Свет, который всегда с тобой...

Тецуя Куроко – полный ипохондрик. Наверное, поэтому он так остро чувствует любые проявления внешнего мира. Звуки, воздух, цвет. Проявляет эмоции вовне он крайне редко. Когда его разозлят, например. Или когда Кагами начинает орать, вопить и делать глупости на тренировках. Впрочем, в последнее время он позволяет себе тупить все реже – Кагами сильно повзрослел за время игр Зимнего кубка. Куроко даже слегка этим огорчён, но объясняет странное чувство тем, что это плохо для их парного взаимодействия. Если отдаляться друг от друга, то и на площадке синхронизация будет слабее. Правда, с Аомине было совсем по-другому, ну так, на то они и разные. Куроко всегда недоумевает, когда Аомине и Кагами сравнивают и говорят, что они похожи. Более противоположных людей не найти, похоже в них только одно – воля к победе и любовь к игре. И еще – отношение к нему, к Куроко Тецуе. Хотя, если быть честным, разница есть, и ощутимая. Куроко пока не может объяснить, в чем именно, не хватает слов, но он её чувствует. Кагами более открытый, он спокойно подпускает Куроко ближе к себе, если видит, что это нужно. Впрочем, он вообще особо не таится. А в итоге, в команде знают о его личной жизни не больше, чем о Куроко, который сам по себе – сплошная загадка природы. Кагами вообще удобный, подходящий, именно тот. Пусть Аомине постоянно пытается уколоть самого Куроко, презрительно говоря, что его нынешний Свет слишком слабый и с Кагами ему не достичь того, чего он мог бы добиться в связке с самим Дайки, но Куроко давно научился инстинктивно отличать реальное от субъективного. Субъективное – это отношение Аомине к Кагами. А объективное – это то, что использовать невидимую обводку Куроко Тецуя может только тогда, когда видит Кагами-куна, больше ни с кем другим этого не получается. Не та скорость, не те движения, не та степень доверия. И человек не тот. Интересно, почему к одному чувство возникает, а к другому – нет? - Куроко, выходим, - зовет его Хьюга, и номер одиннадцать, встрепенувшись, встает со скамьи. – Тренировка начинается. Он пасует, бегает, бросает мяч, но мысли его далеко: Кагами еще не вернулся из Америки, а без него нужной сосредоточенности нет. Уже почти три недели он находится за океаном на другом конце света, с начала их знакомства они не были порознь так долго ни разу. И это… неуютно, как будто чего-то не хватает. - На сегодня всё! – наконец, командует Рика, и Куроко с облегчением идет в душ. Игра сегодня не ладится особенно… или он просто скучает? Никогда ни по кому так не скучал, наверное, потому что особо и не дружил ни с кем. Но тут немного другое… какое-то еще чувство примешивается. И Куроко прощается со всеми и идет домой, стараясь не копаться в себе слишком глубоко. Но тоска тянет из него силу, ноя где-то под ложечкой, и Тецу все равно не может не думать о своем шумном и иногда не в меру энергичном Свете. Интересно, почему именно он оказался тем, о ком можно вздыхать ночью, глядя на темное небо за окном? Несколько остановок на автобусе, и три квартала вверх и направо по боковой улочке… и совершенно внезапно вылетевший из-за угла грузовик, который возникает рядом, как огромный нелепый фантом, несущийся навстречу. И Куроко, в один миг оценивший расстояние понимает, что он не успеет. А значит, они больше никогда не сыграют с Кагами… Кагами, наверное, будет презирать его за то, что Куроко не смог выполнить свое обещание обыграть с ним Поколение Чудес. А потом найдет себе другого напарника. А в следующий миг, когда железная тень уже накрывает его, из легких выбивает весь воздух, а сам он кубарем летит на обочину, вышвырнутый из-под колес сильной рукой, явно знакомой с баскетбольным мячом. - Идиот, кретин, придурок! – орёт знакомый голос с еле заметным американским акцентом. – Ты же, блять, совсем по сторонам не смотришь, сонная ты сороконожка! - Сороконожки быстрые, - растерянно возражает Куроко первое, что ему приходит в голову. Страх отпускает медленно, толчками толкая кровь в сердце. – И не ори на меня… Кагами-кун, ты вернулся! - Не ори? – возмущенно орёт Кагами еще громче, сжимая кулаки. – А если бы я не оказался поблизости? - Ну… тогда мы с тобой вряд ли обыграли бы всех, кого хотим, - разумно предполагает Куроко, к которому постепенно возвращается вся его рассудительность. И против воли он слегка улыбается – все-таки он очень рад видеть Кагами, который внезапно замирает, не в силах оторвать взгляд от улыбки Куроко, который редко позволяет кому-то увидеть его эмоции. Кагами думает, что это что-то типа чуда. Которого могло больше никогда не быть. - Домой, faster! – сердито командует Кагами, от волнения мешая английские и японские слова. – Иначе я тебе устрою полеты под грузовики… мало не покажется! Невидимка со сверх реакцией называется… да твой глупый пёс быстрее, чем ты! - Ну, вообще-то в обычной жизни да, - покладисто соглашается Куроко, раззадоривая эмоционального Кагами еще больше. – Знаешь, как он бегает за мной, когда есть хочет? - Не знаю, и знать не хочу! – разъяренно отрезает собеседник, ухватывая номера одиннадцать за руку железной хваткой. – Не зли меня… у меня сейчас адреналин зашкаливает! - Может, поиграем? – невинно предлагает Куроко, а в его спокойных синих глазах вдруг загорается хитрый огонек. – А то уже три недели мы не были вместе, Кагами-кун… в смысле… не играли вместе. Куроко слегка смущается двусмысленности фразы, особенно на фоне его странных мыслей о своем отношении к партнеру. Правда, Кагами вряд ли заметит, что его напарник по игре – извращенец. В конце концов, они просто играют в баскетбол… и правильно, нечего думать о том, чего быть не может. Это, и вправду, правильно, наверное, только очень грустно. - Нет, сначала домой, - с сожалением, но твердо отказывает Кагами, после нескольких секунд раздумья. – Я голодный, как волк… и ты тоже, небось, не обедал, и даже, скорее всего, толком не завтракал. - Ну… - задумывается Куроко, втайне мечтая, чтобы Кагами не отпускал его ладонь. – Я ел утром… кажется. Идем, у меня рис есть, и овощи. И что-то там еще в холодильнике… - Ни фига, не ври, ничего у тебя путного нет, я по дороге из аэропорта купил тут кое-что, - бурчит Кагами, потрясая объемистым рюкзаком, который Тецуя замечает только в эту секунду, укоряя себя за то, что его хваленая реакция стала тормозить. Это все из-за Кагами, особенно когда он появляется так неожиданно, смешивая все эмоции после долгой разлуки. – Будем тебя кормить… ну и меня заодно. К тебе, надеюсь, можно? Куроко только молча кивает - родители еще на работе. И тот факт, что он будет наедине с Кагами, который собирается готовить для него, отзывается радостью где-то в душе. - Хорошо, что ты спас меня, Кагами-кун, - вдруг говорит Куроко, несильно сжимая пальцы Кагами, обхватывая его ладонь своей. – Я испугался, что больше не смогу с тобой сыграть… и вообще… Он замолкает, понимая, что продолжать не стоит, потому что в этом нет смысла. Кагами Тайга – больше чем друг для него, но с точки зрения самого Кагами – они просто играют вместе. И это - очередное различие между объективным и субъективным. - Да уж… - усмехается Кагами и вдруг неожиданно порывисто обнимает Куроко, сильно прижимая к себе. – Еще раз увижу, что ты такой невнимательный, я тебя сам урою… тормоз. - Тормоз – это медленный газ, - с легкой улыбкой возражает Куроко, кожей чувствуя горячее тело напарника. И хотя объятия длятся всего лишь секунду, он замирает от теплого кайфа, пробежавшего мурашками вдоль позвоночника. – Поговорим об этом на тренировке, еще посмотрим, кто из нас тормоз. - Жизнь – это тебе не баскетбольная площадка, - вдруг тихо говорит Кагами, исподлобья глядя на него. – Здесь все сложнее. - Ты думаешь, Кагами-кун? - Куроко полностью согласен, но… надо же что-нибудь говорить, а не пялиться влюбленными глазами на партнера по команде. - Я знаю, - с железной уверенностью говорит Кагами, и едва заметно вздохнув, ведет Куроко по лестнице наверх, в его квартиру, где он уже бывал не раз в гостях. Правда, дома у него тогда были родители, сейчас первый раз, когда они будут вдвоем. И это волнует, хотя Кагами старается утихомирить сердцебиение. Не хочется, чтобы Куроко знал, что его напарник – извращенец, который только и думает о том, чтобы сотворить что-то такое, от чего у Куроко глаза на лоб полезут. Нет, он не выкажет отвращения, в этом Кагами совершенно уверен, но и по-прежнему относиться к нему не будет. И кто знает, как такая вот правда скажется на их отношениях в игре? А вдруг они больше не смогут доверять друг другу на поле как раньше? Они заходят за дверь, и Кагами поворачивается к напарнику, сразу забывая всё, в чем он только что пытался себя убедить. - Я скучал, знаешь… - неловко говорит он, уставившись в пол. – Скучал без тебя... без твоей игры. И просто скучал. Он готов к тому, чтобы свести все к шутке, если Куроко будет неприятно. - Не верю, - раздается вдруг тихий голос, и Кагами невольно вскидывает взгляд, вместе с взметнувшимися руками Куроко, которые обнимают его за шею. – Если скучал, почему тогда на меня не смотришь? Я сейчас видимый, кажется… - Кажется… - неразборчиво соглашается Кагами: трудно говорить членораздельно во время поцелуя. А он обалденный – спокойный, затягивающий, глубокий. Такой же, как сам Куроко. - И что будем делать, Кагами-кун? – кажется, у них закончился воздух. А потом еще раз. И еще. А потом у них получилось дышать носом, так, чтобы долго не прерываться. Но страшно все равно. - Ну, сначала обедать, а потом… пойдем играть, - Кагами изо всех сил не хочет, чтобы это новое, то, что появилось, приносило им хоть какие-то неприятные моменты. Потому что целовать Куроко – это так охренительно, что ни за что не может быть неправильным. Проблемы, конечно, будут, но решить все можно. Или забрать Куроко и уехать в Америку. Или в Австралию. Или… но все-таки решить можно всё и здесь. – Я тебе кое-что покажу, чему научился в Штатах… хотел эту комбинацию с тобой отработать сначала. А потом показать нашим – то-то они удивятся! Куроко улыбается и кивает. Кагами-кун как ребенок, хотя, далеко не во всем. Целуется он просто здорово… но думать о том, с кем он так научился не хочется. Пусть все прошлое останется в прошлом, как остался Химуро для Кагами и Акаши и Аомине для самого Куроко. Сейчас все по-другому. Куроко улыбается и знает, что теперь он будет делать это часто. Потому что он, наконец, нашел свой настоящий Свет.