Epilogue Revisited

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и похрустывающим, как яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе, как нити паутины. Двое подростков толкали перед собой по нагруженной тележке с громыхающей поверх остальных вещей большой клеткой. Совы в клетках возмущённо ухали. Мальчик с каштановыми волосами, вцепившись в отцовскую руку, взволнованно следовал за остальными членами своей семьи. Пассажиры с любопытством глазели на сов, пока семейство двигалось к разделительному барьеру между девятой и десятой платформой. Группа направлялась к платформе девять и три четверти в полной тишине, за исключением матери семейства, что-то мягко и тихо мурлыкающей себе под нос. - «Ведуньи», а, Нимфадора? – спросил её муж, вопросительно подняв брови. Та вздохнула с улыбкой. - Римус, только потому, что мы женаты уже девятнадцать лет, не означает, в любом случае, что тебе можно называть меня этим именем. И хотя она сделала всё возможное, чтобы выглядеть серьёзно, Тонкс не сдержалась и улыбнулась одними уголками рта. В конце концов, ей вполне нравилось её имя, когда он произносил его. Римус только улыбнулся, наклонился и поцеловал жену в щёку. Она тихонько засмеялась и взяла мужа за другую руку, посмотрела через его плечо на их младшего сына и хитро подмигнула. - Чтобы я не споткнулась обо что-нибудь, - тихо призналась она, и они оба рассмеялись. Когда пятеро Люпинов подошли к барьеру, Тедди передал тележку, которую он толкал, младшему брату, и вместе они прошли сквозь прочную кирпичную стену. Их сестра последовала за ними со своей собственной тележкой, и скоро только Римус и Нимфадора остались стоять перед платформой. - Они так быстро растут, - она грустно улыбнулась. - Да, Дора. Это так, - он мягко согласился, заметив навернувшиеся на её глаза слёзы. - И подумать… - Тонкс судорожно вздохнула, - если подумать - мы едва не упустили это. Мы чуть не упустили возможность смотреть, как растут наши дети. И всё остальное, - она прикрыла глаза на мгновение, и Римус успокаивающе сжал её руку. - Я знаю, Дора, - прошептал он, когда они, будто прогуливаясь, прошли сквозь барьер и оказались на платформе девять и три четверти, окутанной густыми клубами белого пара от алого «Хогвартс-экспресса». Повсюду в тумане виднелись неясные фигуры, и трое их детей уже исчезли среди них. Было трудно разобрать лица, вглядываясь в неопределённые очертания сквозь густой пар и пробираясь вперёд по платформе. Голоса, чьих обладателей не было видно, звучали неестественно громко. - Вон они, Римус, - объявила его жена, указав на замеченную ей, едва различимую в тумане бирюзовую голову. Как только они двинулись к старшему сыну, из тумана возникла большая группа людей, стоящих у последнего вагона. Лишь подойдя совсем близко, Римус и Нимфадора смогли ясно увидеть их лица. - Привет, Римус, Тонкс, - тепло поприветствовал их Гарри в окружении своей семьи. - Здорово, - повернулась Нимфадора, обняв всех по очереди, в то время как её муж улыбался и пожимал руки каждому из своих бывших студентов и хороших друзей. Приветствуя знакомых, Римус заметил, что Тедди снова растворился в толпе, и как к ним присоединился его младший сын, уже переодетый в новенькую с иголочки форму Хогвартса. Пока дети болтали, а Дора была вовлечена в разговор с Джинни и Гермионой, Римус нагнулся, чтобы взять два тяжёлых чемодана и отнести в поезд. - Осторожнее, старина, - пошутил Гарри, наклонившись помочь своему старому учителю. Люпин поднял бровь, но тем не менее принял помощь. - Что ж, - продолжал Гарри. – Я так понимаю, стая в порядке? - Я даже не собираюсь отвечать на этот вопрос, - Римус усмехнулся. – Я смотрю, тебе всё ещё не надоели эти шуточки про оборотней? - Нисколько, - ухмыльнулся тот, когда они нагнулись за вторым чемоданом, но затем тон их разговора переменился. – Я просто не могу привыкнуть к тому, как он похож на тебя, Римус, - произнёс Гарри, бросив быстрый взгляд на младшего Люпина. - Так же, как и вы с Альбусом, - кивнув, ответил мужчина, но Гарри покачал головой. - Он… Он же маленький Лунатик! Римус не сдержался и захохотал. - Так и есть, - согласился он. – Только не допусти, чтобы Дора услышала, что ты сказал. Ей это не слишком понравится. Она, кажется, отрицает этот факт. Теперь настала очередь Гарри смеяться, хотя он знал, что Люпин не шутил. Вернувшись на платформу, они застали своих детей наряду с детьми Рона и Гермионы за оживлённым спором о том, на какой факультет их распределят, когда они наконец отправятся в Хогвартс. - Если ты попадёшь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, - сказал Рон. - Так что делай свой свободный выбор. - Рон! Лили и Хьюго засмеялись, а Альбус, Роза и юный Лунатик сохраняли торжественную серьёзность. - Он просто шутит, - хором сказали Гермиона и Джинни, пытаясь успокоить своих детей. - Хаффлпафф тоже неплох, - все обернулись на голос. – Я знаю, что над ними все смеются, но они действительно хорошие люди, - закончила Тонкс с ностальгической ноткой. - Хаффлпафф? Умоляю, - засмеялся Рон. – Там же одни тупицы. Волосы Тонкс, только что бывшие её знаменитого розового оттенка, вспыхнули красным. - Осторожнее, Уизли, - зарычала она. – На случай если ты не заметил, я была в Хаффлпаффе. Рон покраснел и попытался быстро сменить тему, отходя к Гарри, чтобы избежать направленных на него свирепых взглядов. Однако он обнаружил, что Римус и Гарри смотрят на него тем же образом. В пятидесяти ярдах от них пар в эту минуту рассеялся, и маленькую группу было отчётливо видно. - Смотри, кто там стоит, - негромко пробормотал Рон. Это был Драко Малфой с женой и сыном, который был похож на отца не меньше, чем Альбус на Гарри, а сын Римуса на него самого. - Надо же, старый кузен, - пробормотала себе под нос Тонкс, прищурившись с некоторым отвращением. - А это, стало быть, маленький Скорпиус, - полушёпотом сказал Рон. – Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму! - Рон, прошу тебя, - сказала Гермиона полушутливо-полусерьёзно. – Дети ещё и в школу-то не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга! - Ты права, дорогая, - ответил Рон, однако удержаться не мог. – Но ты всё-таки не дружи с ним очень-то, Роза. Дедушка Уизли не простит тебе, если ты выйдешь замуж за чистокровку! Роза моргнула, немного смутившись, а Тонкс подмигнула ей. - Не волнуйся, Роза, - лукаво сказала она девочке. – Просто делай то же, что и я: выходи замуж за оборотня. Под общий смех Рон заметно побледнел, но Тонкс продолжала: - Мало того, что ты получишь мужа, но и собаку тоже! И он уже выдрессирован! – она усмехнулась, потянувшись поцеловать своего мужа. Римус закатил глаза и нахмурился лишь затем, чтобы скрыть румянец, медленно, но верно расползающийся по щекам. Хотя это не помешало ему поцеловать жену в ответ. - Привет! Это вернулся Джеймс. Он уже отделался от чемодана, совы и тележки и явно горел желанием сообщить новость. Но увидев Люпинов, он несколько растерялся. - Итак, - сказал Джеймс, прокрадываясь ближе к юному Лунатику. – Твоя сестра рядом? – он изо всех сил старался казаться беспечным, но мать видела его насквозь. - Брось, Джеймс, - Джинни изумлённо вздохнула. – Она слишком стара для тебя. На это брови Римуса и Тонкс взлетели вверх. - Она всего лишь на пятом курсе, - оборонялся Джеймс. – И потом, она красивая. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, влюблённая улыбка блуждала по лицу. Люпин-младший не совсем понял поведение Джеймса, поэтому ответил: - Она где-то здесь. Джеймс посмотрел на него. - Правда? – его глаза расширились, когда он, чуть не свернув шею, в поисках озирался через плечо. – Где? Друг пожал плечами. Внезапно Джеймс покачал головой, вспомнив, что он хотел всем рассказать. - Угадайте, кого я только что видел? – спросил он, показывая на что-то, скрытое в густых клубах дыма. – Тедди! – воскликнул Джеймс, отвечая на собственный вопрос. – И знаете, что он делает? – лица остальных были непроницаемы, и Джеймс оставил попытки добиться ответа от кого-либо из них. – Он целуется с Виктуар! – мальчик был явно разочарован сдержанной реакцией взрослых. – Тедди! Тедди Люпин! Целуется с нашей Виктуар! Виктуар Уизли! Нашей двоюродной сестрой! – он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. – Я остановился, чтобы спросить Тедди, что он тут делает… Тонкс снова подняла бровь. - …а он сказал, что пришёл её проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! – добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли. Но, несмотря на все его усилия, никто не издал ни звука. Можно было практически слышать звук поворачивающихся суставов и скрипящих костей, когда головы всех присутствующих обернулись к Римусу и Тонкс. Они посмотрели друг на друга. Всё ещё молча. Затем Тонкс хитро улыбнулась, уголки её рта расползались в тонкой усмешке. - Кажется, кому-то надо сесть и немного поговорить со своим сыном, Римус, - сладко сказала она мужу. Выражение его лица, в свою очередь, было где-то между смехом и ужасом, хотя Люпин пытался, чтобы оно выглядело непроницаемым. - Нимфадора, я уже делал это раньше, помнишь? Это было настолько ужасно, что он не выходил из своей комнаты несколько дней, - он содрогнулся при этой мысли. - Ну, может быть тебе стоит освежить его память, - предложила та. Тонкс услышала, как кто-то из друзей приглушённо шептался о женитьбе. Она застыла. Не может быть. Ведь он был просто её маленьким синеволосым мальчиком. Неужели так много времени прошло после Битвы за Хогвартс? Одна её часть не могла в это поверить, другая – и вовсе не хотела. - Ведь он всего лишь ребёнок, - Тонкс нахмурилась про себя. – Всего лишь мой ребёнок. Сын был ещё слишком молод, чтобы думать о таких вещах, как женитьба; и найдётся ли когда-нибудь девушка, достойная его? Тонкс так не думала. Она могла бы вечно стоять и молча предаваться воспоминаниям, пока настойчивый голос не пронзил её мысли. - Уже почти одиннадцать, вам пора заходить в вагон. Почти подсознательно семьи разделились. Поттеры и Уизли стояли отдельно, тепло прощаясь с собственными детьми, давая напоследок полезные и не очень советы. Но Люпины не замечали этого, застанные врасплох недавними открытиями. Все пятеро стояли рядом. Тедди выглядел несколько покрасневшим и запыхавшимся, его сестра – незаинтересованной, как может выглядеть только подросток, но в то же время оба были печальны и взволнованны, а юный Лунатик вцепился в руку отца так, как будто бы от этого зависела его жизнь. На его лице было выгравировано опасение. - Джеймс искал тебя, - громко сказала Тонкс единственной дочери, отчего Тедди захихикал. Девушка кратко посмотрела на Поттеров, а затем обернулась к матери. - Он всё ещё смотрит на меня, - тихо призналась она, слегка покраснев. - У кого-то появился парень! – Тедди засмеялся, пританцовывая вокруг сестры. Она бросила на него злой взгляд, заставив его смеяться только сильнее, но под взглядом матери Тедди умолк. - Кто бы говорил, Тед Римус Люпин. Когда мы вернёмся домой, вам с отцом придётся сесть и немного побеседовать о том, что ты делал… с Виктуар Уизли. Парень побледнел. Как и Римус. Снова прозвучал свисток, заставив семью очнуться от посторонних разговоров. - Не забывайте писать. Старайтесь не раздражать учителей. Не трогайте слизеринцев. Не ругайтесь с Пивзом. И не делайте ничего, чего не сделал бы я, - сказал Римус своим детям. - Значит, не так уж и мало, - спокойно напомнила ему жена. Его дочь закатила глаза, крепко обняла братьев и родителей на прощание и убежала в поезд, махая рукой через плечо. Юный Лунатик не двигался. - Что если… Что если они узнают? Это было сказано тихим шёпотом, чтобы не слышал никто, кроме отца. Римус знал, что только расставание могло сподвигнуть мальчика открыть, как сильно он боялся. Римус присел на корточки и заглянул в знакомые глаза сына. В то время как Тедди был единственным, кто унаследовал дар метаморфа от своей матери, подобным образом его младший сын единственный в незначительной степени унаследовал его ликантропию. Хотя ему снова и снова говорили, что дети не могут унаследовать его проклятие, всё же Римус не был таким рождён, так что это точно не было генетическим, когда его сын родился одиннадцать лет назад, Римус не мог игнорировать признаки. Именно тогда он осознал, что это было, в самом деле, болезнью, вирусом, заразившим его собственную кровь и, в свою очередь, кровь, что бежала в венах его детей. Поначалу чувство вины за то, кем он был, и за сына было невыносимым. Но со временем любовь к семье возобладала над страхом. Римус не мог снова оставить их. Он усвоил этот урок. И всё же это не означало, что он больше не страдал угрызениями совести. Это было неизбежно. Хотя он никогда по сути не обращался, младший Люпин всегда становился угрюмым и неприступным в дни, предшествующие полнолунию, предпочитал наполовину сырое мясо и, особенно когда был моложе, имел склонность кусаться. Однажды в ночь полнолуния, по словам Доры, из его комнаты доносились рычания, его чувства, как и врождённые животные черты, проявлялись больше, чем обычно. Она также отметила, что раз или два могла поклясться, что слышала, как он воет на луну. Римус без сомнения полагал, что однажды его сын трансформируется в полноценного оборотня, как и он сам. Эта мысль разбивала ему сердце. Он никому не пожелал бы такого, не говоря уж о собственной плоти и крови, но он любил сына, и это единственное имело значение. - Людям не должно быть дела до того, кто ты или что ты. Важно то, что здесь, - мужчина положил руку сыну на грудь туда, где находится сердце. - Но я… - Значит они ненастоящие друзья, не так ли? Когда я был того же возраста, что и ты, у меня было трое лучших друзей, и знаешь что? Они приняли меня таким, какой я есть, даже с моей «маленькой пушистой проблемой». И у тебя будет так же. А если нет – даю тебе разрешение откусить несколько голов, - Римус подмигнул, и мальчик хихикнул, прежде чем обнять отца и наконец попрощаться. Римусу не приходилось раньше говорить об этом своим детям, но он ничуть не пожалел своих слов, увидев изумление в глазах сына и как просветлело его лицо. В этот момент по всему алому поезду уже захлопали двери, смутные фигуры родителей толпой устремились вперёд с прощальными поцелуями и последними наставлениями. Сын вскочил в вагон, и Римус закрыл за ним дверь. Как и всегда, множество лиц, как в поезде, так и на платформе, были обращены к Гарри. Дети потребовали объяснений, и Рон предоставил им забавный, хотя и несколько вводящий в заблуждение ответ. Римус этого не замечал. Он просто стоял и махал рукой на прощание своему младшему сыну. Они слишком быстро растут. Это казалось несправедливым. - Не волнуйся, отец, - Тедди сочувственно похлопал его по плечу. – Они приедут на Рождество, и кроме того, - он улыбнулся, - нам с тобой ещё есть о чём поговорить, помнишь? Римус мысленно съёжился. - Это идея твоей матери, не моя. - Я так и знал. - И кстати о ней… Римус так засмотрелся на худенькое, горящее от возбуждения лицо сына, медленно уносящееся вдаль, улыбаясь и ободряюще махая вслед, что не заметил, как подошла жена. Несмотря на тот факт, что она была значительно старше, чем когда они познакомились, Нимфадора Люпин, кажется, совсем об этом позабыла. С энтузиазмом и атлетизмом женщины куда моложе себя она следовала за поездом, махая сыну и дочери, сначала быстрым шагом, затем всё быстрее и быстрее до тех пор, пока не бежала с ним вровень. Как только поезд завернул за угол, и последние следы пара испарились в осеннем воздухе, Тонкс остановилась у края платформы, помахала в последний раз и с грустной улыбкой пошла обратно в сторону своего мужа и старшего сына. Теперь, когда прощаться было уже не с кем, Римус неохотно опустил руку. - С ним всё будет в порядке, - успокаивающе пробормотал он себе под нос, взглянув на жену. Он увидел, как она задумалась, идя по краю открытой платформы, и чуть не упала вниз. Быстро, почти инстинктивно, мужчина сократил расстояние между ними и осторожно поймал розоволосую волшебницу в свои объятия. Она благодарно улыбнулась, запустила руку ему в волосы и притянула губами к себе, заставив Тедди отвернуться в отвращении. - Ханжа, - улыбнулась Тонкс, снова целуя своего мужа. Девятнадцать лет прошло, а он ни разу не дал ей упасть. Всё было хорошо.