Профессионалы

— Готовность — две минуты, — телохранитель чуть опустил подбородок, чтобы произнести дежурную фразу в микрофончик, прикрепленный к лацкану черного пиджака. Голос у него звучал так, словно он предлагал заказать пиццу на дом. Джулиан не видел, но знал, что Катриэль за его плечом недовольно поджала губы. И мог только улыбнуться уголком рта. Он ценил свою помощницу за непревзойденный профессионализм, но, к счастью, все еще мог лично отбирать тех, кто будет его охранять. Вот с самой Катриэль все было иначе — ее рекомендовали. Те люди, которые пожелали видеть самого молодого сенатора в конгрессе Орлея, кандидатом на пост в президенты. Те люди, на чьи деньги он, собственно, проводил свою предвыборную компанию. Те люди, чьих имен он не произносил даже мысленно, не то что вслух. Такова политика в Орлее. За спиной каждого из его соперников кто-то стоял — это была битва хищников настолько глубоководных, что семья де Форэ, представляющая интересы последних влиятельных аристократических семей в стране, была по сути лишь рыбешкой на мелководье. Навроде окуней — ловких серебристых тварей с мелкими острыми зубами, нашел определение Джулиан, пока рассматривал, как металлические двери ловят отблеск неоновых ламп. Посмотрим, удастся ли не попасть на разделочный стол. Если нет, то Катриэль лично выпотрошит тебя, недаром она — лучшая выпускница одной частной академии бардов. Он замешкался со всеми этими размышлениями. Телохранитель — светлые волосы, слишком длинные, не по уставу, собраны в хвост — оглянулся, ободряюще кивнул. "Наверное, решил, что молодой кандидат нервничает", — подумал Джулиан. А за спиной и Катриэль осторожно коснулась его локтя. — Соберись, Джулиан, — ее сочный низкий голос звучал непривычно мягко. Джулиан не знал, напевает ли она, когда принимает душ — пречистая Андрасте, кажется, он и вправду нервничает, раз думает о таком в самый неподходящий момент — но он хотел бы однажды услышать, как она поет. — Эти теледебаты — хороший способ получить дополнительные баллы у избирателей, — повторила Катриэль то, что говорила уже три раза по дороге от лимузина до лифта. — Знаю, — терпеливо сказал Джулиан. — Твой соперник, смутьян и социалист, серьезная публика не принимает его в расчет. — Знаю. — Но будь готов к тому, что он будет ерничать и задавать неудобные вопросы. — Знаю. — Вплоть до личной жизни. — Знаю. — Нет, не знаешь, — Катриэль даже остановилась. Она сердито ухватила Джулиана за локоть. — Не знаешь, чего нам стоит сделать, чтобы грязным бельем твоей семьи не трясли на глазах у публики. Больше всего Джулиану хотелось освободиться от ее жесткой хватки — совсем не нежные руки были у этого барда. Но он молча терпел, потому что все было правдой. — Поэтому будь так добр, сосредоточься. О чем ты думаешь, я знаю по одной твоей походке. "Удивительное дело, — подумал Джулиан, — а я вот знаю, о чем думает мой телохранитель, даже не видя его. Сейчас он, например, ухмыляется. Хорошо хоть не жвачку жует на ферелденский манер — и то только потому что Катриэль выкрала ее из кармана". Он внимательно и серьезно посмотрел на Катриэль. Этот взгляд ей почему-то трудно было выдержать. — Вот так-то лучше, — пробормотала она и отпустила ткань пиджака. Телохранитель нетерпеливо двинул плечом. Его светлый хвостик смешно встопорщился. «Надо бы узнать наконец, как его зовут», — подумал Джулиан и переступил порог под ослепляющий свет софитов.