Так хрупок камень

Усталая ласка листа согревает ладонь. А я так давно не писал на обычной бумаге! Но – глупые чувства… Мой ум пожирает огонь. Не верю… На что я готов, доведенный до грани? Готов разыскать белый лист, чтоб его ощутить, Как будто к тебе прикоснуться узором из строчек. Я каждые пару секунд говорю: «Прекрати!», И вот почему в моем вопле над i нету точек. А это ведь вопль – крик уставшей от жизни души, Которая плачет о том, чего ей не достигнуть. Что стало со мной? Ты увидишь от капель следы На теплой бумаге – безумная, горькая жидкость. Мне брат говорит раз за разом: с тобой все окей. Но что это значит? Ты жив? Ты меня уж оплакал? И Майкрофт молчит. Все так странно, с течением дней Я чувствую что-то. Но что? Ах, чернил все же мало… Чернила… Старинная ручка по строчкам скрипит. Слова просто прыгают сами, как будто с обрыва. А я… жив, но что-то мне душу язвит, И ярится боль, что доводит до нервного срыва. Зачем я пишу? Я же знаю, что этот листок Сгорит, и я пепел, конечно, развею… Но все же Писать – помогает. С души словно сорван замок, И я, сумасшедший, рыдаю и рвусь вон из кожи. Прости мне, прости, да, прости эту страшную боль, Прости, что не с первых же строк я молю о прощеньи. Но просто… эмоций и мыслей взбесившийся рой Меня окружил, заставляя кричать в нетерпеньи. Я, слышишь, кричу! Как душа, что страдает в аду, И вой безыскусного сердца больной и тоскливый. Но это не вечно, клянусь. И клянусь, что приду – Но только на родине ждут ли меня терпеливо?.. Ну что ж, я закончил… И скручена черная нить, Что исповедь сердца кровавого изображает. Порвалась – не стану латать: мне довольно парить В мечтах, что меня кто-то ждет и, надеюсь, скучает…