Когда не останется никого

Я чувствую своё хриплое дыхание. Лёгкие с трудом растягиваются, вбирая в себя грязный, пыльный воздух. Моё лицо потонуло в грязи, руки и ноги не слушались и не реагировали на мои приказы пошевелиться… Я очнулся ото сна. - Я не чувствую боли, - обрадовался я. - Я дал тебе обезболивающее, - прошептал, склонившийся надо мной, доктор. – Но скоро оно закончит своё действие. - Ну и на том спасибо, - поблагодарил я, медленно садясь и надевая свою «замызганную» рубашку. В больнице я не хотел задерживаться, ноги сами направляли меня в сторону дома. Под «домом» я подразумеваю свой шалаш на окраине города. Такое вот наземное сооружение посреди свалки производственных отходов и груды металлолома. Я прошел мимо останков моей бывшей собаки. Пару дней назад на моё укрытие вышла росомаха. Соуг, так звали мою собаку, умерла, защищая меня. Росомаха растерзала её и успела ранить меня, прежде чем я выхватил свой двуствольный обрез и убил эту тварь. Соуг помогала мне справиться с одиночеством, помогала как друг, я заботился о ней, мы вместе охотились на одичавших животных. Резкая колющая боль ударила в мое сердце, когда до меня дошло, что её не стало. В груди образовалась противная пустота. Её последний предсмертный визг до сих пор стоит у меня в ушах. Я не знаю, есть ли ещё люди на этой проклятой планете кроме нас с доктором. Но искренне надеюсь, что есть. К моим ногам упал рулон обугленной газеты пятидесятилетней давности. - Спасибо, Ким, - грустно поблагодарил я. Голубоглазый мальчишка радостно помахал мне, убегая прочь к заброшенной типографии. Он до сих пор продолжал разносить никому ненужные газеты. Но, с другой стороны, больше у него ничего не осталось, кроме этой работы. Порой мне кажется, что я не один. Кажется, что все, окружающие меня киборги живые и имеют душу. Я захожу в гипермаркет: со мной здоровается, находящийся там консультант. Мы болтаем: я ему про свою убогую жизнь, а он мне о новых товарах и скидках. Голубоглазый бегун не болтлив, но жизнерадостен и всегда одаряет меня своей лучезарной улыбкой. Я назвал его Ким. Просто так, для себя. Иногда я заставляю себя верить, что он и все остальные живые. Я не хочу сойти с ума как доктор. К нему я стараюсь лишний раз не заходить. Только по делу. К нему только по делу. Никогда не знаешь, что у этого психа на уме. Доктор никогда не выходит из больницы. Он бегает из палаты в палату, назначает операции вымышленным больным, отчитывает несуществующих медсестер. Где он берет еду и чем питается одному богу известно. Хотя у меня есть жуткие подозрения на этот счет. Я отчаянно стараюсь не думать об этом. Надо похоронить Соуг – единственного моего лучшего друга. Я подавил комок в горле. На душе было паршиво. Где же мне найти еще выживших людей в этот «грёбаный постапокалипсис», чтобы не сойти с ума от одиночества? Небо прошила молния. Чёрные сухие хлопья посыпались с неба. Не капли воды и не дождь. Просто тяжёлый мусор, скопившийся в атмосфере, падает обратно на землю, чтобы потом с испарениями вновь рассеяться в воздухе. Вот такой вот бесконечный оборот химической грязи в природе… Если бы киборги возглавляли правительство, скорей всего человечеству удалось бы избежать экологической катастрофы. Людям свойственно ошибаться, людям свойственно бояться, и люди привели себя к этому аду из-за своих страхов и ошибок. В бункере нас было пятнадцать человек. Мы просидели там двадцать лет. Болезнь и антисанитария унесли всех кроме меня. Доктор, наверное, выполз из другого бункера. Хотя я никогда не спрашивал его. Этот сумасшедший вообще может говорить только про медицину. Слава богу, хоть сумасшествие ему не мешает быть отличным лекарем. Без него я бы «скопытился» ещё вчера. Я прикрыл глаза. Справа раздалась весёлая музыка. Отряд кибер-балерин протанцевал по обочине. Уши обласкал небольшой отрывок из Лебединого озера. Мои губы чуть дрогнули в непроизвольной улыбке. На разрушенный город медленно наваливался тяжелый вечер. Как обычно перед сном я отправлялся в обход местности, проверял ловушки, не попался ли кто; проверял ограждения и киборгов, запрограммированных мной на охрану города. Первым делом я проверил громадную табличку. В ней говорилось, что численность людей в этом городе два человека, и мы готовы помочь любому выжившему. Город функционировал слабо, поддерживая свою жизнеспособность лишь благодаря беспрерывной работе киборгов. Протяжный вой росомахи известил меня об опасности. Одна блокада была прорвана. Я услышал, как заскрежетали зубы твари о железные кости киборга, оберегавшего этот пост. Киборги - это связь микросхем с биоматериалом, они часто становятся объектами нападений. К сожалению, с каждым годом их становится все меньше и меньше. Я услышал множество разных звуков. Это была не одна росомаха! Нацепив обратно на плечо автомат, я двинулся что есть мочи к центру города. Положение было опасным. Моё – почти безысходным. Пробегая мимо больницы (я никогда не приближался к больнице в тёмное время суток), я задел глазами доктора. Он находился в морге перед старым замороженным трупом человека и ел его! К горлу подступила тошнота. Я вбежал в торговый центр, ко мне подъехал дружелюбный консультант. - Добро пожаловать в наш торговый центр! – поприветствовал киборг. - Помогите, на меня напала собака! - заорал я дежурную фразу, заставляющую консультанта перейти в режим охраны. - Откуда идёт опасность? – оглянулся киборг. - Отовсюду! Рычание, вой, скрежет, бьющееся стекло и беспорядочные плевки моего автомата. Твари нападали со всех сторон, отступать было некуда. Беззащитного консультанта разорвали первым, затем они принялись за меня. Я не успел перезарядить магазин... Он позже выпал из моих окровавленных рук. Я проснулся на операционном столе. Яркий свет бил мне в глаза. Доктор-каннибал копошился в моих внутренностях. Боли я не чувствовал, в ушах звенело. Руки доктора по локоть пропитались моей кровью. Мои зрачки с ужасом взирали на железную трубку, которую с хрустом запихивал в меня этот безумный старик. На стол плюхнулась окровавленная микро отвёртка. Доктор взял паяльник, и запахло палёным мясом. Я с ужасом взирал, как меня собирают, словно покорёженную машину. - Я… Я… - Птичка проснулась раньше времени, - весело заметил доктор и отключил моё сознание, перекрыв пластиковый сосуд в шее. Я проснулся в больничной кровати. - Где я? – было моим первым вопросом. - В разрушенной больнице. Мы с тобой единственные выжившие в этом городе. - А-а… - мгновенно сообразил я, - ну мне, вроде, хорошо. Я, пожалуй, пойду. - Ага, лети давай, - закивал доктор. На окраине города я набрёл на самодельный шалаш и решил поселиться там. Ко мне подбежала дворовая собака, и я решил назвать её Соуг. Больница находилась в центре города. Доктор отчитал несуществующую медсестру за то, что она не заполнила бланки больного. За окном высыпали чёрные хлопья химических соединений. Он никогда не выходил на улицу, в основном из-за этих ядовитых осадков, разъедающих кожу. Киборги сильно обветшали из-за них, но, не чувствуя боли, продолжали функционировать. Больница - это единственное укрепленное место в городе, здесь на него не нападут росомахи. Росомахи - это просто мутирующие животные, выглядят они по-разному, но общее у них одно: они плотоядны и их обугленная химическими ожогами кожа, черна как смоль. Доктор посмотрел на свои стареющие руки. Последний человеческий труп закончился вчера. Теперь придётся есть киборгов, обгладывать с железа протухший биоматериал. Ничего, ему недолго осталось мучиться. Он уже желал этой проклятой смерти. А всё-таки хорошая была идея запрограммировать одного киборга думать, что он живой.