Я всё ещё надеюсь на выдох.

Её длинные пальцы, крепко стискивающие ладонь, вдоль и поперёк покрытую рваными кровоточащими царапинами, слишком холодны и кажутся подобием кубиков льда, брошенных в бокал виски, — по крайней мере, так же приятно остужают израненную, но уже заживающую, плоть. Признаться, Хейл не обращает на эти ощущения, поселившиеся в области грудной клетки, никакого внимания: в большей степени, его настораживает тот факт, что стадии бесконтрольной паники и всепоглощающего отрицания были пройдены этой женщиной прежде, чем он успел открыть рот, наспех выпаливая сбивчивое: “Всё будет хорошо, просто доверься мне”. Брюнетка лишь слабо улыбнулась в ответ, и ещё сильнее сжала его руку своими холодными тонкими пальцами, вызвав у внутреннего зверя толику сомнения на свой счёт. И правда: а не слишком ли быстро обычный человек, не подозревающий о существовании такой расы как “ликаны” и слышавший о них исключительно как о сказочных монстрах, нашедших себе место в дедовских преданиях, принял этот факт как само собой разумеющееся явление? Не слишком ли быстро она купилась на его фальшивую, пусть и насквозь пропитанную теплом, окровавленную улыбку? В этот вечер они оба старательно оттягивают момент прощания, несмотря на тот факт, что знают друг друга не больше пары часов. Знакомство выходит немного сумбурным, учитывая сложившиеся обстоятельства, но Дерек практически уверен в том, что хотел бы повторить его в более приятной обстановке и при менее устрашающем виде. “Дженнифер”. Её имя слишком быстро откладывается в памяти человека, но никак не вервольфа, который отрицательно мотает головой из стороны в сторону, грозно порыкивая по неизвестной причине. Однако, Хейл не утруждает себя тем, чтобы прислушаться к чутью Альфы. Он вызывается проводить женщину до дома, дабы окончательно удостовериться в том, что она в полной безопасности и ей ничего не угрожает. В конце концов, Дженнифер — самый обычный человек, с которым может случиться всё, что заблагорассудится Дюкалиону и его клыкастой собратии. Так оправдывает себя Дерек, когда останавливается перед лужайкой её дома и внимательно изучает окрестности. Такая дешёвая отмазка не устраивает только волка, который продолжает настойчиво рычать и царапать острыми когтями грудную клетку изнутри, пытаясь выбраться наружу. Хейл не задумывается ни о каком подвохе, когда Мисс Блейк целует его в щёку, царапая свои мягкие губы колючей жёсткой щетиной. Это оказывается довольно-таки приятным — ощущать подобные прикосновения, но Дерек всё ещё помнит о том, что это — лишь благодарность за чудесное спасение. Альфа почти спокойно переживает этот, неприятный ему, момент, натягивая поводок, и заставляя человека наскоро попрощаться, растворившись в полумраке улицы. Хейл старается думать о том, что самодовольная улыбка на губах его новой знакомой — самое обычной видение, основанное на усталости и недоверии, в последнее время, распространившееся на всех, включая и членов собственной стаи. * — Знаешь, мне действительно кажется, что Дерек влюбился, — издевательски произносит Джексон, наблюдая за Альфой, который уже около часа разговаривает с Дженнифер на школьной парковке, мило улыбаясь. — Ты думаешь, меня настолько сильно всё это ебёт? — злостно шипит Стайлз, не отрываясь, при этом, от экрана своего телефона. — Мы расстались ещё пять месяцев назад и у меня к вашему папочке нет никаких претензий, — добавляет он, запоздало вспоминая о том, что оборотни способны учуять его ложь. — А я и не к тебе конкретно обращался, Стилински. Если ты не заметил, то тут присутствуют и Айзек, и Кора, и Лидия, и — о Боже! — даже Маккол! — насмешливо отвечает Уиттмор, щурясь на солнце. — Знаешь, что, а пошёл бы ты! — выплёвывает Стайлз и, чертыхнувшись, быстро направляется в сторону своего джипа, ощутимо задев Скотта плечом. Компания понимающе смотрит ему вслед. Сердце не так-то просто обмануть, не так ли? * Дерек продолжает общаться с Дженнифер всю последующую неделю, забирая её после работы каждый день, и Стилински не знает, насколько сильно заметно его озлобленное состояние всем окружающим его оборотням. Он заставляет себя отвлечься на беспокойную болтовню Маккола каждый раз, когда Хейл, сверкая идеальной белозубой улыбкой, стискивает Блейк в медвежьих объятьях, заставляя ту заливисто смеяться и чуть ли не пищать от радости и счастья. Стайлз знает о том, что Скотт становится таким разговорчивым в определённые моменты. “Сука сукой”, — думает Стилински, и эта характеристика касается далеко не Дженнифер. Впрочем, многие бы согласились с ним, потому что Дерек, похоже, окончательно решил забить на свою стаю, охаживая Мисс Блейк двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Ему, похоже, слишком сильно припудрила мозги эта самая литераторша, потому что все проблемы, касающиеся Альф, отныне решались Питером, Скоттом и Стайлзом, который решил таким неординарным способом отвлечь себя от ненавистных мыслей по поводу новоявленной парочки. Дюкалион продолжает отыгрываться на местных жителях Бэйкон Хилл, точнее, на девственной его половине, и Стилински наверняка знает о том, что в любой момент может настать и его очередь похода на жертвенный алтарь. Странно, но эта мысль не вызывает должного беспокойства. Или он уже привык к подобному раскладу вещей? Стайлзу становится в разы спокойнее от осознания того, что Скотт думает о том, что его друг избежал подобной участи. Проблема в том, что у Стилински с Хейлом ничего не было. * Если быть честным, то Стайлз даже ждёт своей очереди. Дверь спальни Дженнифер громко захлопывается за ней и Дереком в тот момент, когда Стилински отправляется на ночную прогулку по спящему Бэйкон Хилл. Ему совершенно плевать на то, что он может не вернуться сегодня домой. Стайлз только посильнее кутается в тоненькую куртку, пытаясь согреться, но ничерта не получается. Он с иронией думает о том, что любовь его больше не греет, и мысленно благодарит себя за бутылку отцовского виски, которую прихватил на всякий случай. Алкоголь, смешанный с адероллом, — сильная вещь, отключающая инстинкт самосохранения, и Стайлз прекрасно знает об этом, входя в тёмный, кишащий разного вида тварями, лес. Он забыл прихватить с собой фонарик, поэтому сейчас, спотыкаясь о каждую кочку, чертыхается и матерится на всю близлежащую округу, преодолевая метр за метром ползком или на карачках. Его даже не останавливает пронзительный волчий вой, раздающийся на всю чащу, — ему совершенно до лампочки на все последствия своей прогулки. Стилински спотыкается об очередной корень и растягивается на ковре из мокрых и полусгнивших листьев, сотрясая воздух пятиэтажными матными эпитетами, которых, наверное, не удалось бы придумать даже доброму дядюшке Пи с его богатым воображением. И Стайлз ржёт в голос, распластавшись на холодной земле, раскинув руки в стороны. Ему до одури противно осознавать тот факт, что его вот так вот цинично прокачали и послали на хуй, приказав жить коротко, но со вкусом. Он бы даже под страхом собственной смерти не признался в том, что любит Дерека даже после того, как тот его кинул. И юноша даже не вздрагивает, когда его окружает стая Альф во главе с Дюкалионом. Попался. — Только лицо не трогайте. А то труп не опознают, — надрывно хрипит Стайлз, прежде чем Кали впивается в его горло. Свет полной луны меркнет в его глазах. * Ощущение превратного привкуса похоти отвергает настолько, что Дереку хочется тщательно прополоскать рот холодной водой. Но, стараясь не обращать внимания на тошнотворный комок, подступающий к горлу, он притягивает Дженнифер ближе, сильнее и настойчивее вылизывая её рот изнутри, надеясь, что это хоть как-то поможет избавиться от вкуса лжи и неправильности, оседающего на языке неприятным покалыванием. Ему не хотелось бы всего этого. И хорошо бы, если бы Стилински никогда не узнал о том, что ему до одури хочется видеть его на её месте. Но нельзя. Только потому, что Дюкалион пообещал ему долгую и мучительную смерть перед тем, как покинуть город. Яд уже в его крови. Яд, отравивший бы и Стилински, который не смог бы смириться его смертью. Он ещё не знает о том, что Стайлз уже отравлен укусом чужого Альфы, но ломает шею Дженнифер, предварительно вытирая губы от её липкого и противного блеска. * Дерек убеждается в том, что яд потери отравляет не хуже аконита, когда узнаёт о том, что Стилински покинул Бэйкон Хилл. Это — не боль, исходящая от ран, нанесённых острыми когтями Кали. Дюкалион наверняка знал о том, какой яд убивает мучительнее всего.