Дружочек

      Дружочек! Нашёлся ты, и радостно мне. День снова яркий, клянусь. Я по тебе скучала сумасшедше, иссохла вся. Ждала как чуда – и самой не верится. Тоска топила немилосердная, да и обидная неизвестность. Могли бы и раньше встретиться с тобой – столько времени прошло! Но хвала, ты отыскался.       Где ты пропадал, дружочек? В каких витал облаках? С кем опять звёзды считал?..       Дружочек, мне рассказывали о тебе. Повторять не хочется – я не поверила, я слишком хорошо знаю тебя. И люди эти вроде бы нам были друзьями. Но такого они наплели про тебя – я омерзительнее не слышала. Выверяли и взвешивали, как алхимики, свою ложь. Сколько же в них было уверенности и несокрушимого знания! Клянусь – самодовольства. Мне стало гадко до рвоты – и как мы могли так в них заблуждаться? Дружочек, они явно не желают тебе добра и меня не берегут. Как так, родной? Я встряхнуться до сих пор не могу. А тогда, представляешь, не знала, за что схватиться, откуда воздуха черпнуть. Дружок, они такое сказали… лучше б избили.       Свет погас. Я в яму провалилась, там не было дна. Там самые холодные призраки, страхи живые и будущего нет. Никакого, дружок, понимаешь? Гниль одна. Я как будто там и сейчас. И тряслось всё внутри меня, вертелось ураганом – душе, должно быть, тесно в теле было. Я смотрела на наших «друзей» как рыба бессловесная… дружок, я не знала, что сказать. Они изображали обеспокоенность. Воды предлагали, настоек каких-то. Что-то мне в рот капали. Что оставалось мне?       Я не требую объяснений, потому что ни слова правды не услышала. Во мне злость потом полыхнула, их видеть не хотелось, я ушла, не опомнившись. Не знаю… звонили они мне, вроде искали. Звали куда-то, говорили, чтоб я кончала дурью маяться. Передавали какие-то свёртки – я их, не открывая, выбрасывала. Но какое это имеет значение? Тех «друзей» больше в моей жизни нет. Я не святоша, чтоб всё прощать. Тем более если про тебя… и такое…       Ну как такое придумать можно? Какими чудищами быть надо?       Во мне всё кипит и сейчас. Вспомнилось – завелась. Но надо успокаиваться, беречься для тебя. Я тебя нашла, а значит, всё точно же неправда. Правда ведь?       А здесь… просторно. Полянка вроде такая. На лазоревом небе остались шрамы от пролетевших самолётов – аэропорт, стало быть, рядом. Но очень тихо. В воздухе умиротворение, деревья его навевают и всё вокруг, даже птицы никуда не торопятся – мне спокойней становится. Сердце уже не колотится так нервно. И ты как будто дышишь в ухо играючи, нашёптывая беспечную ерунду. Как будто рядом ты и не уходил. А тебе хорошо, друг? Ты нашёл, что искал? Светлые ли люди рядом с тобой?       Не скажут же они, что тебя больше нет? Что сердце остановилось и умер ты, рвотой захлёбываясь? Что ты там сам в чём-то виноват, да и вообще… Не будут изображать скорбь? Не случится такого?       Нет, друг, нашим «друзьям» сценарии бы, ей-богу, писать. Фантазия у них хоть злая, но работает что надо. Сочинили, будто смеха твоего больше не будет, будто до праздников не дожил, будто сестра твоя слегла, будто ты вдруг стал безликим телом и скоро истлеешь. Разве это возможно? А любимой солнцем кожи, ямочек на щеках, жадных зелёных глаз, невероятной густоты ресниц, носа чуткого, всего-всего тебя – нет, ничего нет. Не задумаешься, сказали, ты глубоко о чём-то неземном, когда считаешь, что невидим. Не загоришься очередной мечтой, не дерзнёшь идти против ветра – да вообще больше ничего не сделаешь, тебя отныне нет. Наверное, до коликов потом сами ржали.       Дураки.       Врут они всё. Живой же ты! И никогда в другое не поверю.