Портретист

Причудливый изгиб улицы завораживает глаз. То, что сначала кажется вам старым и нелепым, на самом деле веками хранит в себе мрачную красоту. Видите ли вы эти величественные здания – разве они не заслуживают восхищенных взглядов? Остановитесь хоть на минуту, посмотрите на них, а я пока нарисую вас. Да, я рисую. Но не зовите меня художником, слишком громко сказано. Я портретист, рисую людей за деньги, и моя задача вовсе не придумать вас, а изобразить лишь то, что вижу перед собой. Дети и взрослые, высокие и маленькие, толстые и тонкие – все это не важно, ведь по сути никто и ничем не отличается. Холодные бледные люди. Как еще один зимний день, проведенный мной на этой улице. Солнца нет, и неприятное ощущение проникает мне прямо в душу, замораживая тело. Кажется, еще несколько мгновений, и я забуду, как нужно дышать. Сквозь пелену ленивого снежного бурана я вижу маленькие силуэты людей. Никто из них меня опять не видит – они спешат укрыться от непогоды в тепле, например, в кофейне. Там они смогут обсудить друг с другом, как же хорошо, что им не нужно больше стоять на холоде. Так делают все, кроме меня. Дверь кофейни открывается совсем рядом, непростительно близко. Это мой единственный источник тепла, и я невольно тянусь к нему, проклиная про себя неизменный аромат кофе и пряностей. Но момент ушел, и вот я опять один на этой промерзлой улице. Кажется, небо стало еще угрюмее, а холод обездвижил мое тело полностью. Лучше отправиться домой, пока не примерз к месту окончательно. Но едва я встал, как дверь кофейни снова открылась. Я даже не посмотрел бы в ту сторону, если бы чей-то бас не окликнул меня: - Разве вы уходите? Сил ответить не было, но я повернулся и тут же незаметно вздрогнул – передо мной стоял Безликий. Обезображенный человек, больше похожий на бродячего зверя, случайно забредшего на эту старомодную улицу. Обгорелая кожа лица, растянувшиеся шрамы и застывшее выражение - у меня все-таки хватило выдержки, чтобы не отвернуться и не отвести взгляд. Вместо этого я заставил себя посмотреть ему прямо в глаза. Из-за полутьмы я не мог увидеть их цвет, но выражение различил хорошо: с вопросительного оно поменялось на требовательное. Мне ничего не оставалось, кроме как коротко ответить: - Да. И спустя несколько секунд добавил: - Мне тут делать больше нечего. Я и сам не осознал в тот момент, имел ли я в виду эту улицу с ароматными теплыми кофейнями или говорил о сегодня в целом, но Безликий, кажется, понял это раньше меня и кивнул своим мыслям. Однако выражение в его глазах никак не изменилось. - Нарисуйте меня. Я зря понадеялся, что ослышался. У меня был шанс сделать вид, что так оно и сеть, но я замешкался и упустил его. Ситуация получалась неловкой – я просто не хотел его рисовать, но не мог же мой отказ прозвучать именно так. Тогда я заметил: - Сейчас довольно холодно. - Вы приходите сюда каждый день в течение недели. И всегда сидите на этом месте возле кофейни до тех пор, пока не иссякнет поток людей. Неужели именно сегодня вы хотите уйти так рано? - Сейчас тут почти никого нет. - Я здесь. Мне было нечего на это ответить, и на минуту в холодном предвечернем воздухе повисло молчание. Мой разум перестал искать отговорки, и я невольно посмотрел на эту картину со стороны: два человека стоят возле кофейни, один из них выглядит как обезображенный зверь, а другой явно собирается сбежать. Я бы смутился вновь, но, похоже, все мои эмоции оказались покрыты коркой льда. - Нарисуйте меня. Я заплачу, сколько захотите. Его слова внезапно отрезвили меня, и лед треснул. Я тяжело вздохнул и сел обратно. Безликий пристроился рядом, но так, чтобы, отрывая взгляд от бумаги, я смотрел ему прямо в глаза. В них была неприязнь. Когда я увидел это выражение в первый раз, то содрогнулся, на этот раз внутренне. Так же смотрят осужденные или беспричинно оскорбленные. Я решил, что мне не стоит пытаться искать причины столь недоброжелательного отношения, поэтому перешел к делу. Линия, линия, еще одна линия. - Как вы меня нарисуете? Голос был грубый и немного надломленный (подозреваю, что из-за холодного воздуха). Ответом я его не удостоил. Кажется, мы так и стояли целую вечность под снегопадом на старой улице, не произнося ни слова. Лишь изредка я бросал на него долгий изучающий взгляд, но наблюдательный Безликий вместо ответа только ухмылялся. Ну и оскал у него.