Академия Фикбук

За окном проплывали кучерявые облака, погода была на удивление ясной и, наверное, даже теплой. Для нашего города это непривычно, потому что мы находимся в северной части страны и подвергаемся низким температурам и дождям чаще других. Может быть, в любой другой день я была бы рада подобной снисходительности, но сегодня я многое была готова отдать, чтобы небо разверзлось, начался великий потоп и вообще все живое быстренько превратилось в кучу пепла. И нет, я совершенно адекватный человек, даже если у вас возникли на этот счет какие-то подозрения. Просто сегодня слишком важный день в моей жизни. День распределения. Другие наверняка уже давно встали и носятся в сборах. Я знаю это, потому что всего четыре года назад моя сестра проходила через сей обряд и с шести часов бегала по дому. Все хотят выглядеть неотразимо, все волнуются. А у меня такое чувство, будто меня сейчас вывернет наизнанку. Внутри все съежилось, хочетелось зарыться под одеяло и уснуть. Надолго, чтобы никто не мог разбудить, а потом встать и осознать, что все это не больше сна, что до распределения мне еще год, что я снова проспала школу. Если это называется волнением, то я хотела бы стать самым спокойным человеком в мире. Или же просто положить на все это. Вот уже сто двадцать лет, как нас распределили по новым кастовым меркам, разделив весь мир на города по специализации жителей. Так будет проще, - говорили они, - так каждый найдет свое место, - уверяли они. Под этим таинственным "они" я, конечно же, подразумеваю наше правительство, которое расставило свои палатки в каждой стране, а само не вылезает из мировой столицы. Но на самом деле все не так плохо, как мне хотелось бы представить. Просто теперь все мы живем в разных концах света, но в каждом городе есть что-то вроде палаточного городка, где собраны представители других отраслей и к которым стоит обращаться, если, скажем, у тебя тостер сломался. Хотя тостера у нас нет, да и вряд ли когда-нибудь появится. А сегодня самый важный день в жизни любого человека - день распределения. Об этом мне не дадут забыть. - Милая, вставай, - дверь в комнату распахнулась, впуская внутрь запах крепкого кофе и лимонного пирога. Я люблю, когда мама готовит этот пирог. Такое случается редко, в самые важные дни. В мой день рождения или на распределение, но последний раз мама готовила его на поминки папы. С тех пор этот запах твердо ассоциируется у меня с могильным звоном. - Уже встала, - соврала я и повернулась на бок. В окно больше смотреть не хотелось, тем более что я ошиблась - холод ворвался в комнату, заставляя меня съежиться под тонким летним одеялом. Интересно, есть ли книга "1000 и 1 способ, как покинуть кровать в жуткий холод"? Наверное, даже если бы и была, то кончалась бы она чем-то вроде "Способ 1001. У вас ничего не получится, потому что вы неудачник". И, наверное, стоило бы пояснить кое-что насчет нашей жизни, на случай, если эти записи попадут в руки отреченных, в чем я сильно сомневаюсь. Когда мы рождаемся, нам не дают имена, как это было пару сотен лет назад, но относят в класс отрасли страны, в которой мы родились. Меня отнесли к писательству из-за того, что я родилась в самой столице Букхилл. До десяти лет мы учимся в общих школах и садах, где проходим нужные нам азы - учимся читать и писать, изучаем основы физики, химии и астрономии, хотя в большинстве своем мы читаем и учим Именных. Потом в городе назначается жребий, и это самое важное событие в жизни каждого, поэтому нас наряжают как на выставку и выставляют в ряд на сцене. В зависимости от нашей успеваемости в школе определяются касты, в которые возможно попасть. Самый верх - это Музы, ребятам почти ничего не надо делать, знай себе губы крась да Авторов цепляй. Следом за ними идут Беты, потом Гаммы - те, без кого невозможно наше дело. И пьедестал почета замыкают Авторы с Соавторами. Еще, конечно, всегда есть шанс попасть в Лень - это самые невероятные ребята, которых избирают вне зависимости от отрасли, ими может стать любой, но в каждом жребии есть всего одна табличка от этой касты. Все что от них требуется, это просто быть. На самом деле вариантов нашей судьбы гораздо больше, но никто не знает, какое чудо жеребьевщик подкинет в этот раз в "чашу судьбы", но почему-то мне кажется, что больше чем до Соавтора мне не дойти. В любом случае, когда моя судьба будет предопределена, мне останется только сесть в автобус и отправиться в нашу академию. Что там будет - никто не знает, а те, кто и знают - молчат. Мама снова позвала меня, только теперь ее голос звучал куда настойчивее, и мне пришлось откинуть одеяло. Кожа вмиг стала похожей на пузырчатый пакетик, который лопают, чтобы снять стресс, какие-нибудь нытики или просто любители лопать пузыри. На миг я представила, каково это - быть таким вот рулоном и знать, что тебя либо прихлопнет новенький телевизор, либо какой-нибудь скучающий школьник. Да, надо признать, что это крайне неприятные мысли, но их пришлось послать куда подальше вместе с одеялом и наконец-то спустить лапы на дощатый пол. Моя комната была самой скромной в нашем доме, поскольку я была неопределенышем. В ней не было каких либо картин, только серые однотонные стены, окно напротив кровати и небольшой письменный стол с тумбочкой, в которой хранились мои вещи. Наверное, мне стоило одеться как-нибудь прилично, но свою медвежью пижаму я пожелала сменить лишь на теплые прямые джинсы и футболку, которая была явно велика мне на пару-тройку размеров. На ней была изображена одна из тех музыкальных групп, за возможность попасть на концерт которой ты готов отдать почку, да и не одну, да еще и правый желудочек можно обменять, хотя для самого дешевого билета все равно придется накинуть сверху здоровое легкое. На самом деле эту группу любили все, а кто говорил иначе, однозначно лгал или просто мечтал о суициде. На кухне уже было все приготовлено, мама сидела возле окна и смотрела на улицу. Мне показалось, что она плакала, но я знала, что это не так. Иногда мне казалось, что у нее кончились слезы, после смерти отца она лишь хлюпала носом, но никогда не плакала. Я считала ее камнем, горой, за которой можно спрятаться, но сейчас моя защитная стена дала трещину. Я неожиданно поняла, что оставляю ее в полном одиночестве. Подойдя поближе, я присела на корточки и положила руку ей на плечо. Мама вздрогнула и улыбнулась мне. - Уже сегодня, - самым бодрым тоном, на который она была только способна, сказала мама. Годы брали свое над ней, и когда-то красивое острое лицо теперь покрывали морщины, поседевшие волосы были собраны в тугой конский хвост на затылке. Я часто думаю о том, что даже в таком возрасте она куда красивее меня: маленькой, пухлой девочки с округлым "личиком" и длинными, почти белыми волосами. Мне никогда не светило место первой красавицы, да и вообще прозвище красотки обошло меня стороной, прикрепившись к моей сестре. Она пошла в маму, а я в отца, переняв его темно-карие глаза, редкие ресницы и нос картошкой. В общем, я взяла от родителей все не самое лучшее, например, от матери у меня кривые нижние зубы, а от папы жуткие вьющиеся пряди, которые я машинально заправляю за ухо. - Уже сегодня, - как сквозь пелену сна повторяю я и поднимаюсь, желая избежать дальнейшего разговора, но от него никуда не деться. - Я приготовила тебе платье. - Не стоило. Сдержанный разговор всегда был чем-то вроде главной фишки в нашей семье. Моя мама по натуре своей добрая, но она любит тишину и порядок, а с моей старшей сестрой их поддерживать было крайне сложно, поэтому после ее отъезда я всегда стараюсь вести себя так, чтобы угодить маме. - Милая, сегодня очень важный день, - снова начала говорить она и я сжала тарелку, которую только что достала из старого сервиза, - я знаю, что ты очень старалась и можешь попасть... знаешь, даже если ты будешь Соавтором, все будет хорошо. Она лгала. Соавторы - низшая часть нашей касты, они почти никогда не зарабатывают Имя, всегда остаются в тени и вынуждены существовать в ветхих домиках далеко от центра. За свою жизнь я ни одного из них не видела. - Мам, все будет хорошо, - я поставила тарелку и положила себе кусок пирога, - не я первая, не я последняя, кому через все это проходить. И вообще, вдруг меня в Лень определят, а? Тогда у меня будет официальное разрешение не убираться в комнате! Кажется, мама улыбнулась и обстановка в комнате немного разрядилась. Потому я вернулась к столу и села напротив мамы, продолжая разговор. - Я уже собрала все свои вещи, ничегошеньки не забыла. И со мной еще целый год будет сестра. А ведь иметь старшую Музу за спиной - это не так уж и плохо! Будем с ней вместе обедать, она меня одевать будет, а потом я найду много-много новых друзей и стану первой в учебе. Я весело подмигнула. Конечно, все это я говорила только чтобы успокоить маму. На самом деле я останусь одиночкой в конце списка успеваемости, уверена в этом на двести двадцать один процент. Но мама успокоилась, так что мое вранье было очень даже неплохим. - Хорошо, - она протянула мне кружку с кофе, - ты уже решила, какой ник выберешь? - Я не думала об этом. Снова ложь. Конечно, я уже с детского сада думаю о том какой ник возьму себе, когда поступлю в Академию. Вообще раньше нам не давали даже ников, но, согласитесь, Автор один, Бета семьдесят восемь - весьма банально. Так что теперь каждый выбирает себе ник, который будет носить следующие школьные годы. Я думала насчет Олли, в честь моей любимой актрисы, или Джоан, как именитая создательница Гарри Поттера. - Кстати, а какой у тебя был ник? - S, - пожав плечами сказала мама, - а твой отец был... - Брук, - вспомнила я, а потом с улыбкой добавила, - бета и гамма. Вы были хорошей парой, да? Мама не ответила. - Пора собираться, милая. Если честно, то я с радостью осталась бы и в своей футболке. Но мама подготовила мне свободное серое платье по колено. Сегодня я должна выглядеть лучше всего, но больше всего мне хотелось остаться незамеченной, такой маленькой мышкой, про которую все забудут, и она тихо вернется домой, сядет за свой стол и снова начнет учить строение Средиземья. Я подвела глаза черным карандашом, густо накрасила ресницы и накинула кожаную куртку с нашивками на плечах. - Эти ковбойские сапоги тебе не идут, - заметил один из моих бывших одноклассников, когда мы двигались к главной сцене. - Как и ноги, в принципе, - ответила я. Дальнейший путь до сцены я провела в тишине. Когда мы пришли, на площади уже сидел народ. Я помню, как пришла сюда несколько лет назад на распределение сестры. Здесь были все те же каменные трибуны, разделенные между собой высокими ширмами, все та же огромная сцена стояла посреди с нелепыми ракушками на бортиках. И даже лестница так же скрипела. Нас проводили в отдельную комнату, которая находилась под сценой. В ней не было ничего, кроме платформы, на которую нас уставили в ряд, словно мы товар на каком-то аукционе. Я так и видела, как жирные дядьки выкрикивают цену, и нас каждого по очереди отводят вниз. На самом деле все, конечно, иначе, но вот про жирного дядьку я не наврала. Что происходило наверху, никто не слышал, все стояли, потупив взгляд в пол, разодетые как на бал. Девочки в роскошных платьях, мальчики в дорогих костюмах. Возможно, такими красивыми в следующий раз они будут только лежа в гробу. М-да, веселые у меня мысли, однако. Справа от меня стоял тот самый бывший одноклассник, который подметил по дороге мой неудачный выбор обуви. Он красивый, высокий, с острыми скулами и едва заметной щетиной на щеках. Глаза у него цвета меда, большие и безумно притягательные, а еще руки мускулистые и очень длинные. Такие юноши обычно попадают в разряд Муз, а потом бегают от кучи поклонниц из всех каст. Если честно, мне была неприятна мысль, что за ним может кто-то бегать. Потому что всю школу его фан-клуб состоял только из меня одной. Заметив, что я на него пялюсь, парень улыбнулся и загладил назад свои черные волосы. - Никогда не понимал зачем весь этот цирк. - Ага, этот индюк наверху каждый год одно и тоже говорит... - ... а потом выезжаем мы... - ... и все рыдают, - закончила я. - В точку, зачем только? - Им типа жалко, что мы уходим. Парень моей мечты и любовь всей школьной юности лишь усмехнулся. - Тогда мне жалко, что я сейчас не дома перед теликом. - Поплачь, они только рады будут. Больше мы сказать ничего не успели. Механизм странной формы возле платформы начал работать, и нас медленно потянуло наверх. После темной кладовки свет резал глаза, и я невольно закрыла лицо рукой. В общем-то, мы были правы, стоило нам появиться из-под сцены, как вокруг послышались всхлипы и рев матерей. На самом деле это все делалось на камеру, чтобы в правительстве все думали, что мы очень дружный город, в котором все любят друг друга, хотя я не знала и половины заплаканных лиц. - А вот и те, ради кого мы собрались! - крикнул писклявый голос слева, и я, щурясь, посмотрела на ведущего. Систимус Цилиндровый, как его звали все у нас в городе за любовь к системам и цилиндрам соответственно, стоял там же, где и каждый год, за большой темно-коричневой стойкой на краю сцены. Позади огромный экран вблизи отображает наши лица, и Цилиндровый улыбается, как Джокер из старых комиксов про Бэтмена, и лишь поправляет свой костюм. Можно подумать, у него он вообще только один, потому что вон тот след от горчицы поставили еще года четыре назад. - Сегодня жребий решит их жизни, и мы навсегда распрощаемся с еще одной группой неопределенышей! Парень рядом прыснул и шепнул: - Такое ощущение, что нас на убой повезут. - Это было бы слишком сладко для нас, - шепнула я в ответ, но, поймав недовольный взгляд жеребьевщика, замолчала и выпрямилась. В углу началось движение, и Систимус снял с себя цилиндр, позволяя нагрузить в него кучу электронных шариков. Когда они коснутся нас, то считают информацию и выведут на экран итог жребия. Все легко, просто и глупо. - А теперь начнем церемонию! Каждый из вас возьмет веточку жребия, - так они мягко называли эти страшные оранжевые шары, - и она выведет на экран ваш результат! Как все знают, апелляции данный обряд не подлежит, и все зависит от удачи и вашей успеваемости. Всем удачи, дорогие неопределеныши, пускай Именные будут к вам благосклонны. Цилиндровый медленно пошел к нам, протягивая к каждому свою шляпу. Всего нас стояло около тридцати человек в ряд. Когда первый неопределеныш взял в руки шар, табло сменило цвет на серый, и на нем забегали какие-то квадратики. Если честно, я не сильна в этом, так что без понятия, зачем они забегали, но примерно через три человека они превратились в слово. "Соавтор", - гласило оно. Я мысленно посочувствовала незнакомцу, надеясь не оказаться с ним в одной касте. Когда дошла очередь до красавца рядом, он безразлично взял шар, но на его лице я увидела какое-то изменение. Ему больно? Через секунду я поняла почему. Сердце бешено колотилось, когда я запустила руку в цилиндр и чуть дыша достала рыжее орудие своего будущего. "Почему ничего не происходит?" - подумала было я, но через мгновение все тело пронзила острая боль, словно через меня пустили электрический ток. Это продолжалось всего секунду, но я так и осталась стоять в шоковом состоянии не в силах пошевелиться. - Жива? - парень дернул меня за руку. - Местами, - выдохнула я и подняла раскрывшийся шар, на нем образовалось маленькое окошко. Искать себя на табло было слишком долго, поэтому ответ высвечивался и на веточке жребия. - Что у тебя? Парень безразлично глянул и на губах у него заиграла довольная улыбка. - Лень, - констатировал он, и у меня душа в пятки ушла. Между нами теперь неразделимая пропасть, об этом говорила надпись на моем дурацком шаре. - А у тебя-то что, а? Я стиснула зубы и повторила это слово про себя снова и снова. Мне никогда его не догнать, как и свою сестру. Я чуть выше дна. Я... - Автор.