— Не могу точно выразить. Я... хочу умереть самим собой. Понятно? Я качаю головой. Кем еще он может умереть? — Я не хочу, чтобы меня сломали. Превратили в чудовище, которым я никогда не был. Я только... хочу как-то показать Капитолию, что не принадлежу ему. Что я больше, чем пешка в его Играх.
***
Профи собираются на совет, до меня доносятся их раздраженные голоса. Злятся, что я выставила их болванами. Но день уходит, а вместе с ним и возможность новой попытки напасть на меня. Наконец Пит резко подводит итог: — Ладно. Пусть сидит там наверху. Никуда она не денется. Займёмся ею завтра. Китнисс Эвердин в ловушке. Свет факелов поблёскивает на коре дерева, её ноги вытянуты, от ожога, волнами мерзкой боли, распространяется слабость. Загнанная на дерево, она прислушивается к голосам профи. Лагерь готовится ко сну. Трибуты тихо разговаривают, собравшись у огня. Девушки флиртуют с Катоном, как будто случайно подчёркивая его силу и ловкость. Мирта бросает на него влюблённые взгляды и мило щебечет об убийствах. Её смех журчит, как кровь их жертв. Профи решают, кого найдут следующим. Китнисс уже не в счёт: она ранена, загнана и предана. У неё больше нет сил улыбаться при виде Пита. Даже безмозглые капитолийские жители не поверят в их любовь, когда он – один из хищников, почуявших её слабость. Предатель. Она украдкой смотрит на него. Если Пит не пешка, то Китнисс ничего не понимает в шахматах. Ей больше неоткуда ждать помощи, остаётся только закрыть глаза и провалиться в сон. Китнисс проснулась от шороха, отвратительного бульканья и скрежета лезвий. Она резко открыла глаза, боясь, что Катон всё-таки сумел залезть наверх, но, кроме зуда обожжённой ноги, ничего не почувствовала. Быстрые шаги в лесу – Мирта убегает, оборачиваясь. Девушка несколько раз падает, спотыкаясь о корни деревьев. В недоумении Китнисс переводит взгляд с Мирты на лагерь профи и зажимает рот, силясь справиться с тошнотой. Кровь заливает траву, смешиваясь с грязью. Густая и алая, она вытекает из колотых ран пяти трупов. Союз был обречён с самого начала, но кто же знал, что Мирта так скоро решит играть по своим правилам. Видимо, она хочет разобраться с Китнисс позже. Один за другим раздаются пушечные выстрелы. Четыре. Свистящие вдохи не оставляют сомнений – один трибут ещё жив. Китнисс закрыла глаза, кажется, что она слышит, как на землю льётся кровь. Кто-то ещё умирает. Нога окоченела и сгибается с трудом, но девушка, сжав зубы, спускается вниз. Убежать с этого кладбища, подальше от тел и крови. Планолёт до сих пор не появляется. – Конечно, – усмехается она про себя, – они хотят видеть, как я буду переступать через тела своих врагов, хотят знать, что я почувствую, стоя в крови Пита. Руки отчаянно цепляются за ветки, пока больная нога неуклюже царапает кору. До земли остаётся совсем немного, когда руки Китнисс соскальзывают. Удар выбивает воздух из лёгких, несколько секунд она задыхается, но могло быть и хуже. Так и есть. Рука скользкая и липкая от чужой крови. Китнисс поднимается, закрывая глаза от головокружения. Что-то тяжёлое проваливается в низ живота, когда она слышит тихий хрип. Кто-то ещё жив, и у него есть отличный шанс её убить. Девушка открывает глаза, разбираясь в плывущих перед ней картинках калейдоскопа. Катон прямо под ногами, его глаза открыты и неподвижны, кровь вытекает из пореза на шее. Это его кровь на её пальцах. Китнисс трясёт рукой, стараясь избавиться от липких капель. Диадема рядом, светлые волосы погружены в пунцовую лужицу. Алеет рана на шее. Ещё два трибута лежат чуть поодаль, раскинув руки. Они не успели проснуться, прежде чем умереть. Союз разорван. Последнее тело прямо под деревом. Должно быть, он стерёг её, пока не уснул, тогда Мирта и убила всех. Хромая, Китнисс подходит и наклоняется к его телу. Её тошнит от хлюпающего звука под ногами и запаха смерти, но должна же она позабавить спонсоров. Быть может, тогда пришлют лекарство. – Я победила в нашей маленькой игре. Пит открывает глаза и шумно втягивает воздух, у него на груди расплывается багряное пятно. – Китнисс, – едва слышно шепчет он, приподнимая одну руку. – Жаль, что ты предал меня, любимый, – произносит Китнисс грустным голосом. – Сдохни! – приказывает девушка, надеясь, что этого достаточно, чтобы показаться сильной. Рука Пита падает обратно на землю, голубые глаза застывают, смотря в небо. Китнисс отворачивается и уходит, по пути подбирая лук со стрелами. В отдалении стреляет пушка, предвещая приближение планолёта.***
Грохочет гимн. Цезарь Фликермен приветствует зрителей. На сцену выходит единственная победительница и щурится от яркого света прожекторов. Перед девушкой грохочет толпа, но она чувствует себя одинокой и измученной, особенно в этом узком кресле. Она прошла долгий путь к победе, много мёртвых трибутов осталось за спиной. Рута, маленькая добрая девочка, ставшая ей союзницей, так нелепо погибшая от ножа Мирты. Лиса, которой не удалось перехитрить Китнисс, в результате, упала со стрелой в груди. И Мирта, единственная, чьей смерти победительница желала всем сердцем. За предательство. За Руту. Спонсоры не присылали лекарство, пока она не оплела союзницу венком из белых цветов. Будто им было дело до её боли. Китнисс выжила, но, похоже, мало кто радовался этому. Хеймитч скомкано обнял её перед интервью, пряча глаза. «Наверное, он хотел увидеть здесь Пита, этого мерзкого предателя», – Китнисс скривилась от отвратительных воспоминаний. Она была благодарна ему за хлеб, но всё, что осталось в её мыслях, это его союз с профи, голубые стеклянные глаза и кровавое пятно на груди. Цезарь поприветствовал её серьёзно, задавая несколько вопросов о настроении. Она заулыбалась и соврала. – Прекрасно. Победителям дышится легче. Публика молчала, и ведущий повернулся к зрителям: – Давайте будем помягче к нашей победительнице. Она же совсем ничего не знает, – Цезарь заговорщицки улыбается толпе, – самое время ей показать! Китнисс неуклюже ёрзает в кресле, в ней растёт злоба к зрителям. Да чего они могут знать об Играх такого, что ей не известно? Это боль, кровь, предательство и смерть. Ничего больше. Не им её судить. Свет тускнеет и начинается трёхчасовой фильм. Китнисс знает, что её лицо будет в углу экрана, потому сжимает зубы покрепче и старается выглядеть безучастной. На самом деле девушке хочется убежать. Она победитель, но главный герой фильма – Пит. Почти каждая минута посвящена ему. Китнисс начинает тошнить: смерти трибутов вперемешку с его лицом наполняют кадры. Больше всего на свете ей хочется сорваться с места и убежать. Иногда она закрывает глаза, но потом вспоминает, что её лицо в каждом телевизоре Панема. Нет, такого зрители не дождутся. Никто не увидит её слабость. Как только начинается игра, Пит срывается с платформы и убегает в лес, но оборачивается и, видя, что Китнисс осталась, спешит обратно. Он вступает в союз с профи: перехватывает копьё, пущенное Цепом в Катона. Тот смотрит на него оценивающе и кивает. Он свой. У Китнисс возникает странное желание рассмеяться: профи выглядят глупо, защищают друг друга, делают вид, что они друзья, а Мирта так и льнёт к Катону. Кто бы мог подумать, что совсем скоро она убьёт его во сне. Пит ведёт себя уверенно, держится наравне со всеми и охотно преследует жертв, правда, никогда не нанося удары самостоятельно. «Что, слишком слаб? Только и можешь, что действовать чужими руками?» – думает Китнисс раздражённо. Особенно бесят его жалкие попытки переставить её силки, сломать пару веток и затоптать след. Будто он ещё строит историю о несчастных влюблённых из Дистрикта 12. А вот и ночь под деревом. Лагерь беззаботно шумит, трибуты переговариваются, но она знает, что наутро все, кроме одной убийцы, будут мертвы. Сейчас особенно важно казаться не задетой. Она ступала по этим лужам крови, так зачем бояться записи камер? Они и вполовину не передадут этот мерзкий хлюпающий звук. И снова лицо Пита крупным планом. Он не спит, уставился на дерево, прямо на ветку, где она укрылась. Китнисс еле удержалась от комментария: – Всё ломает голову, как меня оттуда достать. Его показывают много минут, переходя с лица на руки, сжимающие нож. Китнисс всё ждёт, когда же он подойдёт к дереву и уснёт. Судя по посветлевшим кадрам, приближается рассвет. Злость поглощает Китнисс, сжигая внутренности. Она победила, а показывают только предателя-пекаря, который всё равно скоро умрёт. Даже ни одного кадра с Миртой. Неужели капитолийцам так запомнилась его ложь о любви? Лагерь всё ещё тих, когда Пит достаёт второй нож и тихо поднимается с земли. Катон и Диадема лежат рядом, два лезвия глубоко вонзаются им в шеи. Они не издают ни звука, только кровь бьёт фонтаном из сонной артерии. Пит подходит к следующей паре трибутов, они тоже не успевают проснуться, прежде чем умереть. Осталась только Мирта, вздремнувшая на дежурстве под деревом. Пит осторожно ступает по траве, мокрой от крови. Но шаги предательски громкие. Ноги опускаются, шурша. Мирта ворочается и открывает глаза. Перед ней Пит с двумя окровавленными ножами в руках. Она кидает короткий кинжал, не промахиваясь. Парень вздрагивает, когда нож входит в его тело, но, покачиваясь, продолжает идти вперёд. Мирта в ужасе широко распахивает глаза и убегает, спотыкаясь. Пит роняет ножи, доходит до дерева, опирается на него ладонями. Одна рука резко выдёргивает кинжал, он, ударившись о камень, со звоном падает. С глухим хлопком тело Пита следует за ним. Взгляд голубых глаз устремлён вверх, то, что казалось журчанием крови оказывается её именем, повторённым десятки раз. Через несколько секунд появляется она, подходит к его телу и наклоняется с гадкой улыбкой. По щекам Китнисс текут слёзы. Видео прерывается, и Цезарь поворачивается к ней. Стервятники ждут её реакции. – Ты не знала? – плотоядно улыбается он, предчувствуя удачное интервью. – Нет! – вскрикивает девушка, едва сдерживая истерику. – Я думала, это Мирта. Это же Мирта! – Как хорошо, что у нас есть камеры, верно? – Цезарь вновь поворачивается к зрителям. – Мы всегда поможем раскрыть правду. Представь, как ужасно было бы её не узнать. И что ты чувствуешь, понимая, что он спас тебе жизнь? Капитолийцы в предвкушении наклонились вперед, боясь упустить хоть слово. Сцена сжимается душным кольцом, и Китнисс падает в спасительный обморок. – Надо же, наша победительница такая чувствительная. Кто бы мог подумать? Ну что ж, пока она приходит в себя, давайте посмотрим дальше! Толпа взрывается аплодисментами. В углу экрана транслируют лицо Китнисс, лежащей на полу. Такой реакции у победителей ещё не бывало. Все просто в восторге.***
В родном Двенадцатом Китнисс душат кошмары. Они приходят по ночам и сжимают грудь в спазмах. Редко ей снится Пит. Только тогда она может передохнуть. Он сидит на поляне посреди леса и плетёт венок из одуванчиков. Пепельные волосы мелкими прядями спадают на лицо. Китнисс выходит из леса, осторожно ступая по высокой траве. Пит поднимает голову и улыбается. – Ты жива, – повторяет он, как и много ночей подряд. – Да. Зачем ты сделал это? – Помнишь, я говорил, что хочу быть чем-то большим, нежели просто пешкой в Играх? Ещё бы она не помнила. Не проходит и дня, чтобы она не перебирала в голове всё, что загадочный мальчик с хлебом когда-либо говорил ей. Она хочет его понять. – Я не понимаю. Как ты это показал? – Никак, – тихо улыбается он. – Есть вещи важнее принципов. Ты жива. – Ты… не надо было. Мы бы придумали что-нибудь. Я бы не позволила тебе умереть. – И зачем? Мне нужна была твоя любовь, а не жалость. Я ни о чём не жалею, – Пит встаёт и подходит совсем близко, касается рукой её щеки, вытирая слезу. – Хотя нет. Я видел, что ты сделала для Руты. Жаль, что у тебя не нашлось цветов для меня, – Китнисс хочет закричать, рассказать, что его могила вся в белых, как чистый снег, лесных цветах, протягивает к нему руки, с грязными от земли ногтями, но сон уже растворяется, голубые глаза теряются в темноте и… … и она снова просыпается одна. Она так и не узнала мальчика с хлебом.