Плохие фетиши и хорошее воображение

Дерек обожает длинные пальцы Стайлза. Он любит смотреть, как тот активно жестикулирует, что-то показывает или просто поправляет одежду. Иногда это просто приятно, а иногда воображение, не усмиряемое его обладателем, достраивает свои картинки, заставляющие альфу убраться от Стилински подальше, и чем скорее, тем лучше. Почему-то в такие моменты внутренний волк несет своего хозяина не в новую просторную квартиру, а в старый сгоревший дом в лесу. Уже там, повалившись на пыльный пол, Хейл может спокойно отпустить свою фантазию, позволить себе представить все красочные подробности, все разнообразные сцены с участием Стилински и его длинных тонких пальцев. Одна из фантазий Дерека заключается в том, чтобы вообразить, как эти пальцы плотным кольцом обхватывают собственный член Стайлза, как начинают медленно двигаться. Парень не торопится кончить, он изящно прогибает спину, издавая стон, ведь дома никого нет, он может себе это позволить. Движения медленные, размеренные, упоительно-сладкие, скользящие, Хейл прекрасно представляет себе эту картину, эти руки, эти стоны. Другая фантазия близка к первой, но всё же имеет некоторые отличия. В этой фантазии Дерека Стайлз, выдавливая на руку смазку, равномерно распределяет её по своим пальцам и начинает медленно растягивать себя. Хейл буквально видит, как в узкую дырочку входит сначала один палец, затем другой, третий... Стилински красиво изгибается всем своим стройным телом, практически картинно-пошло стонет, раз за разом облизывая пересыхающие губы. Хейлу бы хотелось поучаствовать, отодвинуть пальцы в сторону, занять их место своим членом или языком, но в этой сцене он лишь незримый и неосязаемый наблюдатель. Третий вариант соблазнительнее двух предыдущих, но представляется Дереку уж слишком нереальным. При этом раскладе он покидает свой пост наблюдателя и принимает активное участие в происходящем. Стайлз облизывает свои пальцы, проходится по ним языком, делая влажными, а затем обхватывает ладонью оба их члена, вглядываясь в Хейла и будто бы вопрошая, правильно ли? Приятно ли? Конечно, правильно. Кажется, эти пальцы просто не могут допускать ошибок, не могут выбрать не идеальный ритм, не могут не заставить Дерека кончить, захлёбываясь своим стоном. В один из вечеров Стайлз звонит Дереку. В стельку пьяный. Из леса, куда «просто вышел подышать воздухом, ой, отвали от меня, Хмурый Волк». Хейл злится, просто не может не злиться, но, черт подери, надевает свою кожаную куртку, садится в чёрную Camaro и едет к дому Стилински. Помешательство Дерека на подростке делает своё дело, потому что он знает его запах наизусть и сразу же чувствует, едва зайдя в лес. Для пьяного мальчишки Стайлз зашёл довольно далеко, но оборотню это ни по чём. Стилински лежит на небольшой опушке и разглядывает небо, которое сегодня удивительно чистое. - Дерек, - констатирует он, совсем не удивляясь появлению Хейла. Весьма разозлённого Хейла, между прочим. - Ты знаешь, как выглядит созвездие девы? Я что-то забыл, - сокрушённо добавляет Стайлз чуть заплетающимся языком. Рядом с подростком лежит пустая бутылка виски, и Дерек надеется, что она была начата когда-то раньше кем-то другим, потому что тощенькое тело Стайлза вряд ли может вместить себя такую убойную дозу алкоголя без последствий. - Идём, Стайлз, - как всегда лаконично говорит Дерек, но понимает, что это было зря: Стилински не только не собирается, но ещё и вряд ли может куда-либо идти. По крайней мере, без поддержки. Поэтому Хейл рывком поднимает парня на ноги, придерживая за горловину красной толстовки. Иронично до зубовного скрипа. - Ууу, будешь проявлять силу, Большой Страшный Волк? – пытается пошутить Стайлз и не останавливается на достигнутом, - сделаешь меня своей Красной Шапочкой? – он вдруг оказывается слишком близко, но до Дерека не сразу доходит, что Стилински просто запутался в собственных ногах, на которых и без того стоял не уверенно, а тут ещё и дёрнуться попытался. Хейл полностью игнорирует всё, кроме двух деталей, которые приливают во все части с тела (окей, вполне определённые части) вместе с кровью: запах Стайлза, который сводит с ума внутреннего волка, и пальцы того же Стайлза, которые цепляются за куртку Дерека, чтобы, судя по всему, просто устоять. - Угомонись, Стилински, - приказывает Дерек и направляется по пути к дому беспокойного мальчишки. Стайлз всё ещё держится за него, сжимая пальцы на куртке до побелевших костяшек, но пытается идти и даже не падать через каждые два шага. Честно и довольно усердно пытается. Через определённое количество бесконечных минут, они наконец доходят до пункта назначения, и Хейл мысленно радуется (хотя не должен) тому, что шерифа нет дома. Хотя бы не застанет своего сынка в таком состоянии. Подняться на второй этаж, втаскивая за собой еле волокущегося Стайлза – это проблема, но Дерек справляется и с ней. Они вместе проходят в комнату, и Хейл подводит Стилински к самой кровати, чтобы тот улёгся на неё и отрубился. Парень действительно падает на неё, но при этом не отпуская куртку Дерека, из-за чего оборотень теряет равновесие и падает сверху. На тёплого и пьяного Стилински, лежащего снизу и прижатого к кровати, организм оборотня реагирует просто молниеносно, как чёртов рефлекс. А Стайлз, тело которого, как оказалось, реагирует тоже достаточно быстро, только тихо посмеивается, и не пытаясь оправдать свой стояк. Дерек сам не знает, откуда в нём находятся эти силы, которые он прилагает, чтобы подняться на ноги. Оторваться от парня, охуительно желанного парня, который совершенно точно не будет сопротивляться сейчас, и отойти от кровати. На пару шагов. Будто бы они что-то решают. Комната всё равно пахнет дорогим виски (видимо, отсюда всё начиналось) и самим Стайлзом. Который смотрит на него своими широко распахнутыми глазами оленёнка Бэмби и облизывает свои блядские губы, которые так контрастируют с этой невинностью взгляда. Дерек уже давно привык бы к подобному, если бы к этому вообще теоретически возможно было бы привыкнуть. Хейл покидает дом Стилински так быстро, как только может. Без объяснений и комментариев. Позорно сбегает, объясняя это тем, что трахать пьяного и ничего не соображающего подростка – это ну совсем не то, что стоит делать, чтобы прибавить очков в свою карму. *** На следующее утро Стайлз просыпается с сумасшедшей головной болью и жутким стояком. Ни тому, ни другому он не удивлён. Вспомнить события ночи почему-то оказывается довольно просто, хотя он влил в себя просто непомерную дозу виски, за который, кстати, ещё влетит от отца. Стилински краснеет, как рак или свежий спелый томат, когда вспоминает короткую, но очень выразительную сцену, произошедшую здесь, в этой самой комнате около десяти часов назад. Точнее он сказать не может, потому что на время тогда точно не смотрел. У Дерека, мать его, Хейла был грёбаный стояк, когда он лежал на Стайлзе. Парень нервно сглатывает, когда и эта подробность не ускользает от его памяти, и как можно скорее направляется в душ. Потом он должен будет поговорить обо всём этом. Поговорить с самим собой, судя по всему, потому что он не сможет поднять эту тему с Дереком. Как? «Эй, Дерек, привет, слушай, у тебя тут вчера был стояк, когда я утянул тебя за собой на кровать, это для вас, волков, нормально?» Или: «Хейл, а у тебя всегда стоит на меня, или только когда я бухой в стельку?» Или, что ещё лучше, чем оба предыдущие варианта вместе взятые: «Дерек, а, получается, ты меня хочешь? Круто, потому что, знаешь, я тоже тебя хочу уже пару месяцев и не знаю, как тебе об этом сказать, представляешь, какое совпадение?» *** У Стайлза тоже есть свой фетиш. Он даже не догадывается, что его фетиш довольно близок к фетишу Дерека, потому что даже не задумывается об этом. Стилински просто помешан на руках. Не просто на руках, а на руках, предплечьях, запястьях одного хмурого волка. Стайлз не может не смотреть на то, как футболка обтягивает наверняка просто каменные наощупь бицепсы, когда Хейл скрещивает руки на груди (а, надо сказать, делает он это довольно часто). И было бы очень здорово, если бы в каждом из таких случаев Стилински не приходилось бы думать о чём-то мерзком и отвратительном, чтобы собственный стояк не становился таким уж приметным. Только дома, лучше, когда отца нет дома, Стайлз может позволить себе пофантазировать. Во-первых, о том, как эти сильные руки сжимают его поясницу. Сильно, оставляя на светлой коже следы от пальцев, которые позже станут синяками. О том, как они прижимают его к такому же сильному телу, как спускаются ниже, останавливаясь на бёдрах. Стайлз не может сказать, не помнит, в какой момент эти мысли стали так чертовски сильно возбуждать его. Во-вторых, он думает о том, как Дерек подтягивается или отжимается. Это всё – огромный грёбаный фетиш Стилински, потому что смотреть на это дольше пары минут он просто не может. Ему хочется подойти к Хейлу, заставить его бросить своё занятие и опуститься перед ним на колени. Позволить ему трахнуть себя в рот, жёстко, так, как он сам захочет. А потом Стайлз проглотит всё, до последней капли, как хорошая послушная шлюшка. Стилински краснеет и возбуждается в равной степени каждый раз, когда думает об этом. В-третьих, руки Дерека в фантазии Стайлза фигурируют как объект чего-то вроде изучения. Стилински представляет себе, как водит руками по этим ярко виднеющимся венам, как Дерек позволяет ему это. Как позволяет трогать каменные бицепсы, позволяет проводить по тем же самым венам языком, прослеживая их путь. Стайлз немного чувствует себя извращенцем, но в большей степени эту стадию он прошёл, когда понял, что кончает в душе не с именем девушки с ярко-рыжими волосами, а с именем, которое вслух в этот момент не произносит, но от этого фантазии о Дереке Хейле, которые не становятся менее частыми. *** Стайлз находит Дерека в старом полусгоревшем доме Хейлов. Едва Стилински заходит, он сразу же забывает своё оправдание в пользу того, зачем искал Дерека, потому что тот по какому-то мистически неудачному (удачному) стечению обстоятельств подтягивается, зацепившись за карниз над дверным проёмом. Стайлз замирает и облизывает губы, не в силах произнести ни слова, наблюдая за тем, как движутся литые мышцы на спине, лопатках и плечах. Чёртов Дерек Хейл и его привычка не надевать футболки, когда он занимается. Или майки. Любой гребаный кусок ткани сгодился бы, лишь бы его идеальное тело не было выставлено на показ. Стайлз не уверен, прошёл ли он незамеченным, или же (маловероятно) Дерек просто рисуется, демонстративно продолжая заниматься, даже зная, что у него появился зритель. Возможность выяснить это пропадает тогда, когда под ногой Стилински скрипит старая половица, которую он проклинает сильнее, чем учительницу по литературе, которая в пятом классе не поставила ему вполне заслуженную пятёрку за превосходное эссе на тему «Звёздных воин». Хейл замирает буквально на секунду, когда слышит этот звук, а затем спрыгивает на пол и поворачивается к Сталзу. К Стайлзу, который покраснел намного сильнее, чем свежий спелый томат. К Стайлзу, который зачем-то надел чёртовы узкие джинсы, в которых, кажется, его стояк ещё виднее, чем если бы он был вообще без них. К Стайлзу, который смущается, как девственник (хотя почему «как»), но всё равно не отводит почти плотоядного взгляда от Дерека. Вернее, его тела. Хейлу кажется, что он почти чувствует, как этот взгляд осязаемо прикасается к нему. В голове с бешеной скоростью пролетают возможные варианты дальнейших событий, начиная от «какого чёрта ты тут забыл», заканчивая безмолвным прижиманием Стилински к стенке и закрывая его обычно не затыкающийся рот грубыми поцелуями. Но Хейл стоит, как мудак (хотя почему «как»), и никак не может определиться. Зато гормоны подростка всё решают за них обоих. Стайлз пахнет возбуждением и немного сумасшествием, когда подходит ближе и кладёт руку на торс Дереку. На удивление, эта самая рука не дрожит, но Стилински выдаёт свою неуверенность вопросительным взглядом Хейлу в глаза. Судя по всему, парень находит в них какой-то удовлетворяющий его ответ, потому что позволяет себе отвести взгляд и, заливаясь краской, ведёт рукой со своими длинными пальцами ниже. Пробегается ими по кубикам пресса. Затем, не дойдя до пряжки ремня на джинсах, поднимается выше и проводит уже обоими руками по всё ещё напряжённым после занятия плечам Дерека. Слышится тихий вымученный вздох. Стайлза. Хейл почти готов усмехнуться, потому что, кажется, кто-то сейчас невольно выдал свой фетиш. Но если бы он возражал. Он, наконец, позволяет себе шевельнуться, словно ему, как в детской игре, сказали «отомри», и ведёт руками по бокам Стилински, спускаясь к его стройной талии. Под пальцами ощущается рубашка, под которой надета футболка, но Дереку кажется, что он всё равно ощущает жар, идущий от подросткового тела. Никаких причин останавливать себя в этой ситуации Хейл не видит. Шериф вряд ли пустит ему пулю в лоб, а Стайлзу не так давно исполнилось восемнадцать, так что Дерек не будет чувствовать себя педофилом. Хотя по сути это всего лишь цифры, и они мало что значат сейчас, мало что значили и тогда, когда Хейл кончал, лёжа здесь, на этом самом полу, думая о ещё несовершеннолетнем Стайлзе. Дерек расстегивает рубашку Стилински, и она медленно оседает на пол, никого не интересуя. Они всё ещё не целуют друг друга: Стайлз просто скользит по телу Хейла руками, а тот, в свою очередь, подцепляет футболку парня за её нижний край и тянет наверх. Теперь они на равных: оба в джинсах, обнажены по пояс. - Поцелуешь меня? – говорит Стайлз, и это похоже на полувопрос и полуутверждение одновременно. Будто бы он спрашивает, но знает, что ответ однозначно будет положительным. Дерек не кивает, не отвечает – в этом нет необходимости – просто притягивает Стилински за поясницу к себе и накрывает его губы поцелуем. Медленным, но сексуальным, таким желанным. Язык Хейла раскрывает мягкие немного неровные губы (Стайлз часто их кусает, и Дереку это нравится), проходится по кромке зубов, сталкивается с языком Стилински. Стайлз прогибает спину, прижимаясь обнажённым торсом к торсу Хейла и почему-то ловит себя на мысли, что даже со стороны это должно выглядеть красиво. Но, пожалуй, эта последняя мысль, которая хоть отдалённо не похожа на «о боже мой, Дерек Хейл целует меня, и это, чёрт подери, охуенно», которая проскальзывает в голове Стилински. Он в кои-то веки не пытается говорить что-то, напротив, он поддаётся какой-то неторопливости Дерека. Они оба возбуждены достаточно сильно, но есть какое-то особое удовольствие в том, чтобы не торопиться. Чтобы продлить первый (и хотелось бы, чтобы не последний) поцелуй с Дереком как можно дольше. Стайлз подаётся ещё ближе и вжимается своим пахом в пах Дерека, не сдержав при этом тихого стона. Каменный стояк оборотня чувствуется даже сквозь четыре слоя ткани. Дерек первым переходит какую-то воображаемую, нарисованную вилами на воде границу, потому что на самом деле её нет, когда спускает руки на ягодицы Стайлза, вынуждая того прижаться к себе ещё крепче. Слава хвалёной волчьей выдержке, потому что без неё Хейл не был бы таким терпеливым сейчас. Удивительно ещё как у подростка с кипящими гормонами хватает терпения на то, чтобы быть таким медлительным при таком возбуждении. Поцелуй становится всё более жадным, голодным и ненасытным, пальцы Стайлза всё сильнее впиваются в плечи Дерека, а пальцы Дерека – в задницу Стайлза. Оторвавшись от покусанных губ, Хейл говорит, а в его голосе слышно почти животное рычание: - Я трахну тебя здесь. На этом полу. Сейчас, - и это ни разу не вопрос. А Стилински в голову ни разу не приходит сопротивляться. Ну ладно, может быть, всего один раз, но только потому что ему бы понравилось, что Дерек берёт его силой. Но не сейчас. Эту фантазию Стайлз прибережёт до следующего раза (хоть бы он был). Дерек расстёгивает джинсы Стайлза и тянет их вниз вместе с боксерами, чтобы не тянуть время. Он как-то забывает о смущении, которое Стилински определённо испытывает, когда перешагивает через остатки своей одежды и ногой пинает её куда-то в сторону. Хейл не говорит ничего вслух о том, что Стайлз идиот, если стесняется своего тела, потому что оно изумительно. Потому что сейчас оно сводит с ума, когда Дерек смотрит на него. Вместо этого он расстёгивает свои джинсы тоже и избавляется от них вместе с бельём, тоже оставаясь обнажённым. Его полностью возбуждённый член – сейчас, пожалуй, наилучший показатель того, насколько соблазнительным Дерек находит Стайлза. Стилински снова краснеет, краснеет ещё больше, но тянет свою грёбаную руку и кладёт её на член Дерека, обхватывая его ладонью. Теперь Хейл стонет, по-настоящему громко низко стонет, потому что перед глазами внезапно темнеет. Он позволяет Стайлзу сделать буквально пару движений, но не больше, потому что валит его прямо на пол. Обгоревший и пыльный. Если бы кому-то сейчас до этого было дело. Хейл прижимается к Стилински всем своим накаченным телом, и Стайлз испытывает почти животное, удушливое возбуждение, которое настолько сильно, что от него хочется сбежать. Вот только когда ты прижат к полу супер-сильным оборотнем (обнажённым супер-сексуальным оборотнем, кстати говоря), бежать особенно некуда. Впрочем, на самом деле Стайлз и не особенно пытается. Дереку кружит голову от запаха подростка, а волк где-то внутри царапает свою клетку когтями и вопит нечеловеческим голосом что-то про жажду обладания и про то, что Хейл должен, обязан трахнуть Стайлза прямо сейчас, сделать его своим навсегда, подчинить его себе. Дерек идёт на поводу у своего иррационального желания и, взяв руку Стайлза в свою, подносит её ко рту и медленно проходится кончиком языка по двум его пальцам. У Стилински в глазах океаны похоти, которые загораются ещё ярче, когда Хейл делает это. Два пальца легко скользят в рот Дерека, и оба, подросток и оборотень, стонут, словно не ожидали того, какой эффект это действие произведёт на них. Оборотень делает оба пальца достаточно влажными, а потом выпускает их изо рта и, глядя на ошалевшего от возбуждения Стайлза, приказывает: - Давай. Сам. Стилински явно понимает, что от него хотят, потому что снова заливается краской. Хейл мысленно ухмыляется думая о том, что рано или поздно отучит парня стесняться его вовсе. Дерек чуть сдвигается, чтобы Стайлзу было удобнее, и подросток опускает руку между ног, входя в себя сразу же двумя пальцами. К счастью, казавшаяся тогда смехотворной предусмотрительность Стилински оказалась сейчас очень кстати. Именно поэтому два пальца входят в растянутую дырочку без проблем, вскоре он добавляет и третий, бесстыдно насаживаясь на собственные пальцы, постанывая и прикрывая глаза от удовольствия. Хейл смотрит на всё это, широко открыв глаза. Грёбаного Стайлза можно записывать на видео и выкладывать в интернете в раздел самого эксклюзивного порно. Конечно, никто не собирается этого делать, хотя бы потому что это удивительно пошлое, почти развратное и охуительно соблазнительное зрелище дозволено видеть только Дереку, и он не поделится этим правом ни с кем. Будет довольствоваться им сам. Когда он понимает, что Стилински готов, то грубо отстраняет его руку, жёстко прижимая её к полу возле головы Стайлза, фиксируя своими пальцами. Здесь тоже скорее всего останутся синяки, но они оба будут в тайне наслаждаться ими. В тайне. Дерек входит резко, на всю длину, и Стайлзу в голову лезут мысли, словно выбравшиеся из какого-то дешёвого порнофильма, что-то вроде «твою мать, какой он большой». Но вместо того, чтобы высказывать это вслух, парень только стонет, толкаясь бёдрами навстречу. Хейл тоже стонет и начинает нетерпеливо двигаться. Вскоре он немного меняет угол, и Стилински начинает издавать совершенно другие звуки, которые просто сносят крышу. Сильнее, чем можно было себе вообразить. - Дерек. Блядь. Ещё, - хрипло приказывает Стайлз, а Хейл тут же приводит его приказ в исполнение, пусть даже формулировка была не совсем корректна. Её было вполне достаточно. Он двигается быстрее, вбивается жестче, перехватывает теперь уже обе руки Стайлза и вжимает их в пол над его головой, не давая пошевелить ими. Стилински попеременно то стонет, то закусывает губы, пытаясь сдерживаться, и Дерек пытается фиксировать всё это в своей памяти, потому что Стайлз выглядит более сексуально, более развратно, чем любая порно-звезда. Хейл уверен, что парень мог бы зарабатывать на этом миллионы, если бы захотел. Но, к счастью, он не хочет, а вместо это этого толкается бёдрами, принимая в себя член Дерека до конца, и Хейл более чем доволен этим. Как только Стайлз кончает, он сжимает Дерека так сильно, что тот сам испытывает оргазм сразу же следом за ним, изливаясь внутрь парня. Хейл медленно выходит и валится рядом со Стайлзом на пол, тяжело дыша. Стилински закрывает глаза и пытается унять круги, которые пляшут под веками. С трудом верится в то, что это всё действительно произошло, но таких ярких снов у Стайлза никогда не бывает. Это неплохое оправдание для того, чтобы поверить в реальность Дерека, который только что трахнул его. Чертовски потрясающе трахнул. - Я, пожалуй, буду почаще заходить к тебе, пока ты занимаешься, - заключает Стилински, довольно улыбаясь, а Дерек тяжело вздыхает, понимая, на что подписался, но улыбается тоже. Пусть теперь он и будет слушать болтовню Стайлза раз в пять чаще. Зато у него будет отличный способ заставить его замолчать. Способ, который вполне по душе им обоим.