Не могу сказать "Люблю"

POV Ростислава       С того дня моя жизнь кардинально изменилась. Это был сущий кошмар. Теперь я, проснувшись, бежал на учёбу, отсидев положенные пары, я несся сломя голову в "Золотой Свиток", где разгребал, сортировал, перекладывал бумаги, составлял графики посещений для Домницкого, договаривался о встречах, заказывал поставки, оговаривал сроки, и выполнял ещё кучу всяких поручений. Время до девяти, которое было оговорено в договоре, пролетало быстро, поэтому вникать в специфику предприятия мне пришлось очень интенсивно. Всё время, пока я был занят многочисленными поручениями блондина, он был на рабочем месте контролируя меня. Когда последние бумажки находили свой приют до завтрашнего дня, я на всех парах бежал в клуб "Саксон", где приводил себя в порядок, переодевался, и со сверкающей улыбкой отправлялся в зал, на ходу здороваясь с ребятами из обслуживающего персонала. Первое время после аварии, наши девочки меня так искусно гримировали, что ни одной ссадины на лице видно не было. А в связи с травмой руки - как оказалось, там была небольшая трещина - начальство сделало ротацию в заведении, и меня отправили в бар, а в зал пошел бармен Андрей. Он раньше был официантом, а потом закончил курсы барменов и пошел на повышение. - Андрюха, прости, что так получилось! Надеюсь, это ненадолго, - я перехватил его прямо у выхода и скорчил просяще-виноватую мордашку. Мне действительно было стыдно, что Андрея отправили в зал вместо меня. Получилось, что я забрал его работу, а он безумно любил её. Все знали, как парень тащится от миксования напитков, подбрасывания бутылок, и поэтому становилось ещё неудобнее перед ним. Я аж зажмурился со стыда, а он мне улыбнулся тёплой улыбкой, которая осветила смуглое красивое лицо, и ласково погладил по волосам. Его ладонь была тёплой, а искорки в его глазах говорили, что брюнет не обижается на меня. У него такая заразительная улыбка, что мне самому захотелось улыбнуться. Улыбнуться всему миру. - Не переживай ты так! Я бы сам тебе предложил поменяться, ты не смог бы таскать поднос и носиться по залу, - произнёс парень всё так же улыбаясь, а его рука слегка поглаживала мои волосы, перебирая их. Я уставился на него как на восьмое чудо света, а он с каким-то сожалением провёл последний раз ладонью по волосам и утопал в зал. "И что это было? Я чего-то не знаю? Не понимаю? Да нет. Не может такого быть!" - вот так вот мучая себя вопросами я пошел на временно вверенную мне территорию. Потянулись рабочие будни. Друзья перестали меня узнавать, говорили, что я стал похож на приведение. Миха предложил пойти куда-нибудь зависнуть, и я скрепя сердцем согласился. Мой друг знал про мою ориентацию и в шутку называл меня то недогеем, то недогетеросексуалом, но ввиду того, что последнее слово слишком длинное и его сложно произносить, парень предпочитал обзывать недогеем. В его исполнении это звучало не как оскорбление, а как дружеская подколка, которой по существу и являлась. В тот злополучный день всё пошло наперекосяк. Так как семестр я благополучно закончил, сессию закрыл, а Константин Александрович каким-то образом договорился, и я теперь официально прохожу здесь практику. Мой график в "Свитке" тоже несколько изменился: я теперь работаю не с четырёх до девяти, а как все "белые люди" с девяти до шести. И в первый день моего нового расписания я проспал. Резко скатившись с дивана на пол, я подорвался и побежал в ванную, потом метнулся к стулу на котором аккуратно сложены вещи и прыгая на одной ноге, стараюсь второй попасть в свободную штанину, одновременно пытаясь засунуть в рот кусочек хлеба. Вообще-то, я по утрам обхожусь только кофе, но так как сегодня времени не было, схватил первое, что попалось под руку, то есть горбушку хлеба, и это не добавило мне положительных эмоций. Опоздал на маршрутку. Какая-то ... тётка крупногабаритных размеров отдавила больную ногу. Наступила так, что я взвыл, а она ещё и возмущаться начала, чего это я, мол, ору, как невменяемый, да ещё и ей на ухо? Попытался сказать, что она мне на ногу наступила, а дамочка начала орать что я хам невоспитанный. Исходя из её слов, я должен радоваться, что меня коснулась это дивное создание. Кошмар. В офисное здание я влетел растрёпанный, помятый, голодный и злой. - Привет, Антоха, - кинул охраннику и побежал дальше. Парень был тот же, что и при моём первом появлении здесь. Как ни странно, но это был очень весёлый и компанейский парень. У ресепшна стояла неизменная Катерина. Увидев меня, брезгливо отвернулась, как будто и нет моей скромной персоны. Я не удивился такой реакции, ведь у меня нет солидного счёта в банке, нет дорогой машины, и одеваюсь я не в брендовые вещи с ценой в несколько тысяч. Она никому не улыбается просто так, это я понял проработав здесь месяц. Не сильно-то и хотелось. Я скорчил рожицу, показав ей в спину язык, и забежал в лифт. Перед тем как захлопнулись двери кабины, успел поймать улыбку охранника и его подмигивание. Да, он тоже знает нашу брюнетку, но ему намного хуже. Я хоть сижу наверху и нашу фифу вижу редко, а ему приходится терпеть её целый день. Правда, бывают не большие перерывы, когда наша звезда позволяет себе покинуть боевой пост с целью штурма неприступной крепости по имени Константин. Вот тут она и начинает третировать меня, потому что я грудью заслоняю своего дорогого шефа от посягательств этой мегеры, и это не добавляет в её глазах симпатии ко мне. За то время, что здесь работаю, я не позволил ей ворваться в кабинет к главному ни разу. Кто бы знал, чего мне это стоило. Самое незначительное - это несколько царапин на моей шее, оторванные пуговицы на рубашке, вырванные волосы; слава Богу, что не все, а ведь был ещё и прокушенный палец. Боялся, что придётся делать сорок уколов в живот, а я их страх как боюсь. Про то, сколько раз меня обматерили, я даже упоминать не буду. Как-то, после очередного неравного боя с Катериной, когда была оторвана всего лишь одна пуговица, меня без рубашки застал Домницкий. В его, таких любимых, шоколадных глазах, заплясали искорки смеха, которые он попытался спрятать за пушистыми тёмными ресницами, и скрылся в кабинете. Вот же парадокс: при наличии светлой блондинистой шевелюры, мой начальник имел тёмные, почти черные ресницы. И ещё что-то было в этом взгляде, было, но не долго. Жаль, не умею я читать эмоции. А насчёт "любимый": это моя тайна. Изменения в моём к нему отношении начались давно, но как-то исподволь. В самом начале я отметил для себя, что он красивый, но мне ничего не светит, и поэтому просто любовался им со стороны. Но, со временем я стал замечать за собой, что не просто любуюсь, а наблюдаю за Костей; так называть я его решался только в своих мыслях, и то не часто. Я ловил взглядом каждый жест, взмах руки, кривую ухмылку, но за всё время ни разу не видел, как он искренне улыбается и не слышал его смех. Всегда были искусственные, как застывшая маска, гримасы, или натянутые полуулыбки, не искренние или светлые, какими, наверное, могли бы быть. Но когда мы разговаривали, мне всегда казалось, что в его глазах таится легкая улыбка. Очень жаль, что она не касалась его губ. Хотя, наверное, это всё моё больное, зацикленное на нём, воображение. И всё равно, он был прекрасен. Для меня он был идеалом. Всё было бы ничего, если бы не его Светочка, которая была мне как кость в горле. Каждый день я слышал как Он с ней разговаривает, как обещает приехать, как приглашает в ресторан, как планирует с ней выходные. Я даже слышал, как Он с ней сексом по телефону занимался. Для меня все его слова, обращённые не ко мне, были ядом, который тёк по моим венам отравляя все внутри, вымораживая ледяным холодом. Я, по его просьбе, раз в несколько дней заказывал доставку её любимых цветов - лилий, на дом; бронировал места в ресторане и гостинице, заказывал билеты на самолёт. После ужина Он всегда ехал к ней и оставался там до утра. В такие моменты я старался быть сильным, не заплакать, хотя очень хотелось, но этого со мной не случалось с тех пор как... Нет, не буду вспоминать. Не хочу сейчас делать себе ещё хуже. Я каждый день стойко терпел, утаптывая и перемалывая в душе его равнодушие ко мне, интерес к девушке, но сердцу не прикажешь. Оно плакало. Плакало кровавыми слезами, разрываясь от боли, и эта боль не проходила даже во сне. Приходя с работы домой, я чувствовал себя выжатым, как лимон. Все эти переживания не проходили бесследно, и я, в тишине моей одинокой квартиры, разговаривал с Ним. Я представлял, что Костя рядом и я могу... Нет, не могу, а имею полное право его касаться, разговаривать с ним не так официально как в офисе, а просто, по-домашнему. Могу выкрикивать его имя во время занятий любовью. Да, я представлял, как мы с ним занимаемся не сексом, а именно любовью. И, почему-то, я всегда представлял его в своей убогой квартирке; как мы сидим на старом продавленном диванчике на кухне, тесно прижавшись друг к другу, потому что диван ужасно маленький; как пьём кофе из одной чашки, хотя вторая стоит рядом. Ведь так приятно касаться тёплого края чашки там, где только что были его губы, провести по этому краешку кончиком языка, слизывая его вкус смешанный со вкусом кофе. И при этом часто-часто целоваться, касаться и ласкать друг друга. Отгородиться от мира на несколько дней, чтобы хотя бы это время Он принадлежал только мне, был моим. Я не хочу его ни с кем делить. Но увы! Он не мой и никогда не будет моим. Прибегаю на рабочее место, бросаю взгляд на часы, и понимаю, что опоздал на пятнадцать минут. Забросил сумку в тумбочку, порысил к шефу. Вдруг нам удастся попить кофе вместе? Не так, правда, как я себе представлял в мечтах, но и это огромное счастье для меня. С недавних пор у нас с Костей завелась традиция - утро у нас (как это приятно звучит - "у нас") на работе начинается с чашки кофе. Как он прознал про мою слабость я не знаю, но очень этому рад. Ведь это даёт мне возможность провести в его обществе ещё несколько драгоценных минут. В течении которых мне хочется, чтобы время остановилось и эти мгновения длились вечно; но нет в мире силы, которая могла бы совершить это чудо. И я с покорностью и благодарностью принимаю эти крохи внимания из рук моего мучителя. Итак, я постучал в дверь, и, дождавшись приглашения, вошел в кабинет. Если до этого момента и было у меня плохое настроение, то в тот же момент исчезло. Мой мир как будто озарило солнце, даря свой мягкий и тёплый свет. Он сидел за столом, а перед ним стояла... чашка кофе. Свет стал меркнуть, но я не терял надежды на то, что мы сможем побыть немного вместе. Но нет! Свет, заполнявший меня от одного его присутствия, померк, когда я услышал: - Сегодня приезжают поляки, с которыми мы заключили весьма выгодный контракт в прошлом месяце. Они хотят посмотреть на наши успехи, и мне нужно будет, чтобы ты послал нашего водителя ко мне домой за подходящей одеждой для посещения ночных заведений, - снова эта ухмылка, но в глазах видна искорка тепла. Меня это очень радует, потому что это тепло предназначается мне, а не кому-то другому. - Я ничего не знаю о поляках! - возмущение из меня выплёскивалось волнами, вот-вот захлебнусь. Наверняка Константин после культурно-массового мероприятия захочет расслабиться и получить свою дозу удовольствия, а с партнёрами не сильно-то и погуляешь, нужно держать лицо. Вот уж после того, как оставит иностранцев, он поедет к Светлане или найдёт кого-то на одну ночь. Но нет, выплыл. Взяв себя в руки я поинтересовался: - Гостиница, автомобили, встреча в аэропорту? - Не переживай, Ростислав. Они связались со мной лично, post factum сообщив, что приезжают, гостиницу забронировали сами, а в аэропорту их встретят. Мне нужно только показать им прелести ночной жизни у нас в городе, ну а завтра- на производство! - закончил Домницкий, и кивком головы показал, что я свободен. А я опять внутри сгорал от боли, ярости, обиды и любви. Что он не со мной, что я не с ним, что он не мой. 1:40 15.03.2014