Спи, моя радость, усни

Мягкий оранжевый свет заливал деревянную беседку. Было по-осеннему тепло и по-домашнему уютно. Галя сидела, закутавшись в вязаный свитер, между Кругловым и Антоновой. Майский осторожно перебирал струны гитары, Тихонов и Амелина о чём-то приглушённо разговаривали. Соколова разливала кипяток из начищенного до блеска самовара по фарфоровым чашкам. Котов и Лисицын негромко хрустели свежими бубликами. По беседке разнёсся приятный аромат мятного чая и приторно-сладкого мёда. Рогозина, отстранённо улыбаясь, наблюдала за своими коллегами. Валентина аккуратно приобняла её рукой и тоже улыбнулась. Ветер приносил осенний аромат лимонно-жёлтых листьев и тёмно-золотого заката. Над чашками со свежезаваренным чаем поднимался сероватый пар - вокруг царила тёплая семейная атмосфера. Из-под оранжевого абажура струился свет, на который слетелись всевозможные ночные бабочки – их крылья огромными пепельными тенями плясали по деревянному потолку. Медленно сгущались кофейные сумерки. Весь главный состав службы сидел за столом на рогозинской даче. Наверное, это был единственный выходной, который они провели все вместе. Даже повод искать не пришлось. Хозяйка всё так же безмятежно улыбалась. Так искренне, так тепло. Она лениво рассматривала узор на фарфоровом блюдечке, медленно размешивая мёд в горячем чае. Галя даже не заметила, как в руках Круглова оказалась вторая гитара, как плавно полилась какая-то знакомая мелодия – кажется, из какого-то советского фильма, - как солнце утонуло в неровной черте подмосковного леса. Она наслаждалась спокойствием и душевной тишиной, семейным уютом и осенним ароматом подмосковной деревни. Сквозь рой мыслей – молчаливых и где-то грустных – она услышала знакомые слова песни: - Александра, Александра, этот город наш с тобою… - Стали мы его судьбою, ты вглядись в его лицо… - Что бы ни было вначале, утолит он все печали, вот и стало обручальным… - Нам Садовое кольцо… Забренчали струны гитары, раздались негромкие аплодисменты. Оксана ласково улыбнулась своим воспоминаниям, Тихонов осторожно потрепал её по плечу. Валентина отхлебнула чаю и закусила его тёплым печеньем, пахнущим топлёным молоком. Соколова склонила голову Лисицыну на плечо и закрыла глаза. Почему-то, несмотря на тишину, в голове у Рогозиной было шумно от бесцветных мыслей и тёплых, мягких чувств. Опять завязался разговор, полилась новая песня, Тихонов рассматривал своё отражение в глянцевой поверхности медного самовара. Уже громче болтали Котов с Оксаной, Валентина закуталась в кашемировую накидку шоколадного цвета и привалилась к перилу беседки. И только Рогозина молча наблюдала за всем этим, чуть отстранённо улыбаясь. Семья. Все они семья, и ей так приятно быть для них мамой. Заботится, переживать, иногда ругать – куда уж без этого? – наблюдать за проказами Ивана и Андрея, отчитывать за опоздания Майского и Круглова, болтать в буфете с Валентиной и волноваться, когда кто-то едет на очередное задержание. И как приятно иногда собраться всем вместе, распивать горячий чай из фарфоровых чашек, перепевать старые песни и наслаждаться спокойствием в пастельных тонах. - Вот новый поворот, и мотор ревёт… - Что он нам несёт, - Рогозина чисто машинально шевелила губами, повторяя слова песни. - Пропасть или взлёт… - Омут или брод… - даже Оксана и Иван, улыбаясь, повторяли знакомые слова. - И не разберёшь, пока не повернёшь… - За по-во-рот, новый поворот… . Было темно, тихо и прохладно. Рогозина отнесла тульский самовар на кухню, убрала посуду и отправила своих гостей спать. Чтобы всех разместить, пришлось раскладывать диваны, кресла и искать раскладушку. Галя вернулась в беседку и уютно умостилась в углу. Вокруг царила звёздная тишина, осеннее спокойствие и мягкий аромат шоколадных листьев. Сквозь щели в потолке Рогозина хватала взглядом рваные кусочки фиолетового неба. Тусклый свет каменной луны заливал серыми тенями всё окружающее пространство. Где-то сзади послышались приглушённые листвой шаги. Галя даже не обернулась – не стоило больших трудов догадаться, кто это. - Что-то случилось? - Нет, просто не слышал, чтобы ты вернулась, - ответил Круглов. - Я и не возвращалась. А с чего такая забота? – с иронией спросила женщина. В воздухе повисла монотонная тишина. - Ты же всегда обо всех заботишься, - после долгой паузы начал майор, - а о тебе кто-то заботится? Теперь уже замолчала Рогозина. Да, она привыкла за всех переживать. А о ней кто-то заботится кроме отца? И какой бы бесстрастной и «железной» она ни была, ей всё равно приятна забота и банальное внимание. - Пойдём спать, ты устала. Она согласно кивнула, и они вернулись в дом по мягким шуршащим листьям. Скрипнули половицы на лестнице, Галя перегнулась через перила и тихонько сказала: - Спокойной ночи. - Спокойной ночи, - эхом отозвался Круглов. . Наверное, в жизни каждой женщины должна быть такая ночь – и не одна, - когда засыпаешь в тишине, рассматривая в темноте книжки на полках. Когда знаешь, что любимая семья рядом, когда есть о ком заботится, и есть тот, кто позаботится о тебе. Когда за окном сиреневая ночь с серебряными звёздами, когда пастельное спокойствие окутывает тёплыми воспоминаниями. Спи, моя радость, усни.