Избалованный принц

— Лууууиииии! Шатен, до этого спокойно читавший книгу в небольшом (хотя, как сказать и с чем сравнивать) парке, прямо под окнами его подопечного Гарри, чей голос так беспардонно разрезал стоявшую полуденную тишину, теперь устало захлопнул тот чрезвычайно интересный роман, который он мог читать в полнейшей тишине, пожалуй, только ночью, и закинул в валявшуюся рядом на траве сумку. Луи, так звали этого парня, торопящегося сейчас в огромное здание, где его ожидал вечно рассерженный, вечно кудрявый, неисправимо избалованный ребенок, задавался вопросом, что на этот раз могло побеспокоить мальчика в его, поистине, идеальной жизни? Всего полгода назад Луи Томлинсону требовалась позарез любая работа, где хоть сколько-нибудь могли платить, чтобы хватало на проживание в таком дорогом и находящемся в вечном движении Лондоне. Луи и представить не мог, что ему, обычному парню из небольшого городка Донкастера, привыкшего к порой тяжелым физическим нагрузкам, но в целом свободной жизни, «посчастливится» попасть на кастинг. И не какой-нибудь, а на роль «няньки» юного принца Великобритании Гарри Стайлса. «Почему никто из королевской свиты не мог о нем позаботиться?» — спросите вы. И не зря. В свое время Луи не поинтересовался этим вопросом, и, неожиданно оказавшись самым лучшим кандидатом на эту чуть ли не смехотворно легкую работу (как думалось ему в тот момент) и будучи радушно принятым на нее с весьма хорошей зарплатой, уже в первый день понял, в какую он попал передрягу. Гарри, в свои 16 лет, оказался совершенно несносным мальчишкой, постоянно попадавшим во всевозможные курьезные ситуации, но вечно выходившим сухим из воды. Доставалось всем — его слугам, поварам, друзьям, охране — но только не ему. Загадку, почему именно так, никто объяснить не мог — ведь даже королевских детей иногда надо наказывать, чтобы они не зазнавались и выросли справедливыми правителями, но Луи разумно предположил, что все дело в очаровательных пушистых, вечно растрепанных кудрях, так смешно падавших на его задорные пронзительно-зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницами. И, конечно, чудесные ямочки на щеках, появлявшиеся каждый раз, когда Гарри невинно улыбался, хлопая заодно ресничками, едва совершив какую-то шалость. И всегда был виноват кто угодно, да даже сама вселенная, но не этот кудрявый чертенок, которому доставляло некое садистское удовольствие подшучивать над всеми новенькими «няньками». Луи не стал исключением из золотого правила юного Стайлса. Взбежав по каменным ступеням на второй этаж старого, чуть ли не средневекового замка, который до сих пор находился в использовании королевской семьей, лишь модернизируясь и реставрируясь с каждым поколением, Луи, весь запыхавшийся и с растрепанными отросшими волосами, теперь торчащими в разные стороны (неплохо было бы посетить парикмахерскую), притормозил около входа в просторную спальню юного Гарри. Сама комната на первый взгляд казалась среднестатистической комнатой британского подростка без каких-либо привилегий в обществе перед другими, но если знать, что та кровать, которая стоит недалеко от окна высотой от пола до потолка, сделана из самого качественного дерева уже 2,5 века назад, а обои, украшавшие стены (правда теперь они были обклеены различными плакатами и вырезками из журналов порой не самого приличного характера), являют собой китайский шелк с вплетениями золотых нитей, то уже создается совершенно обратное впечатление. Спальня, по большей части обустроенная и постоянно изменяемая самим Гарри, воспринималась каждым без исключения как очень уютное и комфортное помещение, эдакий свой собственный уголок для уединения подростка с самим собой. Большие окна обеспечивали постоянное хорошее освещение (и хотя в Лондоне часто идут дожди и небо хмурится, особая подсветка по краям лепнины на потолке создавала атмосферу дневного освещения); пушистый белоснежный круглый ковер посередине комнаты, каждую неделю по воскресеньям выстирываемый и выбиваемый служанкой, так и манил собой пройтись по нему голыми ступнями; подоконники тоже не без креативного подхода юного владельца этой комнаты были обустроены в мягкие диванчики для разнообразного времяпровождения в уютной мягкости плюша (Гарри, несмотря на свою внешнюю глуповатость, очень любил читать перед сном); и, как бы кудрявый прохвост ни старался раскидывать все свои вещи и игрушки (он просто обожал больших плюшевых медведей), служанки тщательно поддерживали в его комнате чистоту и порядок. Теперь в сотый раз оглядывая знакомую комнату, в которой приходилось проводить чуть ли не большую часть времени в течение этого полугода работы здесь (Луи мог поручиться, что прошло как минимум уже пару лет — так ему уже начинало это наскучивать), парень поймал на себе взволнованный взгляд уже ожидавшего его кудрявого мальчика, сидевшего на своей кровати как-то чересчур скромно и застенчиво. Но ведь Луи не проведешь, потому что чертята, мелькающие в по-детски больших зеленых глазах, хитрыми искорками отражали явно какой-то коварный замысел, таившийся в душе Гарри. — Ты что-то хотел, Гарри? — Неумело сдерживая нотки раздражения в своем голосе, спросил шатен. — Да, подойди, пожалуйста, сюда, — голос прозвучал как-то непривычно тихо и смущенно, и, словно в подтверждение все более нараставших подозрений Луи, на девственно-бледных щечках мальчика проявился легкий румянец. Усмехнувшись такой необычной перемене в поведении своего подопечного, Луи приблизился к нему и лишь после пригласительного жеста, позволявшему ему присесть рядом на нежный шелк простыней, устроился в нескольких дюймах от Гарри. Томлинсон дал себе четкую установку — не поддаваться сейчас Гарри ни в коем случае и обязательно быть начеку в каждый момент времени, чтобы не попасть впросак. — Ну, так что ты хотел, Гарри? И опять этот живой румянец. Что скрывает там этот малыш за жгучей зеленью радужки? Гарри неопределенно качнул головой, все еще, видимо, подбирая нужные слова для предстоящего разговора, судя по тому, как сосредоточенно его взгляд следил за каждым действием его «няньки». — Луи, — мягко выдохнул имя мужчины Гарри, явно смакуя каждую букву этого легкого, как перышко, имени. Если бы Томлинсон сейчас ел или пил, он бы непременно подавился от того, насколько томно прозвучало его имя из уст ребенка, но расширившиеся в изумлении глаза выдали его непонимание с головой. Робко заправив за ухо очередную непослушную кудряшку, лезшую в глаза, и все еще пристально вглядываясь в уже давно тщательно изученные черты лица старшего, Гарри протянул свою хрупкую, по-детски тонкую, молочно-белую ручонку к бедру шатена, начиная слегка поглаживать его ногу через тонкую ткань джинс. Завороженно уставившись на это действие, ожидать которого Луи точно не мог, он даже не мог отпрянуть — мозг категорически отказывался понимать происходящее: 16-ти летний мальчик, который еще не может заснуть без мягких игрушек, чувственно поглаживает его, 28-ми летнего парня, бедро. — Луи, можно попросить тебя об одолжении? — прошептал Гарри, не отнимая руки от тела мужчины. Голос предательски дрогнул на последнем слове, подсказывая собеседнику мальчика, что тот очень волновался. Но Гарри Стайлсу не свойственно волноваться — все всегда делается так, чтобы сохранять его душевное спокойствие; так что же происходит сейчас? — Что ты делаешь, Гарри? — словно опомнившись после гипноза, парировал Луи, убирая его руку и отодвигаясь еще на несколько дюймов от кудрявого. — Я прошу тебя об одолжении. — Что ты хочешь? — Луи, а ты… ты не хочешь заняться со мной этим? — сделав ударение на последнем слове и тут же залившись густой краской, протараторил Гарри, и сразу прикусил губу (уже итак порозовевшую и припухшую от постоянно впивающихся зубок в нежную кожу), словно жалея о только что вылетевших из его рта словах. — Этим — это…? — Луи искренне надеялся, что мальчик не просит его заняться с ним сексом, ведь то, сколь абсурдно это звучало, мешало укладыванию в голове мыслей в правильном порядке. Ему хотелось накричать на мальчика и налететь на него с вопросами типа «что ты себе позволяешь?» и «как ты смеешь так издеваться надо мной?», но взгляд подростка просто кричал о том, что в этот раз он не шутит, и теперь вот уже шатен всерьез испугался, совершенно не зная, что делать в такой ситуации. Что он был геем — не было новостью ни для кого, это было упомянуто и в резюме, но чтобы юный Гарри, который должен был бы в своем возрасте засматриваться на девчонок и мечтать о первом поцелуе, просит Луи лишить его детскую попку невинности (плюс ко всему это еще и статья за педофилию), повергло Луи в шок, заставляя задуматься, какие еще скелеты прячет в шкафу этот взбалмошный принц. — Ну… — неестественно красный цвет теперь перекинулся еще и на уши и шею, превращая мальчика в некое подобие помидора (столь не любимого им овоща), а от сильного усердия при попытке держать себя в руках, Гарри еще и нечаянно прокусил губу, отчего маленькая капелька крови выступила на пухлых губах, что вовсе не способствовало улучшению ситуации, а больше загоняло Луи в тупик, заставляя ожить в памяти те воспоминания, от которых он старательно пытался избавиться, как от низкой части его прошлого. — Любовью. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, полностью завороженный тем, как розовенький язычок, плавно скользя по раскрасневшейся губе, слизывает кровавую капельку, оставляя еще и влажный след на теперь блестящих губах, Луи начал уже было придумывать себе причины, по которым он мог бы это сделать: ведь, первое, его просит об этом сам принц; второе: мальчик выглядит слишком соблазнительно и развратно в своей детской невинности; и третье: Луи хочет Гарри. И уже неуправляемые демоны в его голове, захватив власть после долгого содержания их в ежовых рукавицах, начинают двигать его губами, складывая из звуков неловкое «хорошо» прежде, чем Луи успевает очнуться, чтобы осознать на что он только что согласился — но пути к отступлению уже нет. Гарри нервно сглотнул, не веря своим ушам. Растерявшись, мальчик не нашелся, что ответить, уже сам испугавшись своей просьбы и не контролируя спонтанные мысли, которые вдруг стали появляться в его кудрявой головке. То, что казалось ему хорошей идеей всего несколько минут назад, начало пугать юного Гарри. Когда он всю последнюю неделю, собираясь с мыслями и силами, присматривался к Луи, пытаясь определить и предугадать его реакцию на столь необычную просьбу, Гарри пришел к выводу, что ему придется выслушать массу отказов и лишь различными способами соблазнения (которые он уже давно вырезал из журналов и складывал в коробку под кроватью) ему удастся выудить согласие из уст мужчины. Когда Луи только пришел на работу в свой первый день, Гарри, еще даже не узнав, кто станет его новым «надсмотрщиком», готовил коварный план по тому, как ее/его выжить отсюда, но едва лишь увидев молодого парня лет 27-28 с растрепанными каштановыми волосами и светло-голубыми глазами с лучиками по внешним краям от частых улыбок, мальчик чуть не потерял напрочь способность мыслить. В свои 16 лет Гарри не знал, как это называется, когда мальчику нравится мальчик (ну или чуть старше, чем просто мальчик), ведь в книжках, которые ему читала перед сном мама, мальчики влюблялись в девочек, и поэтому пытался убедить себя в том, что это такое своеобразное проявление у него чувства дружбы к человеку. Но Гарри не привык дружить — все «друзья» у него отнимали его игрушки или зачем-то всегда просили его сказать о них что-то хорошее учителям в школе. Только потом Гарри прочитал в книжке, что это называется «использовать кого-то в своих личных целях» и решил, что быть одному гораздо лучше — и все игрушки твои, и тебя не обижают. Мальчик искренне считал, что в душе все люди плохие, а те надоедливые няньки, что присматривают за каждым его шагом, просто специально существуют для того, чтобы ему надоедать. Но Луи. Он оказался другим, только упрямый Гарри все равно проверял его на прочность все время, параллельно ища объяснение в глянцевых журналах тому, почему при виде его лучезарной улыбки, у него теплеет на душе, а когда его теплые руки касаются тела мальчика — между ног начинает болезненно тянуть. Однажды он прочитал, что это называется эрекцией, и происходит только когда человек начинает возбуждаться/возбужден, то есть ему хорошо. Гарри научился сам делать себе хорошо в ванной. Но теперь ему хотелось, чтобы ему сделал хорошо Луи. Он всегда о нем заботился и был добрым, поэтому мальчик справедливо решил, что его новый старший друг мог бы ему помочь. Тем более, он ведь принц как-никак, верно? — Гарри? Ты в порядке? — Часто заморгав глазками и быстро тряхнув кудрями, мальчик отбросил всякие мысли и воспоминания в сторону, теперь сосредотачивая свой взгляд на махавшем перед ним раскрытой ладонью Луи, очевидно пытавшегося секунду назад привести его в чувство. Его вторая ладонь, так приятно сжимала предплечье, отправляя миллионы мурашек по всему телу и вызывая приятное покалывание в области паха, что Гарри невольно зажмурился. Тонкие пальчики сжались в кулаки, заставляя проявиться вены на бледной коже. — Д-да, все хорошо, — голос прозвучал еще более хрипло, чем обычно, вынуждая Луи невольно вздрогнуть и отдернуть ладонь с руки Гарри, возвращая ее в исходное положение. Луи внимательно следил за каждым движением мальчика, начиная неосознанно любоваться его прекрасными темными кудрями, легкими прядками в хаотичном порядке падавшими на лоб; неожиданно он отметил про себя, какие развратно-красные и пухлые губы были у Гарри, и как бы было прекрасно попробовать на вкус и может быть даже, прикусив зубами, немного оттянуть, чтобы выбить из маленького рта мальчика легкий стон; а эти щечки, покрытые румянцем, трепыхающиеся удивительно длинные ресницы прикрытых глаз, маленькая складка, залегшая между бровей, указывая на сосредоточенность Гарри, — как Луи мог раньше не замечать, насколько этот мальчик хорош собою? И был бы еще лучше, если бы маленькие капельки пота выступили на висках от напряжения, а щеки были еще чуть краснее и рот был бы полуоткрыт, обнажая белоснежные зубки и маленький влажный язычок — картина маслом для Луи. Полностью отдавшись своему воображению, еще не понимая, какую злую игру оно с ним затеяло, Луи чисто машинально смог договориться о некоторых условиях их будущей тайной встречи, стеклянными глазами глядя на все того же прежнего юного Гарри, но видя вместо него картины, так любезно всплывавшие из его памяти о прошлом, мешая его полному и осознанному присутствию в комнате. ххх Они договорились встретиться ровно в 9 вечера в комнате Гарри, и теперь, сидя на своей кровати при тусклом освещении заходящего солнца, Луи до конца еще не мог осознать то, что произошло несколькими часами ранее. В тот момент, очевидно, пересиливало желание, взбудораженное картинами из прошлого Луи, но как он мог вообще согласиться пойти на такое с ребенком? Это незаконно, противоестественно, абсолютно аморально, и поэтому шатен старательно пытался загнать все мысли о том, как это прекрасно, красиво и страстно, подальше, безуспешно стараясь придумать план отказа. Гарри ведь несильно расстроится, если тот придет к нему и скажет, что не может этого сделать? Но, кажется, парню стоило пораньше об этом подумать, ведь на часах уже 20:30, и результат его бездействия сейчас ясно вырисовывался в голове парня мутным воображением. То, что так старательно пытался вычеркнуть Томлинсон из своей памяти, как он понял, все равно настигнет его рано или поздно — лишь только речь зайдет о сексуальной близости. Его решение когда-то отказаться вообще от отношений с кем-либо, чтобы только избавиться от той одержимости сексом, зависимости от постоянного, изматывающего, просто дикого оргазма, сразу было обречено на провал. В свои 16 лет, уже долгих 12 лет назад, когда семье Луи совершенно не хватало денег элементарно на пропитание, одежду, обучение — по причине того, что отец семейства так бесстыдно бросил их на попечение матери, работавшей всего лишь в пекарне, парень решил прибегнуть к несколько радикальным способам зарабатывания денег. Донкастер — город, в котором он тогда жил, и который теперь вспоминает со свойственной каждому теплотой к родному дому вперемежку с мрачными картинами последних лет, проведенных там в страхе и боли, был совсем небольшой, и каждый знал друг друга в лицо, но, устраиваясь на работу в местный стрип-бар, его это не заботило. Быстро разучив дико развратные танцы, которые мог выполнять на раз самым сексуальным образом, благо его фигура была просто восхитительной — это отмечали многие посетители в те годы, Луи быстро привлек внимание некоторых постоянных клиентов. Первое время 16-ти летний Луи отчаянно пытался избежать физического контакта с кем-либо, но не учел, что люди, имеющие влияние даже в таком маленьком городке, как его, найдут способ получить то, что хотят. Шантаж был так банален и элементарен, но просто ужасно пугающим для Луи, что кровь в жилах стыла, едва ему начинали угрожать. Что может быть хуже того, что его мама может узнать, каким же он на самом деле способом зарабатывал деньги? Тот человек, который так жестоко, не жалея еще совсем юного парня, издевался над его душой и телом последующие несколько лет, был мэром города — несчастный Луи не мог бы представить себе более безвыходного положения. Скрепя зубы, терпя боль и унижение, постоянно напоминая себе, что все, что он делает — это правильно, потому что во благо семьи, Луи просто стал медленно угасать. Мешковатые толстовки, скрывающие его лиловые синяки и никогда не заживавшие от беспрестанного воздействия ссадины, стали постоянным предметом гардероба; успеваемость в школе упала, и мечты о хорошем колледже и вступлении в местную футбольную команду растворялись на глазах. Так прошло два года — до совершеннолетия Луи. Как об этом до сих пор не догадывалась мама — осталось загадкой, но парень был только этому рад, ведь причинить боль матери было бы последним, чтобы он смог сделать. Тело Луи за это время было совершенно истерзанно, но к несчастью, он сам не мог понять, как это произошло, оно настолько привыкло к побоям, унижениям и жесткому проникновению отвратительных членов всех тех, кому было только не лень поиздеваться над телом юного Луи, что стало хотеть этого, — Луи начал привыкать к положению шлюхи, и, совсем отчаявшись выбраться когда-нибудь из этого места, стал его частью. Луи зажмурился от нахлынувших воспоминаний. Руки невольно потянусь к растрепанным волосам, крепко ухватываясь за них, словно пытаясь вырвать дальнейшие воспоминания из памяти, так нещадно возвращавшей их назад. Воспоминания о том, как парень стал обучать младших, игнорируя собственное несчастное прошлое. Воспоминания о том, как он сам втрахивал в скрипящие старые кровати клиентов, предпочитавших быть снизу; то, как он собственноручно начал над ними жестоко издеваться, словно в отместку за то, что делали с ним — это был его способ залечить раны прошлого. И все однажды прекратилось также внезапно, как и началось. Луи не выдержал и, закрыв лицо обеими руками, заплакал, вспоминая тот ужас, который охватил его, когда ему позвонили из больницы с сообщением, что его мама, его любимая мама, ради которой он был готов на все, в коме, и шансы на выживание почти равны нулю. На следующий день она умерла. Луи просто не смог с этим справиться и, оставив сестер с тетей, уехал в Лондон. Понемногу придя в себя и вытерев с раскрасневшихся щек слезы, Луи смог наконец выровнять дыхание и, посмотрев на часы и осознав, что до часа Х осталось всего 10 минут, начал приводить себя в порядок. Луи понимал, что судьба дает ему шанс в лице Гарри показать, что он изменился, стал другим человеком, или же снова обнажить все те пороки и демонов, таившихся в душе. И что из этого получится — решать только Луи на свой страх и риск. ххх Тихонько постучавшись, в белоснежную затворенную дверь, ведущую в комнату Гарри, Луи терпеливо дождался робкого «войдите», произнесенного едва дрогнувшим хрипловатым голосом, и приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Гарри, очевидно, тщательно готовился к этому событию, потому что обычно пребывавшая в легком беспорядке комната была теперь чисто убрана, приглушенный свет тепло-золотистого цвета мягко окутывал помещение, создавая атмосферу уюта и покоя, а сам мальчик сидел на своей кровати в той же позе, что и несколько часов назад. Казалось, что с тех пор он даже не сдвинулся, и только по тому, как теперь более аккуратно были уложены кудряшки не без помощи геля и по одежде, сменившейся с потрепанной футболки и треников на элегантную белоснежную рубашку и узкие черные джинсы (как Луи, простите, их будет стягивать?), можно было понять, что Гарри все-таки готовился. Не без удовольствия шатен про себя отметил, что юный принц выглядел сегодня просто великолепно, идеально, он бы даже сказал, хотя раньше был уверен, что идеальных людей не может существовать, но как же не сделать исключения для столь очаровательного мальчика? От смущения, которое нахлынуло на Гарри, едва он увидел Луи, бледные щечки покрылись легким румянцем, и мальчик невольно улыбнулся, показывая маленькие ямочки, которые показались Луи безумно милыми. Крохотные пальчики кудрявого теребили край выправленной рубашки, отчего она уже немного помялась, а зубки нервно покусывали нежную кожу нижней губы, придавая ей вишнево-красный оттенок. Гарри смотрел на мужчину таким чистым и детским взором, что Томлинсон опять начал сомневаться в том, хороша ли была затея. То, что мальчик привык, чтобы ему все угождали и потакали определенно не самое лучшее качество. — Привет, Гарри, — прервав неловкое молчание, поприветствовал мальчика Луи и, прикрыв за собой дверь, двинулся по направлению к кровати. — Привет, — мальчик попытался улыбнуться, но вышла какая-то нервная полуухмылка. Куда подевалась вся его уверенность в себе и своих намерениях? Он сам себя не узнавал. Решив не медлить и не тяготиться намечающимся неловким молчанием и робкими фразами с обеих сторон, Луи сразу приступил к делу, подходя вплотную к инстинктивно сжавшемуся мальчику, и подался вперед, заглядывая в бездонную зелень широко распахнутых глаз, в которых играли бесенята в предвосхищении последующих событий. От Гарри приятно пахло клубничным гелем для душа. — Ты хорошо выглядишь, — томно выдохнул эти слова Луи, слегка дернув уголками губ в намеке на улыбку. Гарри еще не успел ничего ответить, а лишь приоткрыл рот в беззвучном «спасибо», как шатен тут же заткнул его грубым поцелуем, сразу проталкиваясь языком между двух рядов ровных зубок Гарри и сплетая его с влажным язычком мальчика. В первые мгновения Стайлс даже не успел еще понять, что произошло, но уже через несколько секунд начал неуверенно отвечать Луи, попутно цепляясь тонкими пальчиками за край его рубашки. Гарри не ожидал, что его первый поцелуй будет таким горячим и страстным, а напор, с которым действовал мужчина, теперь аккуратно перебиравший темные кудри на затылке, вызывал тянущее чувство в низу живота. Так же резко разорвав поцелуй, как и начав, Луи слегка отстранился от Гарри, снова заглядывая в его глаза и с удовольствием про себя отмечая, как его детские глаза подернулись дымкой похоти, и уложил мальчика на спину, придавливая его сверху всем телом. Оперевшись на раскрытые ладони так, чтобы они оказались на уровне головы мальчика, Луи прильнул к бледной шее, сначала засасывая участок нежной кожи губами, и затем слегка прикусывая ее (при этом удовлетворенно отмечая про себя звук выбиваемого тихого стона из легких мальчика), отпуская и зализывая поврежденный участок. Оставляя таким образом яркие метки на тонкой коже мальчика, Луи выстраивал дорожку к воротнику рубашки, который уже затруднял дыхание тяжело дышавшего Гарри, действуя как ошейник, что только больше раззадоривало шатена, начинавшего потихоньку входить во вкус. Вопреки ожиданиям Гарри, который уже начинал изнывать, тихо поскуливая, и уже было потянулся руками к краю рубашки, чтобы ослабить удавку, Луи больно шлепнул его по ладоням, заставляя вернуться их в исходное положение. Прильнув губами к мочке левого уха Гарри, шатен опалил его горячим дыханием, заставляя толпу мурашек пробежаться по коже мальчика. Луи четко чувствовал, как его собственная эрекция уже упирается в напряженную выпуклость Гарри, и только сильнее вдавился в тело, усиливая трение, и тем самым раззадоривая постанывающего мальчика, на висках которого уже выступали крохотные капельки пота, прямо как в мечтах Луи. — Пожааалуйста, — до неузнаваемости охрипшим голосом выдавил из себя Гарри, уже не в состоянии терпеть острые зубки, пожевывающие его мочку, и собственную эрекцию, которая упиралась в ширинку узких джинс с обратной стороны, вызывая мучительную боль при каждом легком движении парня, сидевшего на нем. — Что «пожалуйста»? — поддразнивая ерзающего мальчика под ним, спросил Луи и в последний раз больно прикусил раскрасневшееся и влажное ухо, отчего Стайлс негромко вскрикнул, и слегка подул, вызывая очередную стаю мурашек на коже Гарри, который уже дрожал мелкой дрожью. Не дождавшись ответа, который, по всей видимости, Гарри просто не мог выдавить из себя, Луи начал быстро расстегивать рубашку на нем, напряженно борясь с тугими петельками для пуговиц. Он бы и с радостью порвал ненужную ткань, да только черт его знает, сколько стоила эта рубашка. Пока Луи боролся с ненужным предметом гардероба, мальчик смог отойти от спонтанного наплыва эмоций и теперь пристально следил за выточенными движениями старшего. По мере того, как пуговицы одна за другой выскакивали из дырочек, Луи открывался все более и более прекрасный вид на худощавое, но все-таки слегка подкачанное, совсем не тронутое загаром тело. Осторожно сдернув распахнутую рубашку с тоненьких плеч мальчика, Луи отбросил ткань в неопределенном направлении и слегка толкнул вперед Гарри, попытавшегося до этого приподняться на локтях, чтобы он вернулся в прежнее положение. Луи сразу бы уделил несколько минут тому, чтобы налюбоваться на эти плавные изгибы выпирающих ключиц, ребер и плоский живот мальчика, но вряд ли тот бы оценил это промедление, поэтому Луи продолжил свою дорожку засосов с того места, где он остановился, особое внимание уделяя ярко выраженным ключицам. Прикусив нежную кожу над правой косточкой, он с удовлетворением услышал тихий стон, вырвавшийся между приоткрытых пухлых губ мальчика, и ощутил, как сердце у того чуть ли не выскакивало из грудной клетки — до того усердно оно разгоняло кровь по маленькому телу. — Ты можешь стонать громче, не стесняйся, — улыбнулся Томлинсон, в ответ услышав лишь неопределенное мычание. Быстро спустившись до обнаженной полоски кожи над краем джинс, Луи специально остановился, опаляя жгучим дыханием тонкую кожу, чтобы подразнить мальчика, чье напряжение в ужасно узких джинсах уже явственно выпирало, требуя свободы. Луи подхватил зубами язычок молнии и осторожно потянул на себя, понимая, что чем медленнее он это делает, тем мучительнее становится боль в паху у Гарри. И действительно, едва молния сдвинулась с места, послышался легкий вскрик мальчика, а руки невольно дернулись к ширинке, чтобы побыстрее расправиться с мучившей его вещью (мальчик уже не раз успел пожалеть о том, что надел такую узкую одежду), но опять Луи больно хлопнул его по ладоням, предостерегающе зашипев. Расстегнув уже пальцами молнию до конца и вынув пуговичку, Луи безуспешно пытался стянуть джинсы, оставив трусы, потому что из-за узости штанин, те сами собой начинали спускаться, поэтому пропустив лишь небольшой, но любимый шатеном момент петтинга, стянул сразу оба предмета одежды с тонких ножек мальчика не без помощи Гарри, так развратно подавшегося вперед, приподнимая задницу. — Какой же ты красивый, — восхищенно прошептал Луи, оглядывая обнаженное тело мальчика, лежавшего перед ним. Щечки Гарри покрылись легким румянцем, едва он неслышно ответил «спасибо». Луи обхватил тонкие щиколотки мальчика, приподнимая ноги, до этого стоявшие голыми ступнями на полу, и помог забраться целиком на кровать, что теперь весь Гарри был в его полном распоряжении. Мальчик чувствовал себя по крайней мере неловко, находясь абсолютно голым перед старшим мужчиной, но старался загнать эти мысли куда подальше и успокоить нервную дрожь. Инстинктивно он начал съеживаться под внимательным взглядом голубых глаз, но Луи плавно остановил его съехавшиеся колени и опустил их вниз. — Ты восхитительный, — вдыхая клубничный аромат, исходивший от Гарри, полной грудью, прошептал Луи, оглаживая узкие бедра мальчика, и затем слегка сжимая мягкое тело в своих руках. Член Гарри, который оказался гораздо больших размеров, чем ожидал Луи, неловко покачивался, требуя внимания. Под тонкой кожей припухшей плоти вилась сетка тоненьких венок, а сама она оказалась бархатистой на ощупь, когда Томлинсон легко провел пальчиком снизу вверх, вызывая судорожный вздох у Гарри. Луи сначала оставил легкий поцелуй на головке пениса, из отверстия которого уже сочилась естественная смазка, а затем и слизнул ее, смачно чмокнув языком. Он слегка оттянул зубами крайнюю плоть, отчего мальчик непроизвольно дернулся. Оставляя влажные поцелуи по всей длине ствола и слегка дуя на них, заставляя пенис еще более напрячься, Луи тем временем потянулся пальчиками к яичкам Стайлса, начиная их слегка перебирать. Луи понимал, что для мальчика 16-ти лет такое воздействие может очень быстро привести к оргазму, поэтому поймав ртом сначала головку, а затем и вобрав в себя всю длину пениса Гарри, Луи начал вырисовывать какие-то узоры горячим языком на пульсирующей коже, попутно ритмично двигая головой. Гарри зажмурился от того, насколько это было приятно и возбуждающе, острые ноготки левой руки впились в ни в чем неповинную ткань покрывала, а правая инстинктивно потянулась к интенсивно двигавшейся голове Луи, запутываясь пальцами в мягких золотистых волосах. Приятное чувство, постепенно распространявшееся по всему телу Гарри, по мере того, как Луи брал все глубже, достигло наивысшей точки, когда мальчик, громко выкрикнув имя мужчины и неконтролируемо крепко потянув его за волосы, излился прямо в рот Луи, послушно слизавшего все белесые капельки, стекавшие по подбородку. — Луи… это… это… — голая грудь Гарри высоко вздымалась от глубоко дыхания мальчика вследствие сильнейшего оргазма. В висках отдавало звоном фанфар, а ступни словно покалывали тонкие иголочки, напоминая о недавних ощущениях. Сердце выстукивало какой-то лихорадочный ритм, словно забыв правильный порядок и силу ударов. — Не думал, что ты так быстро кончишь, малыш, это же еще только начало, — медленно проворковал Луи, поглаживая пальцами снова поднимающийся стояк. -Ааагх, — простонал Гарри, откидывая голову назад, от гиперчувствительности своего члена после того, как он кончил. — Ну что, готов меня принять? — Луи, легко провел пальчиком по расселине между чертовски хорошими ягодицами мальчика, а затем сжал правую, удовлетворенно хмыкая. — Д-да, — тяжело дыша, еле выдавил из себя кудрявый, стараясь следить за каждым движением Луи, но сил было слишком мало, чтобы долго держать голову в вертикальном положении, поэтому он снова откинулся на подушки, приготовившись полностью отдаться своим ощущениям. Луи лишь улыбнулся, заметив напряженное выражение потного лица кудрявого и чертовски манящие губы (он не удержался, чтобы на секунду не метнуться к сладостным пухлым губкам и не чмокнуть их), и нарочито медленно раздвинул заметно напряженные ноги мальчика, зафиксировав их в таком положении. — Секуундочку, — оставив Гарри в такой пошлой позе, отчего он невольно покраснел, представляя, как выглядит со стороны, Луи быстро скинул с себя всю одежду, представ перед кудрявым мальчиком абсолютно голым. Гарри нервно сглотнул, заметив, какого размера был пенис у Луи, и страшное сомнение поселилось в его душе, а сможет ли он вообще принять в себя такую длину. Вернувшись к раскрытому Гарри, Луи плавно скользнул языком между его ягодиц от копчиковой кости до яиц и, потом раздвинув тонкими пальчиками, оставляя следы на белоснежной коже, начал вылизывать напряженную дырочку мальчика, постепенно проникая все глубже. Гарри почувствовал, как тугой узел снова начал скручивать в низу живота, а мышцы ануса непроизвольно сжимались вокруг скользкого языка мужчины, вызывая необычные ощущения. Гарри закатил глаза от удовольствия, тихо поскуливая и покусывая губы. Закончив вылизывать задний проход мальчика, Луи на ощупь скользнул в карман валявшейся на полу куртки, выуживая оттуда лубрикант, и собрал немного смазки пальцами, растирая немного, чтобы согреть. — Сейчас может быть неприятно, потерпи чуть-чуть, — себе под нос проговорил Луи, вообще неуверенный, что его слышит возбужденный мальчик, и скользнул одним указательным пальцем внутрь, засаживая во всю длину. Гарри машинально дернулся от инородного тела, проникающего в него, и узкая дырочка еще крепче сжалась вокруг тонкого, но длинного пальца, который медленно поглаживал гладкие стенки ануса изнутри, пытаясь найти нужный комочек нервов, чтобы заставить ощутить Гарри весь спектр эмоций. Мальчику не было пока больно, но и назвать это приятным тоже язык не поворачивался. Следом за первым Луи скользнул в Гарри вторым и третьим пальцем, медленно сгибая и разгибая их в фалангах, чтобы доставить ему как можно меньше неудобств, но потом он наконец нашел нужный бугорок, и со всей силы надавил на него средним пальцем, с наслаждением слушая особенно громкий стон мальчика, член которого уже снова истекал естественной смазкой. Удовлетворенный результатом, Луи посчитал, что он достаточно растянул мальчика, и вынул пальцы из его опухшей пульсирующей дырочки, и потянулся за лубрикантом, чтобы смазать свой член по всей длине скользким гелем. — Готов? — Спросил Томлинсон, приставив пенис ко все еще достаточно маленькому проходу и упираясь ладонями в его колени, уже практически до боли разводя затекшие ноги в разные стороны. — Готов, — кивнул Гарри, мысленно пытаясь утихомирить свое разбушевавшееся сердце и унять засевший где-то между ребер страх. Хрупкое тельце мальчика все покрылось испариной и красными пятнами; на искусанных губах виднелись маленькие кровавые ранки, которые то и дело зализывал своим маленьким язычком, Гарри, не сводя лихорадочно метавшегося взгляда влажных глаз с Луи. Луи медленно скользнул в Гарри только головкой пениса, замечая, как изменилось выражение лица мальчика, скорчившегося в непонятной гримасе, но решил не обращать на это внимания и продолжил протискиваться в болезненную узость 16-ти летнего мальчика. Когда Луи почти дошел до половины, Гарри не выдержал и протяжно вскрикнул, извиваясь всем телом и пытаясь снять себя с чертовски огромного члена Луи, но тот крепко держал практически бессильного перед такой тушкой мальчика за бедра, оставляя лиловые пятна, обещающие превратиться в багровые синяки. Несмотря на дергающееся в конвульсиях тело в его руках и беспорядочные крики мальчика вперемежку с горячими слезами, стекавшим по его мокрым щекам, и мольбой, Луи смог насадиться до конца, с первого раза попадая по простате, вызывая еще более мучительную боль в теле мальчика. Гарри казалось, что его дырочка вот-вот порвется от пульсирующей толщины мужчины в нем. Лихорадочный, полный мольбы, взгляд зеленых глаз столкнулся с холодом голубых, в которых отражалось лишь сильное желание и похоть. С внезапно пересохших губ не могло сорваться ни одного нормального слова, но лишь беспорядочных хрип. Немного привыкнув к мучительной узости мальчика, Луи принялся задавать темп, раз за разом попадая по простате, и хотя благодаря смазке двигаться он мог довольно легко и плавно, Гарри же становилось только хуже с каждым новым толчком Луи, вдавливавшего его все больше в кровать. Тонкие пальцы, цеплявшиеся до этого за мятую простынь начали слабеть, а от рваной боли внутри мальчика и туго скрутившегося узла в низу живота, глаза мальчика начала застилать темная пелена, постепенно ограждая его от реальности. Длинные ресницы затрепыхались на полуприкрытых глазах, слезы уже не выделялись, и губы приоткрылись в немой мольбе. — Гарри? — Луи замер, заметив, что ноги мальчика ослабели, и теперь их держал только он. — Гарри, очнись! — Испуганно взвизгнул шатен, останавливая движения в Гарри и отвешивая ему легкую пощечину правой рукой, тем самым возвращая в чувства. Мальчик приоткрыл болезненно блестевшие глаза, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд на лице мужчины, пристально смотрящего на него, что ему удалось только с третьей попытки. — Гарри, ты в порядке? — С опаской прошептал Луи, готовясь уже выйти из порядком вытраханной дырочки мальчика. — Д-да, я… Продолжай, Луи, — не желая останавливаться на половине пути, попросил Гарри, снова хватаясь пальцами за белоснежную ткань и упираясь пятками в сильные бедра Луи. Он кивнул, наращивая темп, и едва только попал по простате, ужасно пошлый стон кудрявого отразился от стен детской комнаты. По мере того, как нарастал темп движений Луи, втрахивающего беспорядочно стонущего Гарри в постель, мальчик чувствовал, как поджимаются его пальчики от удовольствия, а крупные капли пота стекали на уже порядком взмокшие волосы мальчика, в хаотичном порядке рассыпанные по подушке. Гарри тяжело задышал, чувствуя, как от такого сильного темпа и тяжелого попадания по заветному комку нервов членом Луи, его собственный пенис начал пульсировать от приближающейся развязки. — Л-Луиии, я уже… — ужасно осипшим от непрерывных стонов голосом едва смог выдавить из себя мальчик, как Луи тут же перехватил инициативу, и не замедляя движения в Гарри, принялся жестко надрачивать ему двумя пальцами. Не прошло и нескольких секунд, как кудрявый, выкрикивая имя Луи вперемежку с матами, горячей белой струей излился в крепкую руку Луи, забрызгав при этом и свой живот. Одновременно с этим дырочка мальчика сильно сжалась вокруг основания пениса Луи от ударной волны оргазма, захлестнувшей его, отчего он с громким пошлым стоном излился внутрь мальчика, все еще продолжая по инерции двигаться в нем. Совершенно обессиленный, Луи выскользнул из мокрого растянутого отверстия кудрявого, из которого теперь сочилась белесая семенная жидкость Луи, и повалился на кровать рядом с мальчиком (который казался теперь таким маленьким рядом с ним), в оцепенении глядевшего куда-то в потолок. Не говоря ни слова, Луи спрыгнул с кровати, откидывая со своей половины кровати простыню, и легко подхватив Гарри подрагивающими руками, словно он ничего и не весил, переложил его на свою половину и накрыл шелковой тканью, подоткнув под бока. Мужчина поймал на себе задумчивый взгляд мальчика, который резко показался ему намного старше, и уголками губ улыбнулся ему. Томлинсон уже собирал свои вещи, планируя уходить в свою комнатушку, когда услышал низкий осипший голос, окликнувший его. — Останься со мной, пожалуйста, — прошептал мальчик, жалобно и совершенно безапелляционно глядя ему в глаза своей жгучей зеленью, в которых теперь отражалось удовлетворение и усталость. Немного помешкав, Луи все-таки забрался под покрывало, и улегся рядом с Гарри, который, пододвинувшись поближе, уткнулся влажным носом между его ключиц, опаляя горячим дыханием грудь. — Спасибо тебе, Луи, — детские ручонки обвили талию Томлинсона, прижимая его еще ближе. — Ты потрясающий, — прошептал Луи, зарываясь носом в кудрявые волосы и наслаждаясь клубничным ароматом.