Прямо в руки дьяволу

- Боже, почему именно я? Уверен, каждый хоть раз в жизни задавал себе этот вопрос. Но вот я задаю его себе чуть ли не каждый день и не каждый час. Просто в моей жизни все как-то слишком уж несправедливо. Вместо того, чтобы все неприятности спихивать на одного несчастного, можно распределить их равномерно – всем по чуть-чуть. Но нет! У Всевышнего, который, по-видимому, каким-то немыслимым образом все-таки поддался на уговоры Сатаны, имеются совершенно другие планы. Странно, конечно, священнику жаловаться на подобные вещи, но… Но это единственное, что я могу. От этого чувствую себя еще паршивей. Ладно, не до этого сейчас. Нужно бежать скорее! - Быстрее, давай! Ты же можешь! Чертова ряса, прости Господи! На бегу наклоняюсь, подбираю полы одеяния и завязываю на бедрах. - Милый мой священник, куда же ты? Может, мне нужна твоя помощь? – Слышу сзади издевательский тон. Вытираю рукавом капли пота, выступившего на лбу, и сворачиваю в ближайший поворот. - Быстрее! Пробегаю по аллее и оказываюсь в жилом районе. Здесь много переулков, и если поддать газу, то есть возможность спрятаться. Сворачиваю еще два раза и выбегаю на загроможденную домами улицу. Уже почти полночь, так что наверняка все спят, а врываться в дом к спящим людям не очень хорошо, пусть даже в такой ситуации. Да и времени нет на то, чтобы они просыпались, вставали с постели, потягивались... А к тому времени, как они найдут тапочки, халаты, меня уже давно пришьют где-нибудь за уголком. Пробегаю еще несколько метров и чувствую, что совсем скоро я полностью выбьюсь из сил. - Укрытие... Кто-нибудь. Умоляю, помогите... Боже, спаси меня! - отчаянно шепчу в пустоту перед собой. Ну кто, вот кто просил меня идти в такое время по бинт и перекись? Пусть тот чертов порез был бы себе. Перемотал бы чем-нибудь или просто спиртом залил, так нет! Нужно было выпереться в круглосуточную аптеку, чтобы нарваться на кучку пьяных придурков. Да еще и рясу не снял - идиот! Хорошо, хоть не сразу домой побежал, а то, чувствую, сегодняшним днем все бы не обошлось. А хотя, если я все же двину кони сейчас, то лучше было бы сразу бежать домой. Так хоть отсрочка была б обеспечена. Конечно, хочется увидеть Бога и все такое, но, простите, не таким способом и не сейчас я хочу к нему подняться. - Нужно было хоть телефон с собой прихватить... - мысли вслух никто не отменял. И чего этим сволочам так неймется? Видят же, что я хорошо бегаю. А впрочем, их можно понять. Первая причина: у них появилась, дескать, халявная нажива. Почему-то я уверен, что с другими своими жертвами им приходилось подольше возиться. А тут я - только и могу, что пятками сверкать. Халявная задница, сто процентов. И второе: если они отпустят меня, то будут думать, что я наверняка накатаю заяву в полицию. А я ведь и накатаю! Ну, ребятам такие проблемы не нужны. О Боже мой. До меня только дошло, что, в лучшем случае, я останусь у них до конца своих дней (мелочный срок), а в худшем... Все же придется мне подняться наверх. Успеваю пробежать еще немного и, споткнувшись о невидимую преграду, падаю на землю. Боль просто адская. Не могу встать, а о том, что нужно бежать, и речи быть не может. Но все же собираю всю свою волю в кулак и, закусив губу, поднимаюсь. Ужасно хромая, бегу (скорее, ноги переставляю, конечно) дальше. Развиваю максимальную скорость в моем положении и, пытаясь игнорировать боль, бегу мимо еще одного поворота. Тут вдруг чувствую глухую боль в районе груди и живота, а затем что-то горячее на губах. Меня куда-то тащат, и в душе я уже молюсь Иисусу. Слезы сами собой покатились из глаз, дрожь пробрала все тело, и меня стало нехило так колотить. Начинаю скулить и громко всхлипывать. Пытаюсь умолять о пощаде, но сильная рука на губах мешает это сделать. Наконец незнакомец сбавляет шаг, после и вовсе останавливается и шипит мне на ухо: - Заглохни! Отчаянно киваю и опять пытаюсь взмолиться. - П-пожалуйста-а-а... Не трогайте меня-я-а-а... Я могу вам з-заплатить... - Тихо! Я замолкаю и, все еще не открывая глаз, прислушиваюсь. Топот ног, крики, маты. Через некоторое время все стихает. - Эй, ты живой? - трясет за плечи. - Я отпущу тебя на счет три, если только ты будешь вести себя тихо! Опять отчаянно киваю и слышу отсчет, после чего падаю на пол без сознания. *** - Эй, очнитесь! Просыпайтесь! Слабые шлепки по щекам заставляют меня прийти в себя и с трудом открыть глаза. - О, ожил. Как самочувствие? - голос незнакомый. - М-м-м... Где я? - У меня дома. Давайте сначала разберемся с Вашим здоровьем, а потом будете задавать вопросы, сколько вашей душе угодно будет. Слабо киваю и откидываюсь назад. Голова ужасно трещит, тело потихоньку начинает дрожать, а к горлу подступает тошнота. - Отв... - шумно сглатываю вязкую слюну и делаю глубокий вдох-выдох, - отведите меня в туалет. Меня тошнит. Как только опускаюсь возле унитаза, меня сразу же выворачивает наизнанку. Минут пять корчусь от рвотных спазмов, а затем прислоняюсь к холодному кафелю. Жуткий холод пробирается к самым костям, и меня опять начинает трясти в конвульсиях. - Я сейчас наберу Вам ванну. - Спасибо большое. Мне очень жаль, что все так вышло. Я не останусь перед Вами в долгу, обещаю. - Что Вы, любой бы поступил так же на моем месте. - Мне так не кажется. Вы не побоялись прийти мне на помощь в опасной ситуации. Это и правда заслуживает вознаграждения. - Ладно Вам. Можете подняться, или мне вас отвести? - Если Вам не сложно. Незнакомец улыбается и, закинув одну мою руку себе на плечо, а ладонь опустив мне на талию, отнес в ванную, где поставил возле стиральной машинки и приказал раздеться, пока сам набирал воду. Спустя пару минут я уже лежал в горячей воде и пытался унять мелкую дрожь. - Вижу, нехило Вы испугались. Наверное, они были вооружены. Знаете, не многие смогли бы даже бежать. - Прошу, не говорите этого. Мне становится не по себе от Ваших слов. - Я принесу Вам сменную одежду. - Я могу и в своей остаться, - невольно передергиваю плечами. - Не думаю, что Вам сейчас будет удобно в рясе священника. Я виновато опустил голову и стал оттирать грязь с рук. На ладонях виднелись царапины, что саднили покруче пореза на тыльной стороне запястья. Не представляю, как я умудрился так порезаться. Спустя некоторое время в ванную возвращается незнакомец с комплектом свежей одежды. Благодарно киваю и продолжаю усиленно тереть себя. - М-м-м...Хотите, я потру Вам спинку? Нервно сглатываю и поднимаю глаза на парня. - Не бойтесь, я не кусаюсь. Выдавливаю из себя улыбку, но выходит не очень. Уверен, выгляжу сейчас как обделавшийся от страха ребенок. - Что же Вы такой нервный, - вздыхает. - Однако, Вас можно понять. Пережить такое сложно. Долго еще колотить будет. Пока до Вас окончательно дойдет весь смысл случившегося, может и день-два пройти. - Да,- зачем-то говорю я и передаю брюнету (как я успел заметить) мочалку. - Кстати, как Вас зовут? - Елизар Ноцер... - Правда? Классно. Это имя невероятно вам подходит. - Спасибо. А Ваше имя? - Вил Мидгард*. - Серьезно? - Вполне. Удивительно... Это начинает меня пугать. - Эм... - не сразу нахожу подходящие слова. - Слушай, Вил, я пойду, пожалуй. Не хочется тебе мешать. - Ты не мешаешь. Я только рад помочь, поддержать. Тем более, следующие пару часов тебе будет кто-нибудь нужен. Шок - вещь серьезная и затяжная. - Нет, что ты. Я правда пойду. - Эл, я действительно хочу тебе помочь. Беспомощно смотрю в его глаза и не знаю, что сказать. - Я могу и силой удержать, - совершенно серьезно заявляет. - Ладно, я понял, - пытаюсь беспечно улыбнуться, а в животе все переворачивается от страха. - Отлично, переодевайся, а я пойду готовить тебе чай с ромашкой. - Да, - грустно вздыхаю и собираюсь выходить из ванной. Одежда, что мне предоставил Вил, была немного великовата. То ли я такой щуплый, то ли он такой бугай. Скорее, второе (утешай себя полностью, придурок). - Садись, вот твой чай. - Большое спасибо. А... Я правда тебе не мешаю? - я посмотрел брюнету в глаза. Лучше бы не делал этого... Такого я, наверное, еще не видел. Черные, холодные, вселяющие ужас и леденящие кровь. Будто в них плещутся реки ада. Почему-то я очень испугался и опустил голову, решив запить чаем подступивший к горлу ком. Руки вновь мелко задрожали, и я крепко зажмурился, опуская чашку на стол. Вил все еще стоял надо мной и внимательно наблюдал за движениями внизу. Комок все никак не хотел исчезать, и я, не выдержав, пустил слезу. Тихо и, по силе возможности, незаметно. Влажные волосы сейчас прикрывали мое лицо, и под видом того, что у меня зачесалось под глазом, я стал вытирать слезы. А они, противные, все текли и текли, а я вытирал и вытирал их уже промокшим рукавом белой кофты. Вскоре я стал икать, и теперь мой позор оказался замеченным. Вил присел предо мной и убрал с моего лица прядку светлых волос, а затем провел теплой ладонью по щеке, сначала по одной, потом по другой. - Можешь поплакать, полегчает. Я продолжал реветь, регулярно икая. Вил все сидел на корточках и гладил меня по щекам. - Идем, я уложу тебя спать. Торопливо киваю, и юноша берет меня за руку, встает да тянет мое податливое тельце за собой. Мы входим в небольшую уютную комнатку, где, как оказалось, лежала моя ряса, и меня укладывают на кровать, мостясь рядом. - А тебе удобно, если я тут лягу? - Конечно. Парень поворачивает меня к себе спиной и прижимается как можно ближе. Это меня насторожило, и я заметно напрягся. - Не нервничай. Я не сделаю ничего, что может тебе не понравиться. Киваю и прикрываю глаза, прислушиваясь к сердцебиению сзади. Равномерное, спокойное, не то что мое. Бьется как птица в клетке. Наверняка брюнет уже это заметил. - Расслабься. Давай поговорим. Почему ты решил стать священником? - Ну-у-у... Просто каждый день у меня в жизни случается много неудач, бед. То врежусь в кого-то, то кошелек потеряю, то под машину попаду. Не представляю, как на меня еще рояль не свалился? Поэтому я решил, что если стану священником, то буду ближе к Богу и смогу своими стараниями на благо людей вымолить себе чуточку лучшей жизни или прощения, если я где-то конкретно напортачил. Но за все пять лет моей работы ничего так и не изменилось. Возможно, даже наоборот. - Твои родители католики? - Нет, православные. Но я решил стать католиком. Почему-то мне ближе именно это. - Ясно. А я вот никогда церкви не посещал. Все в моей голове. Здесь я и общаюсь с Богом. - Вот как. Возможно, так правильнее. - Кто знает. Атмосфера натянутости и нервозности немного сбавила обороты, и теперь все стало куда спокойней и приятней. Но тут на периферии сознания, когда я уже шел к Морфею на чай, я почувствовал легкое трение в зоне поясницы. Сначала не понял, что это, и не придал значения, но потом до меня доперло, и я непроизвольно вздрогнул. - Что ты делаешь? Пожалуйста, прекрати. - Не могу! Ты очень возбуждаешь меня. Запретное желаешь больше всего прочего. Так всегда. - Нет, не надо. Умоляю. Я стал вырываться и кричать, но Вил заткнул мне рот простыней и прижал к своей груди, обездвиживая при этом руки. Бесстыдное трение все продолжалось, а я не знал, как можно ему противостоять. Думал, что полоса невезения кончилась? Наивное дитя. Потуги вырваться сошли на нет, поэтому мне только и оставалось, что лежать с закрытыми глазами и ждать, пока все закончится. Но заканчиваться ничто и не спешило! Все наоборот только набирало обороты. Мидгард пальцами пробрался мне в штаны, а там и в трусы, и стал играть с моим... Кхм. Ну вы поняли. Сымпровизированный кляп уже порядком промок, да и слюны набралось достаточно. Это очень напрягало и раздражало. Опять предпринимаю попытку вырваться, но, как всегда, - фиаско. Через секунду Вил нависает надо мной, упираясь руками в кровать по обе стороны от моей головы, и переворачивает мою тушку на живот. Садится сверху и отклоняется чуть назад, а затем чем-то связывает мне руки. Ощутимо шлепнув меня по заднице, парень встает и, взяв мою рясу, бросает на кровать. Я начинаю мычать, но мне опять достается смачный шлепок. - Киса, тебе придется надеть это. Мотаю головой и дергаю руками в попытках ослабить веревку. Но, похоже, этот гад - бывший моряк или альпинист: с узлами у него все в полном(!) порядке. Меня поднимают, вынимая простынь изо рта, развязывают руки и усаживают к себе на колени. Исподлобья смотрю на Вила, но не произношу ни слова, а лишь покрепче сцепляю руки в замок. - Ну-ну, ангел мой, эти игры бесполезны - я куда сильнее тебя и знаю, как можно быстро тебя сломать. Не делаю ни одного движения, даже не моргаю и стараюсь дышать незаметней, хоть это очень сложно, ведь сердце колотится как бешеное, а дыхание и вовсе сбилось. Вил берет мою рубашку и протягивает мне. Выжидающе смотрит в глаза, отчего у меня мурашки стадами бегают по коже. - Давай, - не шевелюсь. - Давай, а то силой заставлю! Все так же сижу неподвижно. Парень тяжело вздыхает и, отложив рубашку в сторону, наклоняется ко мне. Касается губами моего лба, носа, щеки, а затем второй; переходит ниже, целует подбородок и тянется к моим губам. В это время его руки слабо сжимают мои. Я так отчетливо ощущаю разницу в напряжении наших мышц, будто все мои чувства сконцентрировались тут. А Вил продолжает лениво меня целовать, будто говоря, что дает мне последний шанс одуматься. Но я - неприступная скала. Вот сами подумайте, какой нормальный человек на это согласится? Кто добровольно даст себя изнасиловать первому встречному, пусть тот и сильно помог? Не знаю, как другим, но мне претит одна мысль об этом! Мидгард опять тяжело вздыхает и чуть сильнее сжимает мои руки, после чего резко тянет за безымянный палец вверх. Я даже не ожидал, что он действительно такой сильный. В ладони что-то хрустнуло, и я рефлективно разжимаю пальцы от боли. Вил успешно пользуется этим и заводит мои руки над головой. Ладонь продолжает ныть, и я закусываю губу и с трудом душу в себе зачатки слез. Меня как куклу наряжают в одежду священника, поправляют белую вставку на воротнике и усаживают обратно на теплые колени. Когда чужие ноги подо мной оставались сдвинуты, то и мои были относительно близко друг к другу, но когда коленки разъехались, то и я оказался в весьма интересном положении. Меня собственически хватают за волосы и тянут назад, выставляя шею на показ и заставляя цепляться за крепкие плечи «оппонента». Мои ноги расходятся все шире и шире, заставляя двигаться вперед до тех пор, пока я не прижмусь к паху Вила и чуть ли не лягу на его колени спиной. - Какой милый, раскрытый. Тебе бы еще крылья... После этих слов следует укус в шею и холодок от пальцев на щеке. Не открываю глаз, стараюсь не заострять внимание ни на чем. Чувствую, как член Вила упирается мне в бедро, а его пальцы массируют копчик. Нарочито-медленно они спускаются ниже, пока не упираются в тугой вход и не начинают массировать и его. Меня спускают еще ниже, и теперь место пальцев заняла твердая возбужденная плоть парня. Так стыдно, что аж звенит в ушах. Нереально жарко. На улице давно шло дело за полночь. Как раз была полная луна, что использовала свои лучи как трубки, по которым бежал страх, попадая прямо в вены, смешиваясь с кровью. Мелкая дрожь прошлась по телу, когда Мидгард немного приспустил мои штаны и продолжил тереться об анальное отверстие через ткань штанов. Это добавляло определенной остроты ощущениям. Парень стал двигаться быстрее, иногда проходясь по моим яичкам и члену. Темп нарастал, а голова кружилась еще больше. Все вокруг превратилось в ночное марево, слилось в одно месиво из красок. Все будто ненастоящее под этим лунным светом. Он сводит с ума, а еще этот невыносимый жар внизу живота. Так хочется его погасить, но руки не в силах двинуться. Еще пару толчков, и искры разлетаются перед глазами, а ноги сводит легкая судорога. Через секунду меня укладывают на кровать и стаскивают штаны до колена, а трусы только снимают с задницы. Ставят на колени и наливают между ягодиц что-то обжигающе-холодное. Не выдерживаю и вскрикиваю. Непонятная вязкая субстанция стекает вниз, пропитывает ткань трусов и штанов. Тянусь руками вверх и не разбирая ничего, наугад, дотрагиваюсь к шее Вила. Скольжу по ней пальцами, пытаюсь ухватиться хоть за что-то, лишь бы найти клочок спасительного сознания. Когда внутрь проникает горячая головка члена Мидгарда, громко вскрикиваю, глубоко дышу ртом и комкаю простыню под собой; метаюсь по подушке, местами сжимаю рот рукой, посасываю собственные пальцы, кусаю их, выгибаюсь и громко стону. Чувство, когда в тебя толкается горячая, твердая плоть другого человека просто невыносимо. Немного боли, капля которой доводит до сумасшествия, а все остальное - сплошное удовольствие. Так туго, тягуче-сладко. Глубже, уверенней, сильнее. - Да... Глубже, я хочу чувствовать тебя глубже... - бесстыже вскрикиваю я, забыв обо всем. Стерлись все рамки приличия. Здесь и сейчас орудует только похоть, только невыносимое желание и ощущение до ужаса откровенной близости. Мозги больше не контролируют процесс. Все течет само по себе; какая-то потусторонняя сила взяла все в свои руки. Глубокие толчки, один за одним; жаркие поцелуи в шею; пропитанная потом и запахом секса рубашка и ряса; штаны, испачканные смазкой; мольбы о большем... Еще несколько резких толчков, и внутри меня разливается горячая вязкая сперма. Возможная человеческая жизнь. От этих мыслей чувствуешь себя еще больше униженным, грязным, отвратительным. Она, белесая, вытекает наружу из-за сокращений ануса, остается внутри, стекает по непристойно расставленным ногам, впитывается в ткань священных одеяний. Я бурно кончаю, и чувства куда острее, чем в первый раз. Мое семя пачкает простыни, остается на мне, скользит по разгоряченной коже. Не думая ни о чем, ложусь на белое пятно и трусь о влажную ткань под собой все еще стоящим членом. В голове каша. Полный беспорядок. Перед глазами все плывет. Переворачиваюсь на спину и одна за одной расстегаю пуговицы на рясе. Дохожу до верха и вынимаю белую полоску, тут же откидываю ее в сторону. - Жарко... Как жарко... Я горю! Снимаю с себя все и так же отбрасываю подальше; стаскиваю штаны без помощи рук, что заставляет изрядно повозиться; медленно спускаю трусы, что так и остаются висеть ненужной тряпкой на одной ноге, а затем сильно выгибаюсь, так, что аж позвонки трещат. - Жарко! Внутри меня... так жарко. Раздвигаю ноги перед сидящим напротив Вилом и дотрагиваюсь пальцами к своему анусу, проникаю внутрь осторожно и растягиваю тугое колечко. Семя парня не спеша вытекает наружу, пачкая мои руки. - Помоги... Достань это из меня! Парень сидит, даже не шевельнувшись, лишь хитро усмехается. Я тихо поскуливаю и сжимаю пальцы на ногах. Приподнимаю бедра, а затем опускаю, вжимаясь в матрац, ерзаю, трусь задницей. Вынимаю дрожащие пальцы и себя и судорожно, сам не осознавая того, размазываю семя по своему животу. Закусываю губу и, тихо всхлипнув, поднимаю глаза на Мидгарда, что неотрывно смотрит на меня. Его взгляд уверенный и напористый. Жар накатывает с новой силой, и я, не сдержавшись, разрешаю слезинкам скатиться по щекам. - Грязный мальчик. Такой непристойный, порочный, - сладко шепчет, явно наслаждаясь увиденным. - Падший ангел. Тебе больше нет хода на небо. Тебе больше нельзя носить это имя. Теперь тебя можно назвать только... Люцифер. Мой бедный Люцифер. *Имя и Фамилия являються именами Сатаны в разных верованиях.