Небрежные руки

Когда руки небрежно скользят по клавиатуре, перебегая с минорного аккорда на мажорный, ты чувствуешь, чувствуешь всем телом тепло разливающихся внутри тебя звуков. Ты начинаешь сопереживать и воодушевляться музыкой, которую исполняешь или пишешь. Ты соприкасаешься с черными клавишами и чувствуешь, как дрожь пробегает по твоей руке. Они намного холоднее чем те, бледно-желтые, испытанные временем. Старинный инструмент вряд ли поддастся всякому. Я смогла бы окрылить его, но сейчас за ним сижу не я, а ты, несносный брат мой, Рик. Ты чувствуешь, как я буквально сжигаю тебя взглядом, ведь отец дал тебе первым опробовать новоиспеченный инструмент в нашей семье. Ты с гордым и величественным видом сидишь за ним и из-под твоих пальцев льётся мелодия Лунной сонаты, затуманившая мой разум. Ты знаешь, что это моя любимая композиция Бетховена. Но не волнуйся, братец: и у тебя есть слабое место, но это я покажу тогда, когда сяду за инструмент - туз в рукаве у меня. Я чувствую как ты сопереживаешь музыке, смотрю на тебя и вижу, чувствую, что ты не со зла, что ты хотел потешить меня своим исполнением, что ты - ангел во плоти. - Я больше не куплюсь на это! - выкрикиваю я, тем самым остановив твою игру. С недовольным видом ты смотришь на меня и, как истинный джентльмен, уступаешь место за роялем. Я - нервная, дрожащая от напряжения, буквально падаю на кожаный стул, приставленный к инструменту. Нежно, со всей любовью касаюсь кончиками пальцев клавиш и чувствую как сквозь меня проходит ток. Они теплые, согретые твоей бессердечностью. Я начинаю играть. Отец выходит из своих мыслей, обращая внимание на смену "игрока". Он смотрит на меня, гордится, а под моими пальцами расплывается навеянный мне мотив "Реквиема" великого Моцарта. Краем глаза я вижу замешательство на твоем лице, ведь ты никогда не думал обо мне так высоко, ведь реквиемы - твой профиль, ты их пишешь, ты их играешь. Однако Моцартовский "Реквием" лучше всего в семье играю я: это подтвердили взгляды матери, пришедшей с приемного зала, взгляды двух младших сестер, держащихся за подол шелкового платья мамы и тот пронзительный и наполненный любовью взгляд отца. Он говорил об одном и том же, он приподнимал меня над тобой, несносный старший брат. Ты становился пешкой в моих руках. Я продолжаю играть с неистовой болью в пальцах, мышцы руки и все подсознательные рефлексы вторят мне остановиться, но я бы никогда, никогда не сдалась - на меня смотрит вся моя семья и я знаю, что во много раз лучше своего никчемного старшего брата. Я это чувствую невиданной силой, той, что внутри меня. Я понимаю что это глупо, но правда никогда не станет глупостью. Мягкие и немного опухшие пальцы практически летают по клавишам старинного рояля, напоминая о своём величии. Инструмент смеется, плачет и опускается на землю дождем под моим руководством. Все, что я сейчас чувствую, это тот самый омут, что словно зыбучий песок засасывает меня в бездну. С моих тонких, аккуратных пальцев скатывается кровь, окрашивая несколько октав, которые охвачены в процессе моей музыкальной вольности. Вся семья до сих пор смотрит на меня с неимоверным потрясением, еще несколько строк и всё закончится. Несколько строк. Я чувствую каждое движение своих рук, каждого пальца. Моё тело вторит моей игре и блуждает, как и руки, повсеместно. Последний аккорд, и я слышу бурные аплодисменты за спиной; даже Рик хлопает, а отец подходит ко мне, платком мамы вытирая мои окровавленные руки. Стирая с моих нежных кончиков пальцев алую жидкость он улыбается: - Это не стоило того, я и так верю в тебя, - полным радости и спокойствия Отец вместе с матерью и младшими сестрами покидают концертный зал, уходя вглубь дома. - Я не ожидал такого, - охарактеризовал свои чувства Рик. - Я не сомневалась, - ответила я, поправив свои черные кудри, - Будешь играть в обиженного? В глазах - вызов. - Я ни в кого не играю, - с эгоизмом ответил Рик, - Это чуждо мне. Идет вперед, прижимая к инструменту. - Не перегибай палку, - добавила я, когда он был на расстоянии двух шагов от меня. - Я её ломаю, - сказал он, подойдя ко мне вплотную и схватив меня за запястье. - Я не позволю, - громко сказала я, отдернув руку, но он не растерялся и схватил две руки, сжав их у запястья, - Не тронь меня! Дыхание у лба. - Ну нет уж, - усмешка. Ты аккуратно притронулся к моей шее, а я интуитивно сделала шаг назад, упираясь в рояль. Прочный, лакированный музыкальный инструмент заскрипел от моего прикосновения. Ты нервно дышишь мне в шею, напрягая этим меня еще больше. Легкая боязнь промелькивает в моих глазах, но на смену ей приходит все та же ненависть, неприязнь к тебе, к твоему образу жизни, к твоей плоти. Я нелепо жмурюсь, пытаясь вырваться из твоих оков, но ты непоколебимо держишь меня, так больно, что вырывается стон. Аккуратно ты приподнимаешь меня, затягивая на рояль, а я всё не могу пошевелиться, я скована твоими мыслями, тобой. Полностью перебравшись на рояль, ты прижимаешь мои кисти одной рукой к крышке рояля, второй рукой отрываешь клок от своего рукава и накрепко привязываешь мои руки над головой. Испытывающим взглядом я смотрю на тебя - ты не сможешь развязать платье. Но тебя это явно не смущает: достав из кармана своих брюк кусок стекла, ты демонстративно показываешь его мне. Я, лишь сжав свои губы, всё с тем же вызовом смотрю на тебя; усмехнувшись, ты руками скользишь по моей спине и дойдя до лопаток с небольшим усердием надавливаешь на тонкие нити, связывающие мое платье, и они с легкостью разрываются. С усмешкой ты поглядываешь на меня, наслаждаясь своим триумфом - для того, чтобы сказать что-то, у меня нет даже сил. Воли? Перед тем как стянуть моё пышное платье, ты взглядом проскальзываешь по мне и с радостью стягиваешь ткань вниз. Спустившись с рояля, ты снимаешь платье до конца и отбрасываешь в сторону. Расправившись с одеждой, ты проводишь своими небрежными, неприятными руками по очертаниям моего тела. Мне неприятно до такой степени, что кожа покрывается мурашками, выдавая отвращение. Но тебе плевать, и это я вижу по твоему выражению лица - самодовольное, напыщенное, губы сжаты, взгляд напряжен, все выдает в тебе эгоизм. Даже твоя манера поведения и твое обращение со мной. Пока я плаваю в рассуждениях, ты с интересом исследуешь мое тело, будто тестируя его перед чем-то обнадеживающим. Не то, чтобы я сильно сопротивлялась, но пару раз у меня получилось напомнить тебе о том, что я девушка, и я живая. О том, что я твоя сестра, ты, похоже, вообще запамятовал. А про то, что это неподобающе, я вообще молчу. Руками проводишь по моей груди, непринужденно затрагиваешь соски, спускаясь к животу и медленно стягивая нижнее бельё. Когда ты расправился и с ним, мне пришлось действительно поднапрячься, ведь твой взгляд буквально съедал меня на месте. Такой жутковатый взгляд охотника, смотрящего на добычу, который вот-вот с ней разделается и будет доволен. Все мои мысли улетучились, когда ты резко взял меня за щиколотку. Я вздрогнула, но это не остановило тебя, резко разведя мои ноги в стороны, ты наслаждался. Внизу живота как будто заползали теплые змеи, медленно поднимаясь вверх. Все странно, резко, дерзко, неприятно... По коже вновь прошла волна мурашек, и я почувствовала, как затекают в неудобном положении руки. А ты все также беспристрастно смотрел на меня, хрипло дыша и крепко держа ноги. Сопротивляюсь ли я? Похоже, уже нет. Я смирилась, смирилась с его взглядом, с его телом - еще немного и это будет неважно. Все будет неважно. Явно насладившись моей покорностью, ты со всей раскрепощенностью забираешься на рояль. Он немного потрескивает, но также стойко держится на месте. Отпуская мои ноги, ты хватаешься за мою талию, пытаясь не смотреть в мои глаза, но все-таки решаешься. Темно-синие, до боли безобразные глаза смотрят на меня с каким-то восторгом, а мои голубые лишь отражают принуждение, отвращение, покорность - все, что только можно увидеть в человеческой душе через глаза. Мои отражают множество красок, но глядя в твои глаза я такого не замечаю, может просто не наблюдаю? Может. - Доставляет удовольствие? - произношу я надломленным голосом. Ты, конечно же, удивляешься, улыбаясь уголками губ. - Да, но вы не очень уж сопротивляетесь, - говорит он с каким-то презрением, поглаживая руками бедра. Я ухмыляюсь, нахально смотря на тебя: игра еще не сыграна. Оскалившись, ты резко входишь в меня. Выгибаюсь, от чего боль пронизывает каждый сантиметр моего тела. Наверное, я полюбила боль, поэтому и поддаюсь тебе. Поддаюсь, не задумываясь о последствиях. Ты начинаешь двигаться. Медленный темп, но и он доставляет боль и такие эмоции, что я просто не могу их выразить. Мое тело сковано, непреодолимо побеждено, мое тело - просто кусок мяса. Еще живого мяса, внутри истекающего кровью. Мне поставлен барьер, через который, хочу я этого или нет, придется прыгнуть. Ты начинаешь ускорять темп, боль приобретает новый оттенок жжения. Чувствую вкус метала во рту - все-таки я прокусила губу. Я чувствую твою напряженность, тебе как будто жаль меня. Как будто тебе хочется что-то вернуть. Каждое твое движение отдается эхом в моем организме, отбивается стуком в моих ушах, доходит до сердца, и просто бьет во все самые больные и нежные места. Темп все ускоряется и ускоряется, а я просто не могу дышать. В горле ком, из ненужного и отброшенного хлама моего мозга. Я не могу восстановить дыхание и просто как попало вдыхаю воздух. Я чувствую, как боль уходит, оставляя лишь жжение по всему телу - меня словно охватывает лихорадка. Меня пробивает мелкая дрожь, пока ты припал губами к моей шее. Я готова все простить. Эти нежные прикосновения. Это тепло. Этот страх будто бы взрывающийся в моем животе. Это наслаждение, наслаждение тобой. Игра чувств. Это твоя победа. Игра проиграна.