Мииран. Все честно

- Мы сами выбираем на кого работать и избегаем неприятностей с законом, - говорит Мииран из Кровавых Клинков. - Все честно. Он плохо выбрит, но у него добротный кожаный доспех. И Гаррет Хоук делает вид, что верит ему. * * * Они сидят всемером за дощатым столом. Где чья кружка уже не разобрать. «Я пью, чтобы меня не стошнило», - цедит сквозь зубы Карвер. Гаррет тоже пьет, но вкуса не различает. Сегодня ночью они с братом впервые были «в работе», как говорит Мииран. Одно дело - греть в ладонях огонь, чтобы защититься от порождений тьмы, совсем другое – видеть, как мечется объятый пламенем человек, слышать его предсмертный звериный вопль. И - не найти в себе сил кивнуть в ответ на благодарный кивок усталого Карвера, которого прикрыл. Они убивали подонков. И теперь сами ничем не лучше. Такие же подонки. Свои первые заработанные деньги, истертые серебряки с гербом Киркуолла, они пропьют. Домой не торопятся. Незачем матери видеть пятна крови на их куртках. Младший оседает на скамье, валится на бок. - Карвер, ты в порядке? На плечо Гаррета ложится тяжелая рука. - Дай ему проспаться, - говорит Мииран. – Или ты привык всегда его сопли утирать? Гаррет угрюмо берется за кружку. Он не будет спорить с Миираном. Не сегодня. - Пойдем, глотнем свежего воздуха, - говорит Мииран. И Гаррет снова не спорит с ним. Он пытается встать, мир перед глазами кружится. Но Гаррет упрям, а пьяный – упрямей вдвойне. Летние ночи в Киркуолле влажные и душные. Слова о свежем воздухе звучат как насмешка. Гаррет непослушными пальцами возится со шнуровкой на куртке. Мииран стоит, сложив руки на груди. Ухмыляется. Ждет. Мииран уже немолод, он лысеет. В его года давно пора обзавестись домом, семьей и парой славных детишек. Да что детишки, внукам пора сказки рассказывать. А не стоять на пороге «Висельника» с таким видом, словно весь Киркуолл у тебя в кармане. Ты очень красиво говорил о Кровавых Клинках, Мииран, какие вы гордые и сильные. А по сути, такая же банда, как и другие. Все в канаве сдохнете. И ты первый, старый ублюдок. Мииран продолжает ухмыляться. И Гаррет понимает, что говорит вслух. Уже давно. - Еще пить не научился, ферелденский щенок, - беззлобно отвечает наемник. – А туда же, тявкаешь. Он всего лишь поводит плечом, но Хоук уже знает, что сейчас случится. Чует своей ферелденской задницей, как сказал бы Мииран. Железо лязгает о железо. Гаррет успевает увернуться и подставить нож, но он плохо держится на ногах – слишком пьян. Мииран таким же неуловимым движением прячет стилет. Гаррет продолжает сжимать рукоять в руке. - Вот этим ты и хорош, - одобрительно говорит Мииран. – Нравится мне, как ты управляешься с ножом, маг. Не люблю магию, скажу прямо. Нож – это честно. Когда ты забираешь чужую жизнь клинком, ты словно пробуешь кровь на вкус, ты дышишь последним вздохом умирающего – и ты знаешь, что повязан. Незачем врать себе. Эта кровь на твоих руках – ты виновен. Все честно. И вот в эту минуту Гаррет Хоук верит ему. * * * Спустя десять лет он не вспоминает эти слова. Среди разгорающегося пожара и паники не до того. Неподалеку кричит женщина, за спиной трещит огонь. Потом женский крик обрывается. Хоук не оборачивается. Он стоит и смотрит на мертвое тело. Этого человека звали Андерс. Хоук любил его. Никакой магии – только нож. Его кровь на твоих руках. Все честно.