное фырканье Хекдже. Здесь дружба начинается где-то на коре мозга и доходит до кончиков пальцев. Здесь дружба обволакивает сердце, напитывает душу и играет с ней в такую любовь, от ощущения которой у Хекдже дрожат руки. Хекдже мысленно признает, что Донхэ прав, когда называет его Эльзой. Любовь спасает. И в первую очередь - самого Хекдже. Их четвертый поцелуй был скорее случайным, но хитрое выражение в глазах Донхэ до сих пор казалось Хекдже подозрительным. Они встречали Новый Год вместе, и Донхэ не переставал шутить, что губы Хекдже скоро станут такими же синими, как его волосы. С реки дул ледяной ветер, а руки без перчаток грозили обмерзнуть и обвалиться, но никак не удавалось установить фотоаппарат так, чтобы словить нужный ракурс. Донхэ стоял внизу, у самой воды, не до конца покрытой льдом, шутил и улыбался, будто бы не было тех трех месяцев, за которые они пересекались только по необходимости. Это был первый раз за долгое время, когда они выбрались куда-то вдвоем, и Хекдже недоумевал, как Донхэ удалось его уговорить. Возможно, в этом была виновата праздничная атмосфера. Возможно, Хекдже так легко поддался, потому что по-настоящему скучал. Когда с фото и видео было покончено, Донхэ, чувствовавший себя виноватым, взял руки Хекдже в свои, даже не подумав, что ледяные пальцы выдадут его с головой. Хекдже ничего не сказал. Они соприкасались лбами и дышали на переплетенные пальцы по очереди, не обращая внимания на то, что постепенно становились все ближе. Хекдже не заметил ничего из-за желания поцеловать руку Донхэ, поэтому упустил момент, когда тот резко наклонился, убирая руки и подставляя вместо них свое лицо. Это была случайность. Просто совпадение, что Донхэ захотел подурачиться именно в этот момент. Они уже давно перестали быть детьми. - Я так устал, - жалуется Донхэ, откинувшись на кровать. Он смотрит на Хекдже, и тот знает, какая просьба читается в его глазах, но не делает никаких попыток пошевелиться. - Иди спать, - говорит Хекдже, хотя сам чувствует, как усталость прибивает его к полу, отчего ковер под ним начинает казаться очень мягким и удобным. - Иду, - отзывается Донхэ и перебирается на кровать. Хекдже снова недовольно фыркает. Он знает, о чем думает его не первый, но явно последний лучший друг. Поэтому недовольство больше показное. Нет ничего плохого в том, чтобы поспать вместе. В конце концов, время, которое они проведут вместе с туром - это их время. Время, которое станет единственным и неповторимым в их жизни. Другого такого времени никогда не будет. Оно утратится так же, как та беззаботность во время учебы, как та легкость после дебюта, как та тоска во время разлуки, как неповторимое новогоднее настроение. - Ты мог бы отнести меня в мой номер, - замечает Донхэ, и Хекдже думает о том, что его друг ни капли не устал за сегодня и все еще готов на глупые и безрассудные поступки. Это прежний Донхэ, Донхэ, которого отдалил от него мир, Донхэ, тепло встреч с которым год от года остается неизменным. Донхэ, способный не спать несколько дней, провести концерт и перевернуть мир в довесок. - Ты мог бы сам дойти до своего номера, - вяло огрызается Хекдже. Донхэ капризно надувает губы и сразу же широко улыбается, и Хекдже чувствует, что у него вот-вот закончатся силы держаться на расстоянии вытянутой руки. Донхэ хорош тем, что его можно обнимать в любое время дня и ночи, но еще большее его достоинство в том, что от таких объятий можно заработать тепловой удар. Хекдже обнимает его все еще дрожащими руками, и это почти что способ спрятать свое лицо, на котором отражается слишком много ненужного. Донхэ прижимается к нему, утыкается лбом в плечо, обвивает руками талию и закидывает ногу на худое бедро, которое слишком сильно ноет. Хекдже чувствует себя стариком, решившим погреть свои кости на солнце, потому что тянется к Донхэ так, словно он - единственный источник жизни на этой земле. - Мешает? - спрашивает Донхэ, просунув руку между ними и остановив ладонь напротив сердца Хекдже, которое бьется слишком быстро. - Это тебе мешает? Хекдже оставляет вопрос висеть между ними, потому что они оба знают ответ слишком хорошо. Они любят друг друга, и только поэтому до сих пор находят силы двигаться дальше. Этой любви хватает дружбы - долгой, тесной, странной, полной танцев, пения, дурачеств, прикосновений и осмысленно-бессмысленных разговоров. Хекдже хватает объятий, он не чувствует ревности, не позволяет кому-то вмешиваться в их отношения и черпает из них силы. Он не хочет целовать Донхэ часто, потому что те четыре поцелуя, которые у них были - это самое крайнее проявление нежности, которое он может себе позволить, чтобы дружба не превратилась в любовь окончательно, чтобы непредсказуемость последующих чувств не убила их обоих. Хекдже бережет эту дружбу, поэтому Донхэ позволяет себе быть настойчивым ровно настолько, чтобы не уничтожить ее. Хекдже хочет помнить каждый поцелуй, потому что с ними навсегда уходят какие-то значимые части его прошлого. Донхэ мягко отстраняется. Почувствовав это, Хекдже закрывает глаза, чтобы не показать, что он уже несколько минут ждет того, что будет дальше. Хекдже запоминает все. Момент, когда Донхэ убирает с него ногу. Момент, когда горячие пальцы обхватывают его запястье. Момент, когда Донхэ снова приближается вплотную, момент, когда Хекдже начинает чувствовать на своем лице его дыхание, момент, когда сердце пропускает такт и продолжает биться в своем истерическом ритме. Момент, когда Донхэ целует его - спустя год с лишним. Момент, когда мир вокруг по обыкновению взрывается. Момент, когда дружба замирает у края пропасти... И с виноватой улыбкой отступает назад.