Прости меня, Надя

- Бони, Бони! - я отчаянно кричала до хрипа в голосе. Страх овладел мной. Я не понимала, что происходит, ведь все должно быть не так! Я, конечно, не знаю как именно, но точно не так. Меня куда-то тянуло. Тело перестало слушаться, что пресекало все попытки ухватиться за что-то, попытаться спастись. Но, как, черт возьми, можно спастись, если ты даже не знаешь, от чего надо спасаться? Осмотревшись по сторонам, меня ожидало не маленькое удивление: вокруг меня все было белое - ни предметов никаких, ни неба, ничего. Серьезно? Рай? Извините, вы ошиблись, я - Кэтрин Пирс и Рай не достоин меня. Меня перестало суматошно тянуть куда-то, и я шумно упала на пол. Ну хорошо хоть земля здесь есть. Правда то, что даже полы здесь белые и их невозможно увидеть, словно я над бездной и земли здесь нет, смущало меня. Совсем чуть-чуть. - И куда дальше? Случайно нигде путеводитель по этому местечку не завалялся? - оглядывая все по сторонам в поиске выхода, сказала я, естественно, сама себе, - Нет? Нигде? А зря... Ну не стоять ведь на одном месте, я направилась прямо. В первое время целая куча мыслей крутилось в моей голове, которые я старательно избегала, но вскоре я перестала о чем-либо думать и, просто уставившись в пол, шла вперед. - Где я? - услышала я где-то далеко с боку. Простой человек ни за что не услышал бы, но видимо даже здесь, в неизвестном месте, я осталась вампиром, что позволяет слышать больше и лучше. Я обернулась в сторону звука и увидела темный силуэт на, естественно, белом фоне. За несколько секунд я оказалась около этого человека и в каком-то странном удивлении отшатнулась. - Надя...- на выдохе шепнула я. Я не знаю слезы радости то были, отчаяния или страха, но они хлынули из моих глаз ручьем. Я смотрела на Надю и радовалась. - Кэтрин? - удивленно подняла она брови. Она никогда не называла меня мамой. Я этого и недостойна. Я медленно пошла в сторону Нади и когда подошла в упор, нежно обняла ее, ожидая, что, увы, ничего не почувствую - мы мертвы. Но я почувствовала. Я чувствовала ее горячее тело и крепче ее обнимала. У меня нервный срыв. Похоже на то. - Надя, ты здесь? Но что ты здесь делаешь, и что здесь делаю я? - придя в себя и, снова оглядываясь по сторонам, задала я риторический вопрос. - И как отсюда выбраться? - продолжила Надя. Пф.... Я устала. Я серьезно устала. Это слишком тяжелая нагрузка. Я приземлилась на, так называемую, землю и хлопнула рядом с собой, приглашая Надю сесть рядом со мной. - Ты что-то чувствуешь? - после длительного молчания спросила девушка. - Если ты о совести, то нет, ничего, - с лучезарной улыбкой ответила я. - Нет, я о том, когда ты меня обняла... Ты меня чувствовала? Мои руки, тело, - это был странный вопрос. - Да, а ты нет? - Чувствовала, что очень странно, - нахмурив тонкие брови, сказала Надя. Уловив мой вопросительный взгляд, она поспешно объяснила: - Я умерла и попала в чистилище. Когда ты мертв - ты никакую материю не чувствуешь, а мы чувствуем друг друга и землю... - Знаешь, я понимаю, что я мертва. И поэтому прошу выслушать меня и не перебивать. - Надя сосредоточенно посмотрела на меня, она готова слушать. Да, я скажу то, о чем все уже знают, но не только. - В тот день когда я тебя родила, я испытала сильную боль. Боль не физическую, увы, моральную. Она гложила меня изнутри. Она началась еще до схваток, ведь уже тогда я понимала, что тебя у меня заберут. Тогда я решила, что непременно сбегу с тобой. В то время единственное, что мне нужно было - это ты и благополучие моих родных. Знаешь, к слову, я была другой: слабой, доброй, самоотверженной и романтичной. Это и погубило меня. Я приняла решение убежать с тобой пока ты еще во мне, пока ты со мной. Я уже была готова, но неожиданные схватки! О, я до сих пор корю себя за то, что была на столько слабой, что не потерпела, но как такое возможно - роды - дело не предсказуемое. Прибежала горничная, которой велели смотреть за мной пока я беременна и отвела меня к приготовленному заранее ложу. Туда очень быстро сбежались все. Как в бреду я помню, как шептала маме: " Надя! Прошу, маменька, назовите ее Надей". Я повторяла это много раз громче и громче. Дальнейшие события произошли быстро: раздался крик ребенка и... мне тебя не дали. Тебя унесли, подождали, пока я приду в себя и увезли далеко от дома. Я рыдала, несколько раз пыталась украсть тебя и сбежать, но все попытки оказались тщетны. Постоянные истерики, нервный срыв - я была похожа на психопатку. Я тяжело вздохнула, переводя дух. Надя молчала, она понимала, что мне говорить об этом тяжело. Я даже и не заметила, как по моему лицу стали течь слезы. Горько. Больно. - Я не знала куда деваться - меня оставили одну, сказали где я, дали денег и ушли. Бросили, как ненужную игрушку, как использованную тряпку. Но мне улыбнулась удача - я встретила Элайджу. Моя жизнь началась по новой, но не все оказалось так хорошо, как казалось на первый взгляд. Я, как уже говорила, в то время милая и романтичная натура, была влюблена в Клауса и ошибочно считала, что у него тоже есть ко мне чувства. Но я никак не обращала на то, как обо мне заботился Элайджа. Я думала, что это дружеская забота, он относился ко мне даже не как к другу, а как к сестре. Я радовалась, что вокруг меня все так хорошо, но.... оказалось, что истинные, настоящие чувства ко мне были только у Элайджи. Дальше все было суматошно: побег, превращение, поиски тебя. Тогда я пообещала себе, что изменюсь, что никогда не буду так беспечна, как раньше, что буду выживать. Но... была одна вещь, которая не дала бы мне такой стать. Я поехала в родной дом. Я не хотела кому-то что-то внушать, не хотела убивать и не хотела оставаться. Я лишь хотела забрать тебя - мою маленькую дочку. И где-то в глубине души таилась обида, я хотела доказать, что выжила, даже более того, что я хорошо живу. Но единственное, что я увидела в родовом поместье Петровых - это убитый персонал, убитые родные. Рыдания, истерики, конечно, не оживили их, и я пустилась в путь поиска тебя. Обыскав ближайшие деревни и поместья в поисках младенца, я услышала повсюду отказ. Никто о тебе не знал. Я отчаялась, убивалась и решила, что он убил и тебя. Тогда я решила выжить, непременно выжить. Странно, да? Нормальные матери накладывают на себя руки, а я решила жить. И, знаешь, не зря. Я пообещала себе измениться, стать другой. У меня получилось. Я ездила по странам и делала то, чего раньше не видела, о чем не думала. Я испытывала пламенную интимную близость, но... ни разу не чувствовала настоящую любовь. Тогда я прибыла в Мистик Фоллс и познакомилась с Сальваторе. Я узнала свою любовь сразу с первого взгляда. Я запнулась, не в силах рассказывать дальше. Я устала, ослабла. - Любовь-морковь и все дела. Дальше все события ты знаешь, но возвращаюсь к тому времени, когда я встретила тебя. Знаешь, при встрече я сразу подумала, что ты мой враг, что ты хочешь моей смерти. Лгать о том, как екнуло у меня сердце, о том, что ты моя дочь, не стоит, верно? Ведь этого не было. Я чувствовала отчужденность. А когда узнала кто ты, почувствовала какое-то омерзение. Не от тебя, но и не от себя. Дальше что-то изменилось во мне, возможно, появилось желание исправить то, что должна была сделать раньше - быть хорошей матерью. Но проигнорировав свое желание, я продолжила быть эгоисткой. И вот я где. - закончив свою тираду, я усмехнулась: - Даже не знаю где. Надя смотрит куда-то в сторону и избегает моего взгляда. Спустя минуту она горько усмехается: - Стоило прожить 500 лет с единственной целью - найти свою мать, ради того, чтоб услышать это. - мы молчим. Перед глазами проносится снова и снова вся жизнь. Что будет теперь? Смотрю куда-то вправо и вижу черный тоннель, видимо, появился только что. Встаю, зачем-то отряхиваюсь и отвечаю на удивленный Надин взгляд: - Мне, кажется, туда, - указываю головой в сторону черного тоннеля. Обе понимаем, что пора прощаться но слова застывают на языке. Молча обнимаю ее, целуя в лоб и без лишних слов иду к тоннелю. Перед тем как войти в него, последний раз оглядываюсь на беспокойную Надю, в глазах которой застывают слезы. И сама чувствую, что сейчас расплачусь, но чтоб не показать дочери свою слабость, резко отворачиваюсь и ступаю в тоннель. Больше ничего не надо. Убегать не надо. Падаю. Теперь я в забвении. Прощай, Надя!